— Ну, суки держитесь! — прокричала Карина Карловна, ощущая закипающее внутри нее говно.

      Выскочив в коридор, Карина Карловна метнулась к лестнице вниз. Навстречу ей поднималась огромного размера баба в косынке и каком-то бесформенном платье.

     — Пусти, всю лестницу заняла!!! — завопила Карина Карловна.

     Но не тут то было. Огромная баба схватила Карину за воротник бутикового костюма и со всей силой прижала к холодной стене белого цвета.

     — Кто такая!!! — закричала толстуха.

     Из-за рта бабы исходил отвратительный запах, природу которого Карина Карловна понять не могла.

     — Ты с кем разговариваешь, сука жирная. Отпусти меня тварь!

     Карина Карловна не хотела и не могла, по своей натуре уступить, только силы были неравны. Толстая баба находилась явно в другой весовой категории.

     — Ну-ка, ну-ка — произнесла она, схватив второй ручищей Карину Карловну за руку.

     — Это еще что? — взгляд толстухи выражал священный ужас, она рассматривала длинные красные ногти на пальцах Карины Карловны.

     — Вот это номер, сейчас разберемся, что это за лярва здесь у нас появилась.

     Толстуха потащила директоршу за собой вниз по лестнице. Карина упиралась, потеряла туфель на высоком каблуке. Ее пиджак где-то оставил почти все пуговицы. Это же, только в меньшем объеме проделала белоснежная блузка, высвободив изысканный лифчик ценой в сорок тысяч рублей на всеобщее обозрение.

     — Барынька, мать твою. Вот это сюрприз. Настоящая барынька. Вот потеха будет нашим мальчикам из ЧК, ей богу праздник доставлю мальчишкам. Пусть свистульки поточат, то достали уже моих девчонок.

     Толстуха говорила сама себе, не обращая внимания на Карину Карловну, которая что-то шипела междометиями, иногда переходя на череду бестолковых звуков, и даже затесывала в проклятия какие-то наречия.

      Карина Карловна испытывающая жуткое неистовство, не пыталась понять, что происходит, и только сильнее визжала, шипела, следуя за толстухой, которая лишь сильнее сжимала ее и без того побелевшую руку. Наконец-то толстая баба заволокла Карину Карловну в кабинет, следующим движением швырнула ее к столу, за которым сидел неизвестный субъект, положив ноги в кожаных сапогах на этот самый стол.

     — Константин Юрьевич полюбуйся, какой фрукт я тебе доставила — прорычала толстуха.

     Не меняя позы человек, который назывался Константином Юрьевичем, потянулся рукой за папиросами. Карину Карловну ударило током от подобной наглости, потому что на ее предприятии могли курить лишь работяги низшего пошиба, и то один раз в течение двенадцати часовой смены. Клубы ядовитого дыма поползли от лица Константина Юрьевича прямо на Карину Карловну. Она начала задыхаться, кашлять, но толстуха сильно вмазала ей по спине, от чего Карина Карловна поперхнулась, и начала наконец-то соображать, что все происходящее с ней ненормально.

     Лицо Константина Юрьевича смутно кого-то напоминало. Кажется, это был противный разнорабочий, что все время по окончании рабочего дня напивался в соседнем магазинчике. Он не успевал трезвым даже покинуть пред заводскую территорию. Заметная бледность, все светлое; волосы, ресницы, брови. Что-то прибалтийское обозначалось в нем, или родное немецкое, кто его знает. Оттопыренное ухо, было слева от Карины Карловны. Он молчал, разглядывая ее, не спеша курил папиросу.

     — Откуда ты ее взяла? — произнес Константин Юрьевич, докурив папиросу.

     — Да прямо на лестнице в нашем комитете — ответила толстуха.

     Константин Юрьевич поднялся. На нем был одет видавший виды серый костюм, который не сочетался с черными сапогами. Расстёгнутая рубаха на груди.

     — Ну и кто ты? Как здесь оказалась в таком наряде?

     Константин Юрьевич пальцами потянул за ткань ажурного лифчика. Карина Карловна инстинктивно вмазала ему хлесткую пощечину.

     — Вот это мне нравится — улыбнувшись, сказал он.

     — Можешь идти Агафья и смотри мне, чтобы на вечерней поверке все было в ажуре.

     — Так с этой, то что? — не спешила покидать кабинет Агафья.

     — Разберемся — ответил Константин Юрьевич, взяв Карину за подбородок.

     — Я не понимаю ее вносить в список на трудотерапию или что? — Агафья, отошедшая к двери, никак не унималась.

     — Ты что дура или как? Куда ты будешь ее вносить, не зная фамилию, имя — не сдерживаясь, зарычал Константин Юрьевич.

     — Так номерок в ведомость поставить, то можно.

     — Поставь номерок — произнес Константин Юрьевич.

     Агафья, с трудом просунувшись в дверь удалилась.

     — Начнем — сказал Константин Юрьевич.

     Карина Карловна молчала, Константин Юрьевич прохаживался возле нее, не предлагая ей сесть. От него исходила странная энергетика, имеющая в себе что-то дикое. Смерть и страсть, власть и безумие. — ‘’Вот это мужик‘’ — проскочила в голове Карины Карловны мысль, несмотря на то, что она уже тряслась от страха, подобно чахлому кустарнику на холодном и сильном ветру.

     — Фамилия, имя — я жду.

     — Бурштейн Карина Карловна — прошептала Карина, не узнав своего голоса

     — Зачем послана сюда, когда и кем?

     Голос Константина Юрьевича наливался смертельным металлом, глаза блестели возбуждённым нездоровьем. Карина Карловна проглотила язык, впялила глаза в одну точку. Константин Юрьевич вытащил из полочки стола черный пистолет