– Значит, вы не будете настаивать, чтобы я ушел? – для порядка уточнил мужчина.

Даша покачала головой:

– Нет. Можете переночевать здесь. Надеюсь, утром к вам вернется память.

С этими словами она поднялась и покинула комнату.

Уже на кухне, сидя за столом и размазывая по тарелке овсянку быстрого приготовления, Даша вспомнила, что не предложила незнакомцу поужинать. Ну, ничего, успокоила она себя, у нее сейчас не то состояние, чтобы крутиться у плиты, да и мужчина, судя по его габаритам, вряд ли ограничился бы тарелочкой овсяных хлопьев, а ничего другого она ему предложить не могла.

К тому моменту, как она запихнула в себя порцию сублимированной каши, на дворе уже стояла непроглядная темнота, а стрелки часов, расположенных над кухонным столом, показывали половину первого ночи. Усталая и разбитая, Даша стянула с себя одежду и залезла под душ. Теплые струи не принесли облегчения ее душе, зато расслабили тело. Смыв с себя дорожную грязь, она завернулась в банный халат и прошлепала в спальню, оставляя на гладком полу отпечатки босых ног. Хмыкнула, удивляясь своей забывчивости: тапочки остались лежать в машине, но возвращаться за ними уже не хотелось.

В спальне ждала огромная кровать. Улыбнувшись собственным мыслям, Даша сменила белье, юркнула под одеяло и закрыла глаза. Но не тут-то было. Казалось, еще пять минут назад она буквально валилась с ног от усталости, но стоило лечь – как сон будто рукой сняло. Голову наполнили тревожные мысли.

Иногда, когда взвинченные нервы не давали уснуть, она принимала снотворное. Но сейчас отбросила мысль о таблетках. Нет, никаких лекарств, ее ребенок должен родиться крепким и здоровым.

Девушка положила руки на округлый от природы животик. Пройдет немного времени, и он станет большим-пребольшим. Она закрыла глаза и замерла, прислушиваясь к самой себе. Ее малыш… Интересно, каким он будет? Смелым и сильным? Любящим и нежным? На кого он будет похож, на нее или на своего отца?

Опять Дима…

Даша смахнула случайную слезу, выскользнувшую из-под плотно сомкнутых ресниц. Целый день она гнала от себя мысли о муже, запрещала себе думать о нем. Но сейчас, лежа в этой незнакомой огромной постели, ей захотелось почувствовать рядом тепло родного тела. Он отец ее ребенка, и от этого никуда не деться…

Но кто же мог представить, что он возненавидит саму мысль о детях?!

Она.

Чего скрывать и лукавить? Здесь Дима был предельно честен. Еще перед свадьбой он сказал:

– Солнце мое, я не хочу детей. Не надо сразу хмурить бровки. Давай сначала поживем для себя, а там посмотрим. Когда у меня появится ребенок, я хочу дать ему все самое лучшее.

Теперь-то Даша понимала, что он ей лгал. Уже на момент их знакомства Дима был состоятельным человеком, но она была слишком влюблена, и за этой влюбленностью не видела ничего, кроме того, что хотела видеть. Ей казалось, что она легко сможет управлять мужем. Как бы не так! Это самое сильное заблуждение женщин. Им почему-то кажется, что они непременно подомнут под себя мужчину, и он станет послушной марионеткой. Но нет, это женщины теряют себя, свои чувства, свою гордость, свою любовь! Да, да, и любовь тоже! Там, где есть место унижению и обидам, нет места любви.

Даша закусила губу, не давая себе разреветься. В глубине души она знала, что эта ночь будет бессонной. По-другому быть и не могло. Она уже вторые сутки в бегах, но легче убежать от мужа, чем от себя…

Димка…

Они познакомились на дне рождения общей знакомой. Даша в то время работала в маркетинговом отделе и с удовольствием приняла приглашение коллеги прийти на ее праздник. Татьяна была ей симпатична, и Даша считала ее очаровательной девушкой.

В небольшом ресторанчике, где собралось не меньше сорока человек, весь вечер гремела музыка, гости смеялись, что-то рассказывали друг другу, постоянно раздавались поздравления и тосты в честь именинницы, и Даша наслаждалась хорошей компанией.

Она выпила пару бокалов шампанского, голова немного закружилась, и девушке было весело. Поэтому, когда незнакомый молодой человек, стоявший возле бара, приподнял бокал и поприветствовал ее, она ответила ему ослепительной улыбкой.

А почему бы и нет? Даша отчетливо помнила, как эта мысль пронеслась у нее в голове.

Она смотрела на незнакомца и думала о том, какой он потрясающий. На тот момент Даша была одна, и ей ужасно хотелось закрутить роман. Ей давно не дарили роскошных букетов и дорогих подарков, а она привыкла к вниманию.

Незнакомец смотрел на Дашу, не отрываясь, и она отвечала ему тем же.

Следующий танец они танцевали вместе.

Она до сих пор отчетливо помнила, что больше всего поразило ее в новом знакомом. То, что он тщательно избегал смотреть людям в глаза. С ней он тоже старался не встречаться глазами. А когда их взгляды все же случайно пересекались, она видела в нем напряжение и тоску. Даже если он в этот момент улыбался.

Тогда Даша подумала, что это у нее от возбуждения и выпитого шампанского разыгралось воображение, что она накручивает ситуацию. Она даже решила, что эта необычная черта придает романтизма облику Димы, выделяет его из толпы. К тому же он носил очки, понятное дело, линзы искажают взгляд, но даже потом, значительно позже, когда они занимались любовью, взгляд его оставался прежним. Он словно смотрел сквозь нее.

И Дашка потеряла голову.

Эти глаза не оставляли ее ни на миг. Его взгляд просто преследовал девушку.

Они весь вечер провели вместе, лишь иногда Дмитрий отлучался, как он говорил, по делам. Она видела, как он разговаривал с какими-то мужчинами, сосредоточенно кивал или что-то рассказывал, склонив голову на бок, и чувствовала, как теплая волна разливается по ее телу. Даше хотелось одного – чтобы вечер поскорее закончился и она могла заполучить Диму в единовластное распоряжение.

Он был среднего роста, плотного телосложения, с непослушными курчавыми волосами. В нем не было нахальной самоуверенности, которая так часто раздражала Дашу в молодых людях, говорил он приглушенно, тем самым заставляя собеседника невольно прислушиваться к его словам. А еще в нем была какая-то детская беззащитность.

– Иногда он напоминает мне обиженного ребенка, – как-то раз призналась Дарья Елене, на что та иронично усмехнулась.

– Ага, только этот ребенок сам кого хочешь обидит. Обидит – и не вспомнит. О, конечно, я могу ошибаться, но, Дашка, поверь моему опыту, а он у меня не хилый, материнская забота в отношении понравившегося мужика – самое пропащее дело. Не заметишь, как начнет он из тебя веревки вить. Почему, ты думаешь, у нас в России столько спившихся мужиков? Потому что нам, дурам, их жалко…

Но Даша была влюблена и не придала значения словам Лены. Она погрузилась в любовь и не желала ничего воспринимать извне. Ее интересовал только Димка. Его взгляд, его улыбка, его руки… Боже мой, его руки… Его прикосновения сводили Дашу с ума. Чего уж тут скрывать, она никогда не считала себя пуританкой, но секс с ним возносил ее на вершины блаженства. Дарья готова была сутками заниматься с ним любовью. Только он один. И больше никто. Димка – восхитительный любовник, в этом она убедилась лично.

Но была и другая сторона их интимной жизни, которая сначала придавала остроту отношениям, а потом начала Дашу пугать.

Но это случилось уже после замужества. Хотя… Если бы Даша до замужества узнала о его склонности к садизму, это все равно ничего бы не изменило.

Даша любила его и готова была на все. Она и не подозревала, что унижение может так крепко войти в сущность женщины.

Это страшно, это очень страшно.

Дмитрий ухаживал красиво. Элитные рестораны, милые знаки внимания, каждый день – роскошные букеты дорогих цветов. В скором времени квартира Даши превратилась в оранжерею.

Но был еще один момент, на который ей сразу следовало обратить внимание, но она его упустила.

– Понимаешь, девочка, я не могу не врать. Просто не могу, – признался он однажды, когда, утомленные страстными ласками, они лежали вдвоем на подушках. Даша мягко упрекнула его в том, что он обещал позвонить ей утром на работу, но так и не сделал этого. – Это у меня в крови. А может, даже болезнь. Вот есть же люди, больные клептоманией. Они не могут не воровать. Знают, что будут пойманы, но что-то, более сильное, чем разум, раз за разом толкает их на мелкое воровство. Так и у меня. Я порой даже не помню, что говорю. А иногда, знаешь, смотрю человеку в глаза, заведомо вру, вижу, что он мне верит, и получаю от этого удовольствие. Вот такой я уродился… Но ты, солнце мое, простишь мне эту маленькую слабость?