По окончании срока в марте 1934 г. 42-летний Йосип Броз, в соответствии с требованиями закона к отбывшим наказание заключенным, вернулся в родной Кумровец, но вскоре снова занялся нелегальной политической деятельностью в Белграде и Беловаре. Уже в июле он по заданию партии эмигрировал в Австрию, чтобы попытаться нормализовать отношения между руководителями хорватских коммунистов и центральным комитетом КПЮ, который из-за полицейских репрессий короля Александра I с 1929 г. работал в эмиграции в Вене. Там местные коммунисты в начале 1930-х гг. еще имели возможность помогать югославским товарищам[76]. С альпинистским снаряжением и с удостоверением хорватского общества альпинистов Броз нелегально перешел границу у Тржича. В Каринтии он сразу попал в трудное положение, поскольку именно в те дни произошел нацистский путч с целью свержения клерикального правительства канцлера Энгельберта Дольфуса[77]. Когда он всё же добрался поездом до Вены, жившие там «товарищи» накинулись на него, «как пчелы на мед», стремясь получить сведения о положении на родине и в партийных организациях. Он встретился с ними в кафе и при виде «полудюжины мужиков с бегающими глазами» внутренне ужаснулся. Броз говорил спокойно, просто и четко. Рассказал им, что ни один искренний коммунист в Югославии из всех, кого он встречал в тюрьме или на воле, не доверяет ЦК КПЮ. «Горкич – генеральный секретарь партии – подкручивал рыжие усы. Они ему не шли, подчеркивали его бледность». Он перебил Броза, грубо выругавшись[78].
Несмотря на неприязненный прием, венские «товарищи» 1 августа 1934 г. кооптировали Броза в политбюро, а на IV Общеюгославской конференции КПЮ, состоявшейся в конце декабря в Любляне, он был избран в центральный комитет, хотя обратная последовательность была бы логичнее [79]. В члены ЦК его выдвинул молодой хорватский коммунист Иван Краячич – Стево, член загребского городского комитета, с которым Броз всю жизнь поддерживал близкие контакты[80]. В то время КПЮ возглавлял Йосип Чижинский, более известный под псевдонимом Милан Горкич – Зоммер. Он был чешско-польского происхождения, но родился в Боснии. Югославские реалии он знал неважно, так как в 1922 г., в возрасте 19 лет, уехал в Москву, где работал в разных учреждениях Коминтерна. У него были тесные связи с тайной полицией и «высшими кругами», недоступными простым смертным. Он женился на девушке из этих привилегированных слоев, являвшейся директором знаменитого московского Парка культуры. Естественно, он стал самовлюбленным бюрократом высшего ранга, и в 1932 г. его назначили генеральным секретарем КПЮ. Он оказался во главе партии, в которой было всего около 3 тыс. членов, и большинство из них находились в тюремном заключении или жили в эмиграции. Среди них было немало провокаторов, предателей и агентов полиции. Партийная верхушка превратилась в настоящее змеиное гнездо, где все подозревали всех и доносили друг на друга в Коминтерн, зная, что в Москве найдутся любознательные слушатели. Не случайно в Коминтерне ходил анекдот, что два югослава представляют три фракции, которые настолько враждуют и грызутся между собой, что забывают о классовом враге[81].
Поскольку Броз на основании личного опыта убедился в том, что необходимо нормализовать обстановку внутри партии, 2 августа 1934 г. он написал для центрального комитета доклад, в котором подчеркнул, что необходимо покончить с абстрактным политизированием, укрепить связи с рабочими массами и начать восстание. Этот документ он впервые подписал псевдонимом «Тито» – именем, довольно распространенным в его родном Загорье[82].
Хотя Броз хотел поехать в Москву – встретиться с женой и ребенком, которые вернулись в Советский Союз после того, как его приговорили к тюремному заключению, и поступить в Ленинскую школу, – Горкич решил иначе. Уже через две недели он послал его в Дравскую бановину, в которую входили словенские земли, чтобы он вместе с местными товарищами организовал областную и IV партийную конференции. Первая из них прошла в сентябре в резиденции люблянского епископа Рожмана (его сводный брат симпатизировал коммунистам)[83]. Вторая состоялась в декабре в Любляне, и на ней присутствовало 11 делегатов под председательством Горкича. Броза среди них не было, поскольку по правилам тот, кто занимался организацией конференции, из соображений безопасности не должен был принимать в ней участие[84]. Во всяком случае, так утверждал Горкич, Тито же позже говорил, что это была пустая отговорка, Горкич просто не хотел, чтобы он путался у него под ногами. В обоих случаях речь шла о важных встречах, которые должны были положить конец сектантским спорам и способствовать обновлению партии, которой следовало установить более тесную связь с массами, среди которых она проводила работу. С этой целью и, конечно, с благословления Москвы было принято решение создать в рамках КПЮ две автономные партии: Словении и Хорватии.
Уже в сентябре Броз вернулся в Вену, откуда Горкич скоро снова послал его в Югославию, на этот раз в Загреб, с заданием организовать совещание хорватов по поводу партийной конференции. Эти обременительные поручения с самого начала обострили отношения между ними: Броз заподозрил, что генеральный секретарь намеренно подвергает его опасностям, так как практически сразу после выхода из тюрьмы посылает заниматься нелегальной работой, для которой он после длительной изоляции не подходил. Как ему казалось, Горкич, несмотря на образцовый образ жизни, был слишком доверчив по отношению к людям из своего окружения, т. е. в сущности не приспособлен к конспиративной деятельности. Помимо того, он, по мнению Броза, недооценивал товарищей, работавших в Югославии, и старался задвинуть их на второй план, чтобы им не досталось денег из фондов, выделявшихся Коминтерном для КПЮ[85]. «Я чувствовал сильное отвращение ко всему этому….»[86] Естественно, своих мыслей он Горкичу не поверял и внешне сохранял с ним корректные отношения[87]. Броз через много лет высказал Луису Адамичу то, что на самом деле думал о Горкиче, заметив, что самыми красными в нем были волосы и усы[88].
В конце 1934 г. от имени политбюро, собравшегося в Брно, Йосип разослал всем областным комитетам КПЮ и Союза коммунистической молодежи Югославии (СКМЮ) директивы по подготовке вооруженного восстания в стране, в которой тем временем вновь разразился сильный кризис. 9 октября произошло убийство короля Александра I. В начале его официального визита во Францию, в Марселе, его застрелил македонец, связанный с вождем хорватских усташей Анте Павеличем. Поскольку казалось, что пробил последний час династии Карагеоргиевичей, Броз, не колеблясь, посоветовал от имени КПЮ, чтобы партийные вооруженные группы установили контакты даже с самыми шовинистическими организациями; он был убежден, что только так можно будет свергнуть враждебный монархический режим[89]. Но из этой муки не удалось испечь хлеба, поскольку князь Павел, после смерти двоюродного брата ставший регентом при его малолетнем сыне Петре II, сумел взять ситуацию под контроль. Вместо того чтобы продолжать подготовку революции на родине, Броз в середине февраля 1935 г. получил разрешение уехать в Москву. Он отправился туда, поскольку загребские нелегалы были убеждены, что в ближайшие годы в Югославии будет чрезвычайно трудно: по сравнению с 1929–1931 гг. террор ужесточится. Поэтому руководящие кадры, которые не находятся в тюремном заключении, что было бы относительно безопасно для их жизни, должны покинуть страну. Как можно большему их числу следует поехать в Советский Союз и использовать возможность по мере сил подготовиться там к близящемуся кризису[90]. Перед отъездом Броз чуть не попал в руки венской полиции. Он нелегально жил у одной пожилой еврейки, дочь которой попыталась отравиться газом. Броз спас ее в последний момент, но тут пришли жандармы, которые потребовали у него удостоверение личности. Он еле ускользнул от них[91].
