Гермиона задохнулась от обиды и жгущих душу эмоций. В одно мгновение, такой необходимый кислород вышибли из грудной клетки за ненадобностью. Рукавом колючей ткани она попыталась смахнуть солёные дорожки и спрятать лицо от пристально сканирующих серых глаз.

Он подошёл тихо. Она даже не заметила. Просто вздрогнула, когда расплывшийся взгляд наткнулся на чёрные ботинки, а в личное пространство вторгся жар чужого тела. Совсем рядом. Неправильно рядом.

— Успокойся, Грейнджер. Дурацкая метка — не повод сходить с ума.

Если он хотел её подбодрить этим своим советом, у него ни черта не вышло. Лишь очередная волна злости захлестнула в ответ на его слова.

— Эта дурацкая метка, — мастерски передразнила его, — вся моя жизнь! Жизнь, которая… — она судорожно взмахнула руками и указала ими в пол, — только что рухнула к моим ногам, и оказалась растоптана твоими чёртовыми ботинками! — не понимая, откуда взялись силы и смелость, сердито оттолкнула его от себя.

Не хватало воздуха. Он был слишком близко. Непозволительно близко.

Было заметно, как этот её строптивый жест порядком удивил его, застав врасплох, но не разозлил. Хотя Гермиона мало что могла чётко разглядеть через застилающую пелену слёз. Кажется, она вообще перестала замечать Малфоя на какое-то время, искренне жалея себя и мысленно погребая свою счастливую мечту о родственной душе под обломками разочарования.

— Прекрати реветь, — серьёзно произнёс он, снимая с руки широкий браслет и убирая его в карман брюк.

Грейнджер шмыгнула носом, безразличным взглядом наблюдая, как неспешно он расстёгивает манжет и закатывает рукав белой рубашки. Чёрная татуировка, которая когда-то так восхитила Гермиону на своём собственном запястье, теперь показалась ей печальным клеймом на бледной коже. Стрелка указывала прямо на неё.

Они нашли друг друга. Два соулмейта. Грязнокровка и чистокровный. Гриффиндор и Слизерин. Какая ирония судьбы.

— Дай мне свою руку.

Она покорно послушалась, протянув ладонь, сжатую в кулак. Бледная кожа натянулась на костяшках, а тонкие пальцы с аккуратными лунками ногтей, крепко сдерживали рукав. Дурацкая привычка, кажется, въелась глубоко в кожу.

Драко осторожно разжал её ладонь. Холодные пальцы оказались удивительно ласковыми, если это определение вообще можно было применить в данной ситуации. Одним движением он оттянул свитер, чтобы обнажить такую знакомую татуировку. Словно отражение своей собственной.

Малфой невольно засмотрелся на тонкие просвечивающиеся венки на худом запястье.

— Что ты хочешь сделать?

Даже если бы у Грейнджер были силы сопротивляться, она не стала бы ничего предпринимать.

Драко еле заметно вздрогнул от бесцветного голоса и, бросив на неё короткий взгляд, снова вернулся к её ладони. Чертыхаясь, решительно вздохнул и неуверенно сплёл с ней пальцы. Сжал их крепко и вплотную прижался к её запястью своим. На коже появилось лёгкое приятное покалывание.

Гермиона замерла. Что-то очень тёплое разливалось на месте соприкосновения рук. Драко слегка отстранил запястье. Два одинаковых компаса красиво искрились и переливались серебристым светом. Взгляд волей-неволей приковался к светящимся картинкам. Так они выглядели живыми. Пульсировали. И… грели. Судя по всему, сейчас в этих маленьких указателях теплилась надежда. На что? На взаимность?

Глупые рисунки.

Грейнджер слабо дёрнула ладонью, увидев, как Малфой подносит палочку к рукам. Ну, конечно.

— Боже… — тихо прошептала, подавляя в себе новые слёзы и отворачиваясь.

Через несколько секунд эта живая картинка прекратит своё существование и станет бледным безжизненным клеймом. Сейчас он коснётся палочкой запястий, кожу пробьёт невыносимая боль, и компасы больше никогда не оживут. Зачем им продолжать указывать на родственную душу, если от неё отреклись?

Гермиона терпеливо ждала, но ничего не происходило. Она нерешительно повернулась к Драко и, к удивлению, обнаружила, как тот заворожённо изучает переливающиеся знаки под огоньком Люмоса.

— Красиво.

— Да, — рассеянно кивнула, искренне недоумевая, почему он медлит. — Жаль, что ненадолго.

Малфой встрепенулся, поднимая на неё взгляд.

— Ненадолго? О чём ты?

Пришлось проглотить нарастающий ком очередного приступа жалости к себе, чтобы более-менее равнодушно произнести:

— Метки меркнут, когда обрываешь связь.

Сердце рухнуло в бездну, когда собственные слова окрасились ужасом в сознании. У неё не будет соулмейта. Всю оставшуюся жизнь она будет той, от которой отказались. Отреклись навсегда.

— Обрываешь связь? — в его голосе мелькнули нотки лёгкого раздражения. — Грейнджер, я не собираюсь разрывать связь.

— Ты… Нет?

Драко втянул глубоко носом кислород, стараясь сохранять относительное спокойствие.

— Нет.

— Но… Ты же…

— Я хотел рассмотреть их и подтвердить соединение, — грубо отрезал он, недовольно поджав губы.

Небезосновательные, но безрассудные предположения из уст Гермионы его крайне раздражали.

— Подтвердить? — удивлённо распахнула глаза, словно пробуждаясь ото сна.

Нелепая мысль не может оказаться правдой, ведь, так?

— Возможно, для тебя это будет неожиданностью, но у меня не так много соулмейтов, чтобы отрекаться от них направо и налево. Или, вероятно, это хочешь сделать ты?

Пальцы крепче сжали её ладонь, а глаза слегка прищурились.

Грейнджер замотала головой. Кем бы ни был её соулмейт, она никогда бы не решилась на такое. Но сам Малфой… Почему он… не хотел?

— Зачем тебе это? — собственный голос здорово отрезвил.

Драко демонстративно закатил глаза, воспринимая её сейчас как недалёкую особу, не понимающую элементарных вещей.

— Очевидно, Грейнджер. Не у одной тебя были планы на «долго-и-счастливо».

Гермиона сконфузилась под его дождливым взглядом. Это было странно — разговаривать с Малфоем в такой близости, ощущая его руку, понимать, что вот он — её соулмейт. Привычно иронизирует, но не собирается отрекаться от родства душ. Это же… хорошо? Или…

— У нас не получится.

Слова вышли сухими и слишком обречёнными. Такими же, как сама теория о том, чтобы попробовать что-то построить.

— Что именно? Долго? Счастливо?

Драко умел попадать словами в самую цель. Грейнджер натянуто усмехнулась, ощущая себя на грани немой истерики.

— Оба пункта, очевидно, провальные.

Она снова обратила взгляд к картинкам, по-прежнему серебрящимся у них на запястьях и, в очередной раз, отметила про себя, что было бы жаль расставаться с ними.

— Знаю, — неожиданно прошептал Малфой, некоторое время собираясь с мыслями для следующей фразы, — но мы не можем даже не попробовать.

Гермиона медленно подняла голову и наткнулась на его светло-серый взгляд, который показался ей чуть теплее обычного. Наверное, причиной был свет от Люмоса и искрящихся запястий.

Он предлагал… попробовать? Не просто оставить всё как есть, делая вид, что их друг для друга не существует, а сделать попытку быть вместе? По-настоящему?

— Если мы подтвердим связь, это значит, что…

— Нам нужно будет поцеловаться. Да, Грейнджер.

— Но…

— Что ещё за «но»? Полагаю, это мне стоит волноваться о том, насколько плохо может целоваться мой соулмейт по десятибалльной шкале. Этому же не учат в учебниках, верно, Грейнджер?

Драко язвил, а значит — нервничал. И как он только что сказал… Мой соулмейт? Гермиона улыбнулась.

— О, искренне надеюсь, что по десятибалльной шкале отвратительных поцелуев, я буду хороша на все десять. Потому что тогда ты будешь целовать меня и жалеть, что вовремя не одумался.

Тень улыбки тронула губы Малфоя. Ненадолго задержав взгляд на её лице, он снова приблизил древко к запястьям.

— Доставай палочку, Грейнджер.

Через несколько секунд к коже прикоснулись скрещённые волшебные палочки, а запястья окутало дымчато-голубоватым сиянием. Маленькие искорки пробежали по контурам татуировок, окрашивая их в огненно-рыжий цвет, а в следующую секунду палочки взметнулись в воздух, тускло освещая пространство за полотном и зависая над ними, подобно лампам.