— Черт их принес, когда не ждали — недовольно пробурчал Иван Васильевич, потянувшись к бутылке с водкой.
— Поставь на место нечестивец — закричала тетка Ефросинья, Иван Васильевич злобно на нее глянул, но уступил, убрав руку от бутылки, — Ироним приведи себя в нормальный вид. Смотреть на тебя не могу, чего ты на этого придурка смотришь. Столько до этого дел полезных сделал: и церковь у нас, считай новая, и село переименовали богоугодным названием, да и все остальное. Зачем с ним время проводишь, не пара он тебе — пропащий человек, в грехи потонул, а ты с ним и за бутылку, вот и результат — гневно продолжила Ефросинья Петровна.
— Ну, ну тетушка. Ты не забывайся, я уже не малец прыщавый. Харчей быстро лишу, сама в монастырь к Питириму поедешь — прикрикнул Иван Васильевич.
— Ты меня не пугай. Питирим приедет, вставит нагоняй тебе богохульнику и тебе Ироним, ещё раз на орехи достанется.
— Прости сестра, бес проклятый меня всё искушает.
После слов Иронима Евстратиевича, Иван Васильевич громко рыгнул.
— Сам к нему ходишь, посмотри на него — в том же тоне продолжила тетушка.
— Хватит, сказал, без вас хреново!!! — закричал Иван Васильевич.
Только эта сценка осталась позади, как бегом в гостиную влетела одна из помощниц тетки Ефросиньи и испуганно сказала.
— Идут по лестнице.
— Давай, встречай гостей, что встал, как истукан — обратилась к любимому племяннику, тетка Ефросинья.
— Здравствуйте гости дорогие — произнес Ироним Евстратиевич, опередив Ивана Васильевича.
В гостиной появилась группа людей в количестве пяти человек. Двоими из них были представительницы прекрасного пола. Иван Васильевич, не ожидавший такого количества гостей на какое-то время, потерял способность говорить: ‘’целая делегация, мать его, и каждому услужи’’ — мелькало у него в голове.
Эдуард Арсеньевич сразу опознал, кто здесь хозяин, кто нужен в первую очередь. Ироним Евстратиевич страстно жал всем по очереди руки. Тетка Ефросинья, находящаяся чуть в стороне, крестилась и искоса поглядывала на не вписывающегося в делегацию рыжебородого человека: ‘’Господи, такой все, что плохо лежит, сразу потащит’’ — думала она про себя, а на деле, всем старательно кланялась, включая и этого неприятного типа.
Иван Васильевич Подкулачник остался не удел, но ненадолго. Эдуард Арсеньевич учтиво сделал шаг навстречу ему и пафосно, официально представился.
— Калакакин Эдуард Арсеньевич, помощник делегата, заместитель правого отдела.
На пиджаке Эдуарда Арсеньевича блестел выразительный значок, привлекая к себе максимум внимания хозяев дома, и Иван Васильевич глядя на значок больше, чем на лицо Эдуарда Арсеньевича, пробубнил.
— Подкулачник Иван Васильевич, местный предприниматель, если хотите — землепашец, большой сторонник, верный адепт ‘’Грядущего общества’’.
Последние слова, видимо, родились под влиянием блистающих бриллиантовых планок значка. Не успел Иван Васильевич закончить, как перед Эдуардом Арсеньевичем, предстал Ироним Евстратиевич. Он во второй раз протянул тому свою руку, из-за рта Иронима шел стойкий запах свежего перегара, опухшее лицо, говорило о том, что принятие спиртного происходило совсем недавно, и Эдуард Арсеньевич не почувствовал, в отличие от Карины Карловны, какого-то отвращения, а напротив глазами искал следы веселья в виде бутылок и закуски.
— Ироним Евстратиевич Нововеров, бывший настоятель местного прихода и ваш верный слуга, в сложившихся обстоятельствах.
После вперед вышла Карина Карловна.
— Карина Карловна Бурштейн, совладелец акционерного общества ‘’Народное изобилие’’, управляющая предприятием и всеми активами по Н-ск области.
Внешний вид и голос Карины Карловны, конечно, не могли переплюнуть значок Эдуарда Арсеньевича, но впечатление произвели, настолько сильное, что Иван Васильевич с Иронимом Евстратиевичем открыли рты, а тетка Ефросинья посмотрела на Карину Карловну с высшей степенью почтения.
— Это мои помощники; Андрей Павлович Кусков — рабочий, Инна Владимировна Денисова — менеджер. Также наш большой друг, соратник, ведущий профессор психологии Смышляев Иннокентий Иванович.
После слов Карины Карловны на переднем плане оказался Иннокентий Иванович. Он многозначительно, учтиво поклонился, используя одну лишь голову.
— Очень приятно, такая важная и красивая дама в нашем обществе, очень рад, очень рад — подал голос Ироним Евстратиевич.
— Ну, не стоит дорогой Ироним Евстратиевич — неожиданно смутившись, произнесла Карина Карловна.
После ее слов, дело в свои руки взял Иван Васильевич, с недоверием поглядывая в сторону Рыжей бороды.
— Давайте гости дорогие, сейчас к столу. Через пять минут, все соберут — произнес он с интонацией широкого душевного подъема.
В это время прислуга уже накрывала, всем, что было под рукой, большой стол в этой же гостиной.
— Неудобно вышло — промычал Иван Васильевич — Я не представил свою тетку — Ефросинью Петровну.
— Ненужно беспокоиться — произнесла старуха, но Карина Карловна, а вслед за ней и все остальные, учтиво поприветствовали Ефросинью Петровну. Иннокентий Иванович с Эдуардом Арсеньевичем даже попытались поцеловать сморщенную руку Ефросиньи, но она не дала им этого сделать, строго сказав.
— Я живу духовной жизнью и подобное излишне, господа.
Старуха говорила чистую правду. Ее внешний вид не давал в этом усомниться. Сгорбленная, вся в черном, включая голову, завернутую в глухой платок. Длинное платье, подметающее пол и строгая даже страшная своим аскетизмом палка — в руках. Профессор отметил бросающийся в глаза контраст между теткой и племянником, подумал о неизбежном, не всегда правильном временном порядке.
