Единственным представителем противоположного пола, не являющимся её родственником и испытывающим интерес к ней, как к личности, был Джонатан Моргенштерн. Какая ирония.

Ещё в начале прошлого года он казался замкнутым молчаливым маньяком, но на самом деле был совершенно другим. Парень не любил общаться в шумных компаниях и никому не доверял, всё-таки детство с Валентином отразилось на его поведении, зато в остальном он был вполне нормальным человеком.

Первая резкая его перемена произошла после того, как он узнал, что у него есть сестра, а потом он предложил помощь Лайтвуд и впустил её в свою жизнь. Парень постоянно с ней переписывался и просил совета насчёт отношений с таинственной незнакомкой, которая сидела перед ним и которой он так боялся признаться.

Лето сильно повлияло на него, и Джонатан понял, что пора бы уже рассказать о своих чувствах и закрыть вопрос раз и навсегда. У него не было опыта в таких связях, но он видел, как это делают другие. Он понимал, что ничего больше не будет как раньше. Моргенштерн потеряет подругу или приобретёт нечто большее.

Он договорился встретиться с Изабель в кафе «West coast», где большинство из их класса делало рискованные поступки, и многие оказывались удачными.

Лайтвуд зашла в здание, озаряя всех своей улыбкой и направилась к парню, обнимая его. Она соскучилась по всегда молчаливому и угрюмому Джонатану, который был хорошим собеседником и другом, но терпеть не мог объятья. Странно, что в этот раз он не оттолкнул, не отстранился, а ответил.

— Ты выросла за лето, — заметил Моргенштерн, протягивая ей заказанный кофе.

— А ты сменил причёску.

— Мы можем кое о чём поговорить? — спросил её одноклассник, напрягаясь.

— Только не говори, что наконец-то признался своей тайной возлюбленной в чувствах? — встрепенулась Иззи, замечая знакомое выражение на лице друга. Оно всегда было таким, когда тот просил совета в несостоявшихся отношениях.

— Нет, то есть я пытался… Пытаюсь. Но, мне кажется, всё закончится плачевно, — Джонатан тяжело вздохнул.

— Не говори глупостей. Да кто тебя может отвергнуть?! Кто вообще она такая? — Моргенштерн чуть не ответил «ты», но его вовремя прервали.

Высокая стройная женщина с тёмными волосами и прекрасными чертами лица подошла к их столику, пристально смотря на парня.

— Чем могу помочь? — вежливо поинтересовалась Изабель.

— Ты ничем, а вот он, — она указала пальцем на её одноклассника, — Да. Привет, Джонатан. Я твоя мать, Лилит.

Новый год закрутился очень быстро. Состав учеников и учителей никак не поменялся, это было хорошо, потому что все уже притёрлись друг к другу.

Магнус и Алек долго раздумывали, стоит ли им и дальше притворяться, и имеет ли это смысл, ведь почти каждый их одноклассник прекрасно знал что между ними. Но оставался риск, что об этом узнают родители Лайтвудов или кто-то, кто может им навредить. Они всё ещё старались держать маски.

Хелен и Алина попытались встречаться летом, продолжали они это делать и сейчас, но по их поведению этого не скажешь.

Первая неделя пролетела незаметно, а дальше наступили самые тёмные дни для Александра. Приближались выходные, в которые он должен был отпраздновать своё двадцатилетие и отправиться на званый ужин родителей, чтобы сделать, не сделать в его случае, предложение Лидии. Но планы поменялись в последний момент, и Бранвеллы не смогли прийти, чему очень обрадовался Лайтвуд. Хоть девушка ему и нравилась, он не мог променять на неё свою настоящую любовь.

Родители естественно не отменили ужин. Они всё равно захотели встретиться с детьми, хоть и были с ними целое лето. Так что Алеку не удалось убежать от помолвки, он наоборот погряз в разговорах про неё.

— Здравствуйте, мама, папа, — младшие стояли на пороге их дома в другом городе. Ради этой встречи им пришлось проехать нелёгкий путь.

Мариз и Роберт приветливо кивнули им, вручая Александру подарок и приглашая всех на кухню. За столом уже сидел Макс, который вскочил с места и бросился к старшему брату. Брюнет решил не открывать пакет, полученный от родителей, зная, что там лежит православная литература по созданию семьи.

Они расселись и принялись за трапезу. Взрослые вскользь спросили об учёбе. Дети ограничились простым «нормально». Вскоре Максвелла выпроводили с кухни, и для Алека начался настоящий ад.

— Ну, как, сынок. Ты общался с Лидией? Когда мы сможем встретиться и обсудить вашу свадьбу? — Роберт улыбнулся, но его сыну было не до этого. Он хотел соврать, но передумал. Рано или поздно ему прийдётся дать отказ.

— Нет. Я не говорил с Лидией, у меня даже нет её номера, — спокойно сказал Алек, представляя черты Магнуса, чтобы набраться смелости и не придать любимого. Джейс и Изабель переглянулись, понимая, что назревает скандал.

— Как это не связывался с Лидией, что это значит, Александр? — возмутилась мать. Она всегда называла его полным именем, когда злилась.

— Я не собираюсь делать ей предложение, — ну всё, вроде парень это сказал, а оказалось легче, чем он думал, родители смерили его убийствеными взглядами.

— Ты в своём уме?! Это всё было давно запланировано! Она хорошая девушка и сможет родить тебе прекрасное потомство… Ты должен жениться на ней. Мы обо всём договорились! Это вопрос чести, — повысила тон Мариза.

— Чести?! Жизнь во лжи — это по вашему честь?! Я не люблю Лидию. Не люблю, ясно? И я не буду жениться на ней. У неё есть своя личная жизнь, у меня — своя. И мы счастливы по отдельности. Я не стану притворяться правильным мужем, человеком, которого не заставляли вступать в брак. — грубо выплюнул Лайтвуд. Брат и сестра попытались его образумить, знаками показывая, чтобы он закрыл рот и не выболтал лишнего.

— Это гимназия на тебя плохо влияет, сынок! Пора бы тебе уже образумиться! Запомни, слово родителей — закон, ты обязан нас слушаться! Я думал, что у нас не будет таких проблем. Мы благословили эту свадьбу, и она состоится.

— Нет. Или вы хотите, чтобы я бросил её прямо у алтаря?! — Алек встал, откидывая пакет с подарком. — Я имею право сам решать, что мне делать, а что нет. Я не собираюсь рушить всю свою жизнь и жизнь Лидии, подстраиваясь под вас. Этому не бывать. Вы можете лишить меня наследства или отказаться от меня, но я поступлю по своему, — брюнет резко развернулся и быстро вышел на улицу, не слушая возмущённых криков родителей. Им больше не о чем было говорить. Из и Джейс последовали его примеру, сразу же залезая в машину.

Лайтвуд понимал, что испортил всё: отношения с матерью и отцом, своё будущее, но он больше ни за что не хотел мириться с этим.

Алеку было сложно, а тут ещё и школа со своими запарками, и родители навязывали свои взгляды о православии и примерном браке.

Алек верил в Бога. Но он так же верил в любовь. И не понимал, почему его любовь к Магнусу считалась неправильной. Если вначале их отношений он бы выбрал веру, религию, то сейчас он не задумываясь ответил бы Магнус и только Магнус. Это тот человек, который делает его счастливым, который заставляет чувствовать, который испытывает такие же чувства в ответ.

Лайтвуд не знал, когда настал тот переломный момент, когда он влюбился окончательно и бесповоротно. Может на первом свидании? На втором? Во время первого секса? Хотя какой раз можно считать первым? После смерти Асмодея, когда Магнус стал совсем беззащитным? Или же с самого первого взгляда? С букета жасмина? С первой выходки Бейна? Когда бы это не случилось, Алек знал, что эти чувства навсегда. Они не уйдут. Даже если у них ничего не сложится, он не сможет быть полноценным без этого человека. И в глазах азиата он видел то же самое.

Всё было так хорошо и идеально, что иногда, находясь в чужих объятьях, Александр забывал про любые другие виды отношений. У Магнуса прекрасная душа, которую трудно разглядеть, но у него получилось, а разве грех любить душу? Разве грех заботиться о человеке, хотеть, чтобы другой был счастлив, любить его больше самого себя?! Разве не это написано в Евангелие?!