– Кто там будет слушать ее произношение? – усмехнулся декан, разглядывая Лизину фигурку на фотографиях в моем телефоне, укрупняя экран жирными пальцами. "Похотливый козел!" – подумала я с отвращением, и снова вспомнила свою встречу с французами. Кто знает, может Бог отвел от вот таких вот "благодетелей".

– Я буду слушать, – сказала я жестко, вырывая свой телефон из его рук – буду слушать и заливаться краской стыда вместо китайцев. Александр Викторович, мне нужно больше времени. Освободите мне третью пару по вторникам и четвергам, пожалуйста. Произношение я, конечно же, за две недели ей не поставлю, но по крайней мере сглажу для общего восприятия.

– Хорошо. Занимайтесь. Только напомни Ольге Юрьевне (это одна из наших бухгалтеров), чтобы проставляла тебе часы.

– Напомню.

Меньше всего сейчас меня занимало, будут ли правильно проставлены часы в моем графике. Ситуация с встречей оставалась неясной и терзала, как волк свою добычу. Выйдя из кабинета декана, я направилась в бухгалтерию, и столкнулась с Богдановым на лестничной клетке второго этажа.

– Ну? – нетерпеливо спросила я.

– Он перенес встречу.

Мимо проходили другие студенты, мне пришлось достать рабочую тетрадь из сумки и сделать вид, что я еще раз объясняю Богданову сегодняшнюю лекцию, которую он, кстати, пропустил. Рома подыграл мне, уставясь в тетрадку. Я чувствовала его дыхание на своей макушке и едва уловимый, но не отталкивающий, запах мужского пота, заставивший меня задрожать от возбуждения. Боже, я совсем спятила! Только что осуждала декана за похоть к студентке, а сама вела себя как самка, учуявшая самца. Ему девятнадцать, шесть лет разницы…отрезвляет.

– Как это, перенес? – спросила я шепотом в перерывах между спряжением китайских глаголов.

– Сказал, что у него другие дела. Извинился и перенес на пятницу, через две недели – также шепотом ответил Богданов, наклоняясь к моему уху. Слишком близко. Но сплетни и испорченная репутация преподователя меня даже не волновала.

Так. Все-таки ты улетаешь к Рите. И ничего не сказал мне. И не попрощался. Наверное, опять соврешь что-нибудь про заказы. У меня закружилась голова и подкосились ноги. Богданов поймал меня за талию.

– Вам плохо? Давайте к окну. Сейчас…

Рома осторожно подвел меня к окну на площадке, и открыл его в режиме проветривания. Полностью окно не открывалось из-за соблюдения мер безопасности. Меня обдало прохладным февральским воздухом. Стало легче.

– Мне лучше. Спасибо. Иди.

Он все еще стоял и смотрел на меня знакомым щенячьим взглядом. Ну, почему, из всех мужиков мира я выбрала того, кто ВОТ ТАК на меня НЕ смотрит? А лишь причиняет мне страдания. Мазохизм какой-то.

–Мне действительно лучше, Рома. Просто голодная.

Он не поверил, но ушел. Я спустилась в бухгалтерию, предупредила о своих часах и планах на Лизу, выслушала пару сплетен из жизни женщин за пятьдесят, а в голове все время билось: "Он перенес встречу". Что ж, судьба отложила урок на время. Ты везучий, оказывается.

Я еще не знала, что встречу ты перенес… из-за меня.

Ни к какой Рите ты не полетел, как выяснилось к концу моего рабочего дня. Вот он ты, реальный, невозмутимо стоишь на парковке возле университета рядом со своей прекрасной отремонтированный машинкой, сияешь и машешь рукой. Мне?

Я проморгалась на всякий случай, и обернулась, нет ли где позади еще одной похожей куклы. Что происходит?

Ты терпеливо ждешь, когда я пройду разделяющие нас несчастные двести метров, и окажусь напротив все с тем же недоуменным выражением лица.

–Привет! – в твоих глазах пляшут хитрые искорки.

–Привет…ты как-то без предупреждения…

Сегодня вообще все идет не по плану. По моей задумке я должна была утешать тебя в больнице. Но ты хитрый, изворотливый тараканище!

Тебя забавляет моя растерянность. Ты сгребаешь меня в охапку и целуешь на глазах у толпы спешащих на остановку студентов.

–До свидания! – кричат те мне – Хорошего вечера!

И хихикают, перешептываясь. Я прячу свое лицо в вороте твоей куртки. Я беззастенчиво счастлива.

–Ты сошел с ума… – полуласково, полуворчливо шепчу тебе на ухо. – Весь университет завтра будет знать, что у меня есть личная жизнь.

–Пусть знают – собственнические нотки в твоем голосе приятно обволакивают – И не задерживают тебя по пустякам!

–Куда поедем? -спрашиваю я, ныряя в тепло автомобильного салона.

–Сюрприз.

–Не люблю сюрпризы

–Этот тебе понравится!

И я понимаю, что у нас будет свидание. Настоящее свидание. Чувствую себя маленькой девочкой, замершей в предвкушении перед огромной подарочной коробкой с бантом. Интересно, что там? Что ты приготовил?

Мы едем какими-то незнакомыми закоулками и дворами. Темно. Огоньки города мелькают вдалеке, расплываются близорукими цветными пятнами.

В салоне пахнет как в кондитерской, сладковатый, но не приторный запах кофе и свежей выпечки. Из магнитолы льется: "И по секрету… Я слаб, когда ты раздета. И на двоих сигарета…". Макс Барских. Я хочу подпевать, и тихонько подпеваю. Ты начинаешь подпевать тоже. Я прибавляю громкость, и через несколько минут мы уже поем, а точнее кричим на два голоса весь репертуар с твоей музыкальной флешки.

Ты тормозишь у одной из четырнадцатиэтажек какого-то жилого комплекса и просишь:

–Завяжи шарфом глаза.

–Неа – я шутя мотаю головой – вдруг ты маньяк, и хочешь меня убить.

–Не вредничай! Иначе я убью тебя и без шарфа.

–Он колючий – притворно хнычу я. – Ты жмотина, не мог купить для интриги шелковый черный шарфик?

–Для интриги я купил кое-что другое…будь паинькой, завяжи глаза!

Я покорно завязываю шарфом глаза. Слух моментально обостряется. Ты хлопаешь дверью со своей стороны, хлопаешь дверью багажника, открываешь дверь с моей, осторожно берешь меня на руки и куда-то несешь. Я слышу шуршание бумажного пакета. Ты несешь меня и пакет. Дверь, шаги, дверь лифта. Судя по тяге, мы едем наверх. Шаги по лестнице. Еще одна дверь. Прохладный ветер обжигает мне щеки. Ты снимаешь мне шарф.

Мы на крыше. Ограждение украшено новогодней гирляндой, слева скамейка-качели. Справа – стол с зажженым тройным канделябром и два плетеных кресла с подушками.

Я угадала насчет кондитерской. Ты достаешь из бумажного пакета и раскладываешь на столе: термос с кофе, бумажные тарелки, стаканчики, пластиковые вилки и контейнеры с выпечкой и прочими вкусностями.

–Ты как-то упрекнула меня в отсутствии романтизма. Прошу, сударыня…

Ты улыбаешься и жестом предлагаешь сесть.

–Удивил – восхищенно признаюсь я, устраиваясь в кресле и позволяя накрыть себя теплым пледом.

Ты садишься рядом и смотришь так серьёзно, что на минуту становится страшно.

–Я… – начинаешь ты, и мое сердце взволнованно хлещется о ребра, как волны о скалы. Неужели. Неужели?

Но ты сглатываешь слова, готовые вот вот сорваться и говоришь со смехом, теребя вилку:

–Я не романтик на самом-то деле. Эту идею спер с интернета. Надеюсь, мы не успеем замерзнуть. Ешь, мне пообещали, что это дико вкусно.

Разливаешь кофе в стаканчики. Накладываешь мне сладости. А твои глаза проживают меня насквозь. Но я уже знаю, что ты не скажешь то, что я хочу услышать. Мы оба это понимаем. Бедная Рита. Ждет тебя в другой стране, изнеженная солнцем и морем, уже наверное успевшая обгореть и напиться в местном баре, а ты сидишь на морозе со мной и рассуждаешь о романтике. Смотри, уведут твою прелесть…

–Это действительно вкусно, попробуй! – я жую фруктовый рулет в сиропе и, наверное, по уши измазалась в шоколаде, но мне хорошо. Теперь я понимаю, какую власть ты надо мной имеешь. С тобой я могу быть собой и мне не страшно разочаровать тебя.

Ты смотришь на мой чумазый рот, улыбаешься, молча наклоняешься и слизываешь шоколад с моей щеки. Мы оба переводим взгляд на качели. Интересно, выдержат? Выдержат!

Все наши разговоры и встречи неизменно сводятся к сексу. Я еще не поняла, хорошо это или плохо. Но когда я с тобой, я вообще мало что понимаю…