Пройдя половину пути Архип Архипович вспомнил странную встречу с товарищем Репейсом, после этого мысль о разговоре с Рыжей бородой на время оставила его.

      — ‘’Нужно сообщить о шкатулке и пусть затем, думают обо мне что хотят’’— решил Архип Архипович, оценив внутреннею степень собственного опьянения. Вероятно, он беспокоился, что смачный запах из-за рта сделает его рассказ неубедительным, да и вспомнит ли его товарищ Репейс, и он ли это на самом деле. Может разговор состоялся с совсем другим человеком.

     На проходной, состоявшей из двух спаренных вагончиков, окрашенных в синий цвет, Архип Архипович застрял. Дородный и с добродушным лицом дядюшка не хотел пускать Архипа Архиповича на территорию.

     — Да, пойми ты любезный товарищ. Велено никого не пускать. В любой момент могут приехать господа из ‘’Грядущего общества’’. Товарищ Ефимози так и сказал — ворчал дядюшка с красным лицом и полностью седой головой.

     — Слушай, но тогда позови. Пусть товарищ Репейс сюда выйдет. Дело у меня срочное — просил Архип Архипович.

     Дядюшка сомнительно смотрел на Архипа Архиповича, улавливая запах недавно потребленного спиртного.

     — Даже не знаю, а что сказать? Кто пришел? — сдался дядюшка.

     — Скажи, Архип Архипович Слесарев, меня вся округа знает. Потомственный работяга, хрен знает уже в каком колене — сказал Архип Архипович.

     Дядюшка добродушно улыбнулся.

     — Ну, это ты товарищ загнул, от силы в четвертом. У нас здесь работяг настоящих — пролетариев, до славного октября, считай и не было, разве — деповские.

     — Будь, по-твоему, в четвертом так в четвертом, а если и в третьем, то все одно. Вызывай товарищей — согласился с дядюшкой Архип Архипович.

     Дядюшка набрал кнопками короткий номер. Архип Архипович слышал, как неприятно с другого конца провода раздаются длинные монотонные гудки. Подождав отведенное приличием время, дядюшка положил трубку.

     — Нет никого товарищ — произнес он, хотя Архип Архипович слышал и без комментариев.

     — Позвони еще куда, или на этот — сотовый — попросил Архип Архипович.

     — На сотовый только Николай Тимофеевич может звонить. Ладно, попробую, как раз Николаю Тимофеевичу позвонить.

     На этот раз, после набора нескольких цифр в трубке почти сразу раздался низкий голос.

     — Да.

     — Николай Тимофеевич — это проходная.

     — Егор Кузьмич — услышал имя и отчество дядюшки Архип Архипович.

     — Конечно он, но Николай Тимофеевич здесь пришел один человек, говорит, что должен увидеть товарища Репейса или товарища Ефимози.

     — Из этих что ли? — настороженно спросил Николай Тимофеевич.

     — Нет, от этих пока вестей нет. Слесарев Архип Архипович его величают.

     — Архип Антонович Слесарев? — переспросил или уточнил Николай Тимофеевич.

     — Нет, Архип Архипович — на этот раз, уточнил Егор Кузьмич.

     — Ах да, конечно — поправил сам себя Николай Тимофеевич.

     — Так что Николай Тимофеевич? — спросил Егор Кузьмич.

     Архип Архипович нервничал, ему хотелось самому ответить Николаю Тимофеевичу, кто он и зачем пришел, а в голове неожиданно, но четко всплыл образ, который хорошо и досконально зафиксировала память еще со времен счастливого школьного детства.

     — Сейчас я сам приду, пропусти его пока внутрь и пусть ждет меня у вагончиков.

     — Слышал, проходи товарищ — довольный, что все решилось положительно, сказал Егор Кузьмич.

     — Спасибо тебе, спасибо — Архип Архипович крепко пожал руку Егору Кузьмичу.

     Не успел Архип Архипович, как следует осмотреться, как увидел идущего к нему навстречу от административного здания Николая Тимофеевича.

     Это был он, все тот же темно-серый пиджак, другого цвета рабочие штаны, заправленные в основательные и крепкие, как и он сам, сапоги. Большие усы и еще больше натруженные кисти рук. Спокойная размеренная походка, в которой чувствуется ни с чем несравнимая уверенность в себе, в своем деле. Через все преграды проникающий взгляд и возвращающийся назад за очень короткое время.

      Прилив искреннего уважения смешанного с ребячьей радостью, обуял Архипа Архиповича. Где-то чуть-чуть и сильно глубоко внутри мелькал пришибленный мелкий осадок страха. Сознание не пропускало к себе мысль о том, что он Архип Архипович Слесарев давно уже не школьник и Николай Тимофеевич не пришел к его отцу, чтобы обсудить производственные дела. Нет, Николай Тимофеевич сейчас идет собственной персоной и той же уверенной походкой, чтобы встретиться с преклонным стариком. Встретиться абсолютно наяву и говорить обычным голосом, только вот голос самого Архипа Архиповича уже не будет звенеть чистотой высоких детских нот.

     — Архип, как я рад тебя видеть — громко произнес Николай Тимофеевич, протягивая Архипу Архиповичу руку.

     — Николай Тимофеевич — это вы, я не верю своим глазам, как я счастлив, что вы здесь — на левом глазу Архипа Архиповича навернулась одинокая, скупая слеза.

     — Ну, не надо Архип, сейчас вспоминаю тебя сорванца — с интонацией дружеской радости произнес Николай Тимофеевич.

     — Как батя — то мой?

     — Не беспокойся все хорошо, все по делу.

     — Скоро думаю, встретимся — грустно произнес Архип Архипович.