В дверь квартиры настойчиво позвонили. Раз. Другой. Третий. Затем сильно постучали, сообщая о своём намерении выбить дверь и проникнуть в квартиру.

  Тем временем подвижные и гибкие жгутики спеленали пойманное тело и втащили внутрь квартиры, подтягивая к оскаленной пасти твари. Язык вырвался изо рта, разветвляясь сетью трубочек, каждая из которых присосалась к телу Жанны, с наслаждением втягивая кровь, гной и подкожный жир. Рыжая судорожно дёргалась, пуская пену изо рта, а затем закатила глаза и медленно осела на пол пустым мешком кожи и растворённых костей.

  Дверь сорвалась с петель, и в квартиру ворвались полицейские.

  Раздутый пузырь с дырой вверху, где раньше располагался затылок, прилепился к стене, на его кожистой поверхности вздымалась и опадала мерная рябь.

   - Что за херня! - вытащил пистолет из кобуры оперуполномоченный, жестом подзывая молодого помощника с лёгкой щетиной, давая ему указания вызвать подмогу.

  "Тук-тук-тук!" - громко и отчётливо пронзило тишину комнаты, перебив шум дождя. Опера переглянулись. Звук издавала штуковина на стене. Опер, что зашёл первым, потянулся за рацией. Тихий протяжный свист остервенело засвербел в костях, заставляя мужчин замереть на месте. Хлопок. С влажным чмоканьем пузырь на стене взорвался, обрызгав всю комнату прозрачной вонючей жижей.

   - Александр Иванович, - робко позвал старшего опер с щетиной, вытирая попавшую на лицо жижу, и вдруг остановился. Фонарь за окном осветил стоящую в углу скособоченную и изломанную, подобно заржавелой лестнице, фигуру. Мужчина ощутил, как остро сжался мочевой пузырь. Александр Иванович вдруг задрожал и, точно загипнотизированный, направился прямиком к тени. Молодой опер завопил и, вытащив из кобуры пистолет, стал разряжать в тень обойму.

  Смешок слился с влетевшим в спальню порывом ветра и был таким же зябким.

  Ломкая тень выгнулась, извернулась тонким иголочным ушком и юрко скользнула, почти впритык касаясь лица впавшего в ступор Александра Ивановича. Затем паучьей сетью растворилась в сумраке, ускользнув в окно.

  Молодого опера колотило, он видел, как за пару секунд угольно-чёрные волосы Александра Ивановича стали совершенно седыми. Тишину взорвал шум дождя.

  За спиной раздалась голоса. Затрещали рации. Прибыло подкрепление. Молодой опер опустил пистолет и поддел ногой что-то застрявшее в мокром ворсе ковра. Маленькая фигурка странной формы: то ли пластмассовая, то ли глиняная. Влекомый любопытством, он взял её в руки, чувствуя лёгкое тепло.

  Аля в его руках, находясь за стенами своей звуконепроницаемой тюрьмы, неистово надрывалась от крика.