— Да… я… думала так… я признаюсь… признаюсь.

Леди Оронца дрожала страшной, крупной дрожью, она все ещё не осмеливалась поднять глаза, она вцепилась в Альму, как цепляется моряк за мачту тонущего корабля. Но дрожь внезапно стихла, когда ей на голову мягко опустилась рука.

— Хорошо. Хорошо, что ты призналась. У нас не должно быть секретов друг от друга. Даже когда мысли наши низменны и постыдны. Мы единое целое перед взором Древних. Ты Дитя Лима, а я твой поводырь в этом мире. Не бей саму себя по руке, госпожа. — Альма села рядом с нею на колени и нежно погладила мокрые щеки. Взгляд её некогда такой злой и жестокий, сочился нежностью и теплом южного солнца. — Я твоя. И никогда не предам тебя. И никакой мужчина не встанет меж нами.

Лира улыбнулась, и порывисто обняла Альму, свою любимую дорогую Альму, свое сердце и душу, они навеки будут вместе, всегда, всегда, всегда! Ей в миг стало лучше, чёрные птицы, что скреблись где-то внутри и тревожно шелестели тугими крыльями, утихли, залегли куда-то. Возможно, однажды они снова проснуться, чтобы терзать Лиру с новой силой, но теперь она знала, что стоит ей заглянуть в эти жёлтые глаза, стоит только ощутить её руку на себе, как все стихнет и придёт покой. Как она теперь без неё?..

— Я… обещаю тебе. Нет, клянусь! Клянусь разорванным кольцом на моей руке, что не предам наше дело. Ни за что. Ни ради чего. И уж точно не ради мужчины! — Лира фыркнула точь-в-точь как Альма, и они обе посмеялись этому схожему жесту.

Ведьма шутливо насупилась и дёрнула Валирейн за ухо.

— Как ты вообще могла подумать, что я захочу покувыркаться с каким-то деревенским простачком, сосланным гвардейцем? Уж не знаю, чем он так пришёлся тебе по душе, но если бы я и хотела с кем-то возлечь, чтобы унять свои природные зовы, то выбрала бы мужчину иного толка.

Лира возмущённо толкнула ведьму в плечо.

— А что с ним не так?! Ну да, он простой… Зато мужественный! И не болтает попусту, как всякие придворные хлыщи! И вообще… он… что-то в нем есть… но он мой защитник и только!

Ведьма засмеялась.

— Ну ладно, раз так. Пускай играет в защитника, если тебе так хочется. Если тебе так нравится ходить по краю бездны. Ходи. — Альма усмехнулась, поигрывая бахромой, свисающей с балдахина. Волчьи глаза хищно щурились. — Всё одно, что не случается в твоей жизни, то испытание, ниспосланное Древними. Может, этот твой гвардеец призван соблазнять тебя с истинного пути. Может, Папа Ромох так проверяет твою преданность и любовь. — Ведьма качнул плечом. — Почём мне знать?

Валирейн насмешливо фыркнула, точь-в-точь как Альма и поглядела на неё так же хитро. Играется с нею, как и со всеми, проклятая ведьма. Но у неё многому можно поучиться, особенно, когда дело касается хитрости. А хитрость — это то, чего Лире всегда не доставало…

***

К обеду Лира выбрала платье изумрудного бархата, с нежными серебристыми манжетами из лифантийского ажура, узор королей, как его называли. В их первый официальный обед с женихом леди Оронца хотела предстать во все оружии, царственно, но без излишеств, к тому же и Альма сказала, что густо-красный наряд, второй из подаренных сестрой, лучше приберечь для ужина.

Прислуживать за обедом им должны были слуги самого лорда, и это немного огорчило Лиру, очень уж она привыкла за месяцы пути к тому, что Сорка и Альма всегда рядом, что именно они хлопочут об её завтраке, обеде и ужине. Но являться к лорду со своими порядками было бы дурным тоном, а об этикете Валирейн знала едва ли не с люльки.

— Значит, тебя не будет рядом, — со вздохом заключила Лира, когда ведьма воевала с её корсетом. — Жаль, было бы здорово. У тебя хорошее чутье, вдруг Древние ниспошлют какие-то знаки, смогу ли я их растолковать… вдруг Папа Ромох уже вселился в него…

— Что ж, какое-то сходство определённо есть, Папа Ромох тоже не прочь приложиться к горячительному… Но я видела твоего лорда сегодня утром, и не почувствовала никакого потустороннего присутствия. Возможно, Древние ждут какого-то особенного момента, стечения событий или движения звёзд… Я поговорю с ними, когда ты уйдёшь на обед. Если только эта старая змея мне не вздумает помешать, потрясая знаменем Отца, — Альма пренебрежительно кивнула в сторону Сорки, которая готовила для Лиры платье, расправляя его на широкой постели.

Сорка снова стала тихой и печальной, как тогда, когда узнала, что её дочь не поедет вместе с ними на север. Видно, она поняла, что её предостережения не возымели никакой силы и опять замкнулась в себе. Это тоже кольнуло Лиру. Ей отчего-то было стыдно, будто она предаёт не слугу, а родную мать. Может, это сила молока, коим Сорка вскормила её в далёком детстве?

— Не волнуйся, госпожа, — маленькая рука легла на её плечо, такая горячая, что казалось прожжет сорочку. — Я уйду в сад или найду какую-нибудь всеми забытую кладовку и поговорю с Древними. Я сделаю это для тебя, чего бы оно не стоило.

Лира сжала её ладонь на своём плече и тихо прошептала: «Спасибо», потом к ним подошла Сорка с платьем, и Лира через мгновение превратилась из лебедя в хозяйку зелёных холмов.

— Хорошо вам, миледи, — растроганно проговорила кормилица, расправляя манжеты. — Лорд с ума сойдёт. Я бы сошла.

— Неужели? Интересно, что твой Отец об этом подумает?

— О чем? — Сорка нахмурилась и настороженно посмотрела на ведьму. Они стояли по разные стороны от Лиры и отправляли складки на изумрудных юбках.

— О том, что тебе девицы нравятся.

Женщина захлопала глазами, потом вдруг воскликнула какое-то ругательство и прижал ладонь к губам.

— Да чтоб у тебя рот сгнил от таких слов!

— Говоришь как ведьма.

Сорка возмущённо бросила в Альму полотенцем, и ушла, громко стуча башмаками, а ведьма только захихикала. Лира смотрела на неё из зеркала и качала головой.

— Что? — улыбнулась та. — Должна же была я отомстить этой стерве за наветы.

— Ты ведь говорила, что с ней стоило бы наладить отношения, а теперь сама её выводишь пуще прежнего!

— Налаживать с ней нужно тебе, а не мне, — Альма пожала плечами. — Госпожа ты, а я всего лишь мелкая пакостливая ведьма.

Лира вздохнула, и глядя на себя в зеркало, оправила кудри, словно бы с ними было что-то не так.

— В том и дело. Она, напротив, думает, что ты высшее зло и сведешь меня в могилу.

— Кто знает, — отражение ведьмы шкодливо подмигнуло ей. — Может так оно и будет.

К столу Лиру сопровождал чопорный Дитор. Леди Оронца украдкой оглядывалась по сторонам, ей очень хотелось увидеть хоть одно знакомое лицо, ей и вовсе казалось, что ведут её не на обед, а к плахе, до того все вокруг было чужим. Хоть бы мой защитник был рядом, мой Биро, преданный всеми, как и я, брошенный на север, как и я, где ты… Но от мысли, что он возможно наблюдает за нею, стоя во дворе за окном, или притаившись за одним из гобеленов, становилось спокойнее.

Ей нравилось воображать, словно ей угрожает опасность, но некто сильный и хитрый оберегает её на расстоянии. Нет, Лира, глупо полагать, что твой будущий супруг представляет для тебя угрозу. Глупо. Это все твои детские выдумки. Пора становиться взрослее. Она расправил плечи, ускорила шаг, чтобы идти точно вровень с по-солдатски быстроногим камергером, и вошла в обеденную как будто уже жена.

— Доброго дня, миледи, — приветствовал её лорд Холмов. Он уже восседал во главе стола и потягивал вино из кубка, он даже не встал, чтобы поприветствовать невесту, а заботы о ней оставил камергеру. Дитор подвёл Лиру к её месту и задвинул стул, когда она присела.

На пару мгновений залом овладела тишина, но потом лорд Дормонд наконец оторвался от кубка и посмотрел на Валирейн.

— Какой недовольный у вас вид, — усмехнулся он, и Лира чуть не поперхнулась от небрежности этих слов, хотя ещё ничего не брала в рот. — Дитор был не слишком услужлив? Или я?

— Кхм… Нет, все хорошо, простите, если я показалась вам недовольной. — Терпеливая и короткая, вот какой должна быть настоящая леди и жена.