Никакой человек-оператор, никакая созданная людьми система управления не справилась бы с задачей отразить этот удар. Даже теоретически это было невозможно: ни одна управляющая система не способна среагировать на залп летящих со скоростью света частиц. А вот шар смог. Смог вопреки всем законам физики. Когда мы потом анализировали видеозаписи боя, оказалось, что белый агрессор исчез из зоны поражения, нарушив все причинно-следственные связи, за сотые доли секунды до того, как его поверхности должны были коснуться разящие клинки наших лучевых пушек. Конечно, это могло быть случайностью. Иначе следовало признать, что шар может реагировать на события быстрее, чем распространяется скорость света в вакууме.

- Кажется, отбились, - вымученно улыбнулся Игорь Лосев и взглянул на часы. - Три с половиной секунды... Бой длился всего три с половиной секунды.

- Погоди радоваться, - я резко осадил его. - Он может пойти на вторую атаку!

И шар действительно атаковал снова. Атаковал, когда “Лунник” был на высоте всего полутора километров от поверхности Луны.

Мы прикрывали невидимыми десантными модулями корабль с Леонтьевым со всех сторон и сверху. Но шар то ли разгадал наш маневр, то ли каким-то образом видел нас, несмотря на пелену невидимости по всему спектру. И поэтому он появился оттуда, откуда его не ждали. Видеокамеры зафиксировали, что он просто “выделился” из лунного грунта, не оставив на поверхности Луны ни следа своего пребывания, и резко пошел навстречу “Луннику”. Мы, конечно, среагировали так быстро, как только смогли - пара секунд плюс время на получение и обработку сигналов. Снова лучевые пушки ударили залпом по несущемуся навстречу белому шару. И снова он исчез раньше, чем мы смогли нанести ему хоть какой-то вред. Но за мгновение до исчезновения острая рапира какого-то модулированного сигнала ушла от шара в направлении снижающегося “Лунника”. Это не был лучевой удар. Скорее всего, это была какая-то команда перехвата управления космическим кораблем: “Лунник” сразу же стал заваливаться на бок, ощутимо меняя траекторию спуска.

- Он идет прямо на “Луноход”! - Лосев почти кричал. -Корабль сбился с курса!

- Вижу, - сквозь сжатые зубы процедил я. - Заходи снизу, под “Лунник”. Попробуем подхватить Леонтьева около самой поверхности!

Но Леонтьев, молодчина, справился с нештатной ситуацией раньше нас. Он и сам обнаружил, что корабль летит в опасном направлении, перешел на ручное управление “Лунником” и стал искать новое место для посадки.

Мы по-прежнему патрулировали пространство вокруг снижающегося корабля, ожидая нового появления шара. Но агрессор больше не предпринял попыток атаковать. “Лунник” коснулся поверхности Луны, чуть подпрыгнул, утонул в облаке поднявшейся серо-коричневой пыли и замер.

Я отдал приказ продолжать патрулирование, зависнув над районом посадки. Невидимый враг мог решиться на третью атаку в любой момент.

Мартын Луганцев и его собеседники - 7 (записки журналиста)

КАК УСТРОЕНЫ КОСМИЧЕСКИЕ СКАФАНДРЫ?

В сорок “с хвостиком” лет Гай Ильич Северцев, лауреат Ленинской и Государственной премий, выглядит лет на десять моложе. Подтянут, строен, спортивен. Аккуратно расчесанные волосы с проблесками седины на висках. Взгляд темных глаз цепок и внимателен.

Мы беседуем в кабинете Северцева. Большая комната с огромными зашторенными окнами. Напротив окон, у стены, четыре стеклянных кокона, в которых застыли модели советских космических скафандров - “Беркут”, “Ястреб”, “Орлан” и “Кречет”. А рядом с моделями скафандров, ближе к углу кабинета, с портрета улыбается Юрий Алексеевич Гагаров. И тут же подпись - “Гагар” с четырьмя волнами в правом углу, над резной рамкой. “Гагарин”, как прочитывает эту подпись Инга.

Инги сегодня со мной нет. Аджубеев дал ей срочное задание, и мое Солнышко сейчас летит на пассажирском самолете в Ленинград - туда сегодня с визитом пребывает премьер-министр Объединенной Германии.

- Значит, вас интересуют наши скафандры? - Северцев изучающе смотрит на меня.

- Не только, Гай Ильич, - качаю головой. - Читателей нашей газеты интересуют кроме передовой техники еще и люди, которые эту технику создают.

Он удивленно моргает.

- Откровенно говоря, Гай Ильич, - начинаю пояснять, -мне дали задание написать очерк не столько о ваших разработках, сколько лично о вас. Очерк о конструкторе космических скафандров Северцеве.

- Что же, - он слегка пожимает плечами, - задавайте вопросы. Не скрою, мне будет приятно прочесть о себе в газете. Нас, конструкторов, пресса не часто балует вниманием.

- Тем более что вплоть до последнего времени и ваше предприятие, и вы, его руководитель, были строго засекречены... - раскрываю рабочий блокнот.

- Военное противостояние с Америкой диктует свою логику действий. В том числе и секретность, - поясняет Северцев. - Но теперь секретность с наших работ отчасти уже снята. Что толку секретить скафандр, который завтра увидит на своих телеэкранах весь мир?

- Да, в этом теперь нет смысла, - соглашаюсь я. - Хорошо, что заодно решили рассекретить и некоторых главных конструкторов на предприятиях, так или иначе связанных с космосом.

- Надеюсь, что работать теперь станет проще. Меньше будет всяких дурацких инструкций... Ладно, давайте начнем. Задавайте ваши вопросы, Мартын Андреевич.

Мы начинаем разговор. Гай Ильич хороший рассказчик, и всего минут за двадцать я узнаю массу подробностей из его жизни: где родился, как учился и каким образом стал главным конструктором всех отечественных космических одежд. Делаю заметки в рабочем блокноте и постепенно перевожу нашу беседу в плоскость обсуждения технического устройства лунного скафандра.

Гай Ильич пускается в рассуждения о том, что космонавт-исследователь, одетый в скафандр, должен сохранить все двигательные и рабочие способности человека в обычных условиях. Вот какой на Луне рельеф? Самый разный. Спуски, подъемы, пересеченная местность. Человек в скафандре должен легко ходить по лунному грунту при любом рельефе поверхности. Если, - не дай Бог, конечно! - космонавт споткнется и упадет, ему необходимо суметь без посторонней помощи подняться на ноги. Космонавту требуется свободно сгибать руки и ноги, нагибаться, чтобы поднять лунные камни с поверхности. Ему придется выполнять в перчатках простейшие монтажные операции. И не стоит забывать, что все это скафандр будет обеспечивать в диапазоне температур от минус ста тридцати до плюс ста шестидесяти по Цельсию. Кроме того, желательно, чтобы космонавт мог в случае необходимости подкрепиться - поесть, попить. Ну, и удовлетворить прочие естественные надобности, разумеется...

- И что, все эти системы размещаются “на борту” вашего скафандра? - позволяю себе усомниться я. “Сомнение” - один из способов раззадорить собеседника на более подробный рассказ.

- Не на борту, а на спине, - поправляет Гай Ильич. -Космонавт “входит” в скафандр через дверцу - люк на спине. В этой “двери” размещается вся система жизнеобеспечения скафандра.

Мы беседуем еще почти целый час об устройстве бортовых систем “Кречета”, количество исписанных страничек в моем блокноте стремительно множится. Материала для статьи уже более чем достаточно, и я решаю закругляться:

- Гай Ильич, и последний вопрос. С технической точки зрения, ваш скафандр - само совершенство. А достаточно ли он удобен для передвижения человека по Луне?

Вопрос с подковыркой, но Северцев задумался лишь на секунду, формулируя ответ:

- Минувшей зимой был такой случай... Один из наших испытателей решил на спор пробежать в “Кречете” вокруг испытательного корпуса.

- И пробежал?!

- Пробежал! - Гай Ильич хохочет. - А случайным зрителем во время этих “испытаний” оказался генерал из Государственной комиссии, которая приехала принимать наш скафандр. Он, бедняга, долго не мог оправиться от шока. Представляете, вечер, тишина, снег падает... И вдруг из сумерек появляется бегущий человек в лунном скафандре!