Джинни пожала плечами и отвернулась. — Тебя не было здесь в прошлом году.

Спина Гермионы напряглась.

Голос Джинни звучал приглушенно, и она посмотрела на свои руки. — Тебя не было. Рона не было. Гарри не было. Трудно объяснить, каким был прошлый год для тех, кто не был его частью, что мы чувствовали тогда. Я пришла сюда одна. Снейп делал то, что должен был. За всё отвечали Кэрроу. Школа была практически вручена Малфою на серебряном блюде. Он мог бы сделать всё что угодно с учениками, если бы захотел.

Гермиона уставилась на Джинни, почувствовав тошноту.

— Он помогал Отряду в прошлом году?

Джинни закатила глаза. — Нет… ну… нет, не совсем. Он не помогал сопротивлению, но он знал, кто состоял в Отряде, на кого Кэрроу стоило обратить внимание – и он ни разу не настучал на нас. Он никогда не делал того, что могло бы ухудшить ситуацию. Когда Невилла, Луну и меня поймали, при попытке украсть Меч Гриффиндора, Малфой сказал, что мы должны нести наказание с Хагридом. То, что с нами хотели сделать Кэрроу, было намного хуже. Наверное теперь, я чувствую себя немного обязанной ему.

Гермиона сглотнула, но потом прищурилась и скрестила руки на груди. — Что-то я не вижу, чтобы ты пыталась подружиться с ним.

Джинни покачала головой. — Малфой не хочет со мной дружить. Поверь мне, он сделал это не поэтому. Просто не обращай внимания, - отмахнулась она от Гермионы. — Забудь, что я вообще что-то говорила. А то, что он в твоем

вкусе, было просто шуткой.

***

Гермиона жалела, что не может просто это забыть.

А еще она впервые за всю свою

академическую жизнь пожалела, что ей не достался более глупый партнер. Любой другой откинулся бы на спинку стула и позволил Гермионе самой приготовить зелье, но Малфой постоянно маячил рядом.

Он имел наглость проверять и критиковать то, как она измельчала травы, и говорить, что ее вращения против часовой стрелки не были идеально круглыми.

Гермиона кипела от негодования и даже не могла возразить или объяснить, что причина ее несовершенного измельчения и перемешивания была связана с неоправданно высоким человеком, который постоянно тёрся рядом, наклоняясь так близко, что его мантия касалась ее и влияла на ее концентрацию.

— Ради Бога, Малфой, неужели никто никогда не знакомил тебя с понятием личного пространства? - она почти выкрикнула этот вопрос после небольшого сердечного приступа, когда знакомая рука внезапно протянулась над ее головой и схватила книгу, которую она пыталась достать с полки. Гермиона одернула рубашку, обмахиваясь рукой; когда это в библиотеке стало так жарко?

Она нутром ощутила, как он напрягся у нее за спиной.

О Боже, неужели она действительно сказала это вслух? Прямо сейчас Гермиона желала, чтобы на месте где она стоит появилась дыра и поглотила ее. Когда она неловко повернулась к нему, ее лицо было пунцовым и достаточно горячим, чтобы спонтанно воспламениться.

— Извини, - сказала она, не глядя ему в глаза. — Ты меня напугал.

Он молча протянул ей книгу.

— Спасибо, - она выхватила ее у него из рук, и их пальцы соприкоснулись. Потому что он был неоправданно велик и имел глупо огромные руки с нелепо длинными, тонкими пальцами, на которые она никогда, никогда, конечно же, не пялилась.

Короткий контакт пронзил ее, как удар током и она чуть не выронила книгу.

Ее лицо вспыхнуло еще ярче. — Мне очень жаль. Иногда я просто на взводе. Становлюсь нервной.

— Ладно. - он развернулся на каблуках.

— Подожди, Малфой. - она прижала книгу к груди и заставила себя улыбнуться. О Боже, она на полном серьёзе это делает? Очевидно, так оно и было. — Не хочешь ли ты… позаниматься со мной? Я работаю над сочинением по Истории Магии.

Он замолчал и посмотрел на нее с безразличным выражением лица. — Нет, спасибо, Грейнджер.

И пошел прочь.

***

Малфой не хотел дружить с ней, не хотел дружить с Джинни, он не хотел дружить вообще ни с кем. Никто в школе, казалось, не имел к нему никакого отношения. Он сидел в одиночестве на дальнем конце Слизеринского стола, и никто из студентов никогда не садился рядом или напротив него. Его соседи по факультету часто старались изо всех сил ударить его своими сумками, когда пробирались мимо, выходя из-за стола.

Он же, просто продолжал стоически сидеть там. Его глаза были настолько пустыми, что она практически могла видеть окклюменционные стены за ними. Казалось, даже Слизеринцы-первогодки презирали его.

Остальная часть школы вела себя так, будто его и вовсе не существовало.

Предатель и Пожиратель Смерти одновременно.

Его старые друзья, казалось, относились к нему, как к заразной болезни.

***

— Ты это серьезно? Или ты сказал это просто потому, что так было задумано?

Спросила Гермиона, усаживаясь рядом с ним на Зельях. До начала занятий оставалось десять минут, и кроме них в классе никого не было. Она глубоко вздохнула и тут же пожалела об этом. От него пахло чем-то серебристо-зеленым и дорогим.

С каких это пор цвет имел запах? Она воздержалась от желания вдохнуть его еще раз поближе, чтобы узнать.

Малфой даже не взглянул на нее. Он сидел, уставившись на доску на дальней стене. Выражение его лица было аккуратно сдержанным.

— Что сказал? - спросил он почти через минуту.

— На суде ты сказал, что сожалеешь. Ты это всерьез или просто сказал, потому что должен был? - она расправила плечи и повернулась к нему лицом. — Я никому не расскажу, просто хочу знать.

Он медленно повернул голову и посмотрел на нее. Его серые глаза были пусты, как и всегда. — Это имеет для тебя значение?

Гермиона встретилась с ним взглядом. — Имеет, потому что ты ненавидел именно меня. Так что, если ты правда сожалеешь, я хочу услышать, как ты говоришь это мне.

Уголок его губ изогнулся, и он наклонился ближе, его глаза блестели. Когда он остановился, их лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга. — Зачем? Ты возьмешь меня под свое крыло, как нищего домового эльфа, если я буду пресмыкаться перед тобой?

Гермиона не сдвинулась с места, но ее дыхание участилось. — Нет. Я не жалею тебя. Я просто хотела узнать, думаешь ли ты, что был бы другим, если бы у тебя был шанс.

Он резко откинулся назад, его глаза стали непроницаемы и снова закрылись, как раз тогда, когда Слизнорт неуклюже вошел в класс.

В тот день они работали над своим Феликсом Фелицисом без каких-либо проблем. Гермиона наконец почувствовала, что к ней вернулось чувство равновесия, а Малфой держался на расстоянии, еще более замкнутый, чем обычно. После того, как они выполнили необходимые шаги для Феликса Фелициса, Слизнорт велел классу варить зелья, чтобы пополнить запасы в больничном крыле, пока сам храпел за своим столом.

Когда урок закончился, Гермиона направилась в библиотеку.

— Грейнджер.

Гермиона остановилась и подождала Малфоя.

Он остановился в нескольких сантиметрах от нее и ее сердцебиение ускорилось.

Выражение его лица было жестким. — Я бы не стал другим…

Ох. Ну…

Гермиона коротко кивнула в знак согласия. — Спасибо за честный ответ.

Глотать его было так же решительно и неприятно, как безоар.

Она повернулась, чтобы уйти. В горле у нее пересохло, а внизу живота возникло слабое жжение.

— Но, - в его голосе послышались резкие нотки, — Я сожалею об этом.

Она остановилась и обернулась.

Малфой выпрямился и схватился за ремень своей сумки так крепко, что костяшки его пальцев побелели. — Мне очень жаль. Я и имел в виду это, когда извинялся, но я не могу утверждать, что изменил бы то, что сделал. - его лицо исказилось. — Вероятно, не тот ответ, на который ты надеялась.

Он прошел мимо нее и поднялся по ступенькам, прежде чем она успела что-то ответить.

Гермиона нашла его в библиотеке. Она повесила сумку на стул рядом с ним и села.

Он взглянул на нее и на его лице мелькнуло удивление за мгновение до того, как стены окклюменции снова сгладили выразительность его лица.