— Курт, это случилось семнадцать лет назад. За то время я едва успела узнать о другой Марии.

— Не знаю, чего ты там успела, но ты здесь недавно, а мне уже позвонил шериф другого округа с требованием, чтобы я поговорил с тобой и сказал, чтобы ты отстала от брата, так что я должен думать?

Я понимала, что вчерашнее поведение Кэт мало чем мне помогло и больше стало болью в заднице.

— Кэт уезжает на следующей неделе, — сказала я.

— Хорошо, — пробормотал он.

Ничего хорошего, но я не собиралась это уточнять.

— И на маяке опять станет тихо, — продолжала я.

— Хорошо, — сказал он громче.

— Итак, можно ли завершить это чувствительное путешествие по тропе памяти?

На протяжении всего разговора он так и не снял темные очки, и я не могла видеть его глаз.

И все же, я поняла, что его отношение изменилось, из-за жара, внезапно обжегшего мою кожу.

Даже его голос изменился, чего я не совсем поняла. Он звучал ниже, грубее, почти хрипло, когда он сказал:

— Да, это путешествие по тропе памяти безусловно можно завершить.

А потом он совершенно ясно дал это понять, потому что опустил руки с бедер, повернулся и неторопливо зашагал прочь.

Я смотрела, как он уходит, и только тогда поняла, как быстро бьется сердце и как покалывает кожу от оставленного им ожога.

Прошло еще много времени после того, как он скрылся из виду, прежде чем я повернулась к морю и сделала глоток кофе.

С трудом его проглотив, я сдалась, отставила кофе в сторону, спустила ноги на пол веранды, согнулась пополам так, что живот и грудь коснулись бедер, и обхватила руками затылок.

Я глубоко вздохнула, потому что не собиралась плакать. Я не собиралась плакать. Несколько месяцев назад, после того, как повесила трубку, поговорив с Кэт, я поклялась себе, что Курт никогда больше не заставит меня плакать.

На это ушло много времени.

Но к тому моменту, как я выпрямилась, чтобы схватить чашку и отправиться за горячим кофе, я, по крайней мере, выиграла эту битву.

Я не заплакала.

Кэт

После того, как шериф ушел, Кэт медленно и бесшумно попятилась со своего места у открытой двери, где подслушивала.

Она оторвала взгляд от Кэди, обхватившей руками затылок и согнувшейся в кресле, и босиком бросилась вверх по лестнице.

Она закрыла дверь в свою комнату.

Схватила телефон.

Сделала дозвон.

И села на край кровати, слушая, как из трубки доносятся гудки.

— Милая, еще рано. Все в порядке? — сонным голосом спросил Пэт.

— Шериф Курт Йегер по уши влюблен в Кэди.

Пэт наградил ее долгим молчанием, а потом прорычал:

— Что?

Быстро, не сводя глаз с двери, понизив голос, она рассказала ему о сцене, которую только что наблюдала через стекло двери Кэди.

— Вези ее домой, — приказал Пэт.

— Пэт, ты слышал все, что я только что рассказала?

— Я слышал, как ты рассказала, что этот парень — мудак, а это мы и так знали, но ему не нужно было приезжать в дом Кэди и быть еще большим мудаком. Особенно когда она одна. Так что вези ее домой.

— Пэт, ты слышал все, что я только что рассказала? — спросила Кэт.

— Каждое слово.

— Ты понял, что стоит за каждым из них?

— Кэт…

— Нет, все это время, у него оставались к ней чувства, если он не любит ее до безумия, то не стал бы ворошить прошлое, проложившее между ними пропасть.

— И я должен это выслушивать, потому что люблю сумасшедшую женщину, — пробормотал Пэт.

— Пэт! — рявкнула она, стараясь не шуметь.

— Кэти, милая, не будь такой романтичной. Только не в этой истории.

— Ему даже не было нужды приезжать самому. Уверена, у него есть помощники. Это не такой уж и маленький городок. То есть, небольшой, но не совсем крошечный, здесь столько жителей, а он — шериф всего округа.

— Кэт…

— А он явился сюда по собственной инициативе, говорил всякие вещи, будто, ну, не знаю... будто не хотел уходить. Весь разговор, который, повторяю, он мог бы поручить помощнику шерифа, а то и вовсе проигнорировать, занял бы около двух минут. Но он бросился в бой, и все тут.

— Что сделала Кэди?

— Она тоже не молчала!

Голос ее звучал все громче, поэтому она вскочила и подбежала к окну, чтобы посмотреть, не видно ли оттуда веранду, а так как она не могла разглядеть, то начала расхаживать взад-вперед, чтобы не выдать голосом своего волнения.

— Не говори Кэди ничего из того, что ты мне сказала, — потребовал Пэт.

— Конечно, я не собираюсь говорить об этом Кэди. Иначе будет скучно.

— Что? — голос Пэта звучал встревожено.

— Это будет грандиозно.

— Кэт…

— И он симпатяга.

— О боже, — пробормотал Пэт.

— Я имею в виду, не милаш-обаяш, а мужественный. Очень мужественный. Весь такой высокий, темный, в очках-авиаторах, мужественный шериф.

— Милая, может, тебе нужен холодный душ? — спросил Пэт, наполовину поддразнивая, наполовину насмехаясь.

Кэт перестала расхаживать по комнате, уставилась на свои розовые ноготки и прошептала:

— Дорогой, он идеально ей подходит.

— Черт, — прошептал Пэт в ответ.

— Видел бы ты, что между ними происходило. Я не шучу, если бы он сделал хоть шаг вперед, она бы выпорхнула из кресла и бросилась в его объятия, и они занялись бы этим на веранде. Или, если бы она встала с кресла, он в мгновение ока оказался бы на ней, и они занялись этим на веранде.

— Вижу, тебе действительно нужен холодный душ.

— После всех расточаемых понапрасну сексуальных флюидов, которые я только что впитала, мне не нужно, чтобы муж находился так далеко.

— Ладно, детка, сегодня утром я готовлю завтрак для наших сына и дочери. Не заводи меня, если только не собираешься что-то с этим сделать и быстро.

На этот раз Кэт была не в настроении заниматься сексом (или, в данном случае, сексом по телефону).

— Они снова будут вместе, — сообщила она мужу.

— Посмотрим, — пробормотал он.

— Сначала она пошутила, ты же знаешь, Кэди может быть такой шутницей, но это было сказано с сарказмом, хотя, все равно смешно. Он не услышал сарказма. Он только услышал, как Кэди шутит, и, Пэт, дорогой, клянусь Богом, это выглядело так, будто она вонзила нож ему в сердце, ему было очень больно вспоминать об этой стороне Кэди.

Пэт ничего не ответил.

— Он долго не продержится.

Пэт по-прежнему молчал.

— Ты меня слышишь? — позвала Кэт.

— Отец говорил.

— Что?

Она услышала, как муж, откашлялся и повторил:

— Отец говорил.

— Что говорил твой отец?

— Он говорил, наступит время, когда Курт Йегер поймет, что вел себя как дурак, и тогда Земля начнет вращаться вспять, вот как быстро он побежит к ней.

Кэт почувствовала, как слезы защипали глаза, и прошептала:

— Он был прав.

— Думаешь, безопасно оставлять ее одну?

— Думаю, если я этого не сделаю, дело затянется.

— Да, — пробормотал Пэт.

— Ты волнуешься, — предположила Кэт.

— Она моя младшая сестра.

— Да, — ласково сказала она. — С ней все будет в порядке.

— Уверена?

— Полагаю, дорога будет ухабистой, но еще я полагаю, оглянувшись назад, они полюбят каждую минуту из этого.

— Если только эта дорога не очень длинная.

— Судя по тому, что я видела, — не длинная.

— Хорошо.

— Скучаю по тебе.

— Я тоже по тебе скучаю. Позвони позже, чтобы поговорить с Дексом и Вераити.

— Обязательно, милый. Люблю тебя.

— Люблю тебя сильнее.

— А я люблю тебя супер-пресупер-сильно.

— Зайди к Кэди, убедись, что с ней все в порядке.

— Ладно, милый. Поговорим позже.

— Да, дорогая. Пока.

Они разъединились.

Кэт отложила телефон в сторону.

А потом она спустилась вниз, чтобы убедиться, что с Кэди все в порядке.