Арзу прервалась, внимательно прислушалась к кудахтанью кур.
- Слышишь, как шумят? Чтоб им кол в живот! Только что тарелку супа дала! Никак не нажрутся! А когда меня здесь нет, чужие дети приходят и крадут яйца... А соседи в милицию жалуются, что куры двор загаживают... Ну их к черту, пусть пишут! На меня такие вещи не действуют!... Пей, пей свой чай...
Хосров-муэллим, осторожно подняв стакан, начал пить; он почему-то боялся, что стакан выскользнет из рук и чай и варенье разольются по столу, прольются на пол, все разобьется... И вообще он не понимал, что в стакане: чай или что-то вроде остатков супа, которые бросают курам...
Арзу сказала:
- Да, этот... - и показала фотографию второго сына, - в Барнауле живет, слыхал такой город? Барнаул! Милиционер он, и отец его был милиционер, скончался он. У этого сына жена русская... Из моих сыновей он самый толковый, но мямля... Если бы не был мямлей, не работал бы милиционером! И жена у него, кажется, хороший человек. Я разве знаю, разве я ее видела? У меня не было поездки в Барнаул... Он там в армии служил, после службы так и остался, женился... В прошлом году они мне посылку прислали, конфеты и туфли. Хорошие туфли, но жалко, тесны мне, в Ростове продала, и все... Двое детей у них, фотографии мне прислали, оба по внешности - чисто русские... А это - мой третий сын, - Арзу протянула руку к фотографии третьего сына так, будто хотела глаза ему выколоть, - подлецом оказался!... А отец его был неплохой, проводник тоже был, арестовали беднягу... Из-за чего? Мелкой торговлей на станции занимался... Так в тюрьме и умер, несчастный. Эта квартира его была, как жена у него умерла, я вышла за него замуж, переселилась сюда... А до того жила где придется... После папы ведь квартиру у нас отняли, нас с мамой выкинули на улицу... Этого подлеца я папиным именем назвала, Алескер его имя, но вышел негодный... Со мной жил. Я проводница, уезжала, дом в его распоряжении... Сотни фокусов выкидывал тут... Пьянствовали, в карты играли... Сам он хороший кафельщик, если захочет, знаешь сколько может заработать?... А влюбился в одну айсорку, старше него, Роза зовут, около нас, вон там, в сберкассе, работает, знаю я ее, модная блядь!... Обмоталась вокруг этого идиота!... Кто бы на ней еще женился? А с этим идиотом пошли в загс... Женившись на бляди, хотел сюда ее привести, я их выгнала из дому! Теперь как напьется, приходит, подлец, пугает меня: я в суд подам, половина дома моя!... Я тебе свой дом отдам?... Как же! Но что делать?... Повесила здесь фотографию, сын все-таки... Подлец, приходит и каждый день все здесь переворачивает!... Пока что все-таки у той бляди живет...
Арзу показала на пустой стакан, спросила:
- Еще чаю принести тебе?
Хосров-муэллим сказал:
- Нет, большое спасибо...
- Тогда ешь варенье!
- Не хочу, спасибо...
- Хорошее варенье, э!... В Саратове плохих вещей не продают...
"Дорогие друзья! Тысяча извинений у тамады, что оставляю его в офсайде. Но мне пришел в голову один замечательный тост, и я должен произнести его на этом прекрасном торжестве!"
- Дом у меня неплохой, да? Правда, кухни нет, но две комнаты, а в коридоре, видишь, и газ есть, и вода. А туалет во дворе. Отдать это айсорской бляди, а самой опять скитаться по улицам? да?! Скажи, а где твоя жена? Ты ведь тогда женился, э!... А звали ее Гюльзар, я помню...
Хосров-муэллим не ответил, но вдруг ощутил горячее объятие Гюльзар, как будто совершенно забытое, оставшееся в недостижимом, недосягаемом далеке, и жар в тот грязный зимний день хотел было обогреть кости Хосрова-муэллима, но растаял и исчез в вони от курятника.
- Не дождалась она тебя, да? Я помню, как сейчас вижу ее... Щеки у нее просто пылали... Такие женщины без мужчин быть не могут!...-Арзу рассмеялась. - Что ей делать, бедняге? Без мужчины трудно бывает, да...
Хосров-муэллим встал.
- Что случилось?
- Я пойду...
- Почему? Сиди, почему быстро уходишь? Давай я воды нагрею, хо рошенько голову тебе вымою, а? Ты человек одинокий, отдохни хоро шенько!
- Нет, большое спасибо...
- Да что "спасибо"?... В Воронеже я сушеных грибов купила, давай тебе суп сварю!
- Нет, спасибо...
- Водочки налью, кирнешь!... А? Или постарел, водку пить не мо жешь? Что скажешь?
- Нет...
Хосров-муэллим вышел в коридор, надел галоши, папаху, стал натягивать пальто, и Арзу в том тесном коридоре стояла против Хосрова-муэллима, застегивала каждую минуту расстегивающиеся пуговицы старой проводницкой рубашки.
"Почему вы не даете нам выпить за здоровье этой прекрасной девочки, поздравить эту прекрасную девочку?"
"Одну минуту, одну минуту, Хосров-муэллим! Арзу же не убегает, она своя, и за здоровье ее выпьем, и поздравим. А эти бокалы мы поднимем за тост, провозглашенный Хыдыром-муэллимом! По правде говоря, Хыдыр-муэллим опередил нас, и хорошо сделал... От всех наших сердец сказал и от твоего сердца сказал, Хосров-муэллим!..."
Куры закудахтали громче.
Арзу сказала:
- Знают, что сейчас откроется дверь... Я таких прожорливых не видала... Обманули меня! Чем они набивали им животы в Ставрополе? В конце концов они меня самою съедят!...
На газовой плите в конце коридора кипела вода в чайнике и подбрасывала крышку.
Хосров-муэллим сказал:
- До свидания...
Арзу, показав на бумажный кулек на полу в коридоре, спросила:
- Это что такое?
- Немного фруктов, тебе принес...
Крышка на чайнике все так же прыгала.
- А мне что тебе подарить? - Арзу оглядывала коридор, как будто видела его впервые. - А? Что подарить?
- До свидания...
Арзу, кажется, нашла, что искала:
- А! Знаешь, что я тебе подарю? Смотри!... - Хриплым голосом, отчетливо, точно как сорок лет тому назад, выговаривая слова, с особым акцентом она начала громко декламировать:
Вы были вчера
безымянны,
Седая зурна
Сулеймана...
Хосров-муэллим, открыв дверь, вышел во двор.
Куры закудахтали еще громче.
Запах, идущий от курятника, бил в нос.
И Хосров-муэллим удалился от того трехэтажного здания, но какое-то время его еще преследовали и запах курятника, и хриплый голос Арзу, которая, стоя в открытых дверях, громко декламировала стихи:
Джамбула
седая домбра...
Так пойте же
