- Но не таким же способом, а если у ребенка случится стресс или что еще, и как скажется твой поступок в будущем, мне неизвестно - произнесла мама.

  - Вот видишь, у тебя вновь на языке слово ребенок, а Влад уже достаточно взрослый, чтобы начать понимать, что помимо прав существует ответственность, перед нами, перед обществом. Что неправильно в моих словах - произнес отец.

  - Я против таких методов, и давай закончим на этом, чтобы никогда к этому не возвращаться - сказала мама.

  - Хорошо, я обещаю - согласился отец.

  - Я хотела спросить, скажи, кто тот человек, которого ты показал Владу - произнесла мама.

  А в голове Влада тут же возникли свежие воспоминания, сильно поразившие сознание, еще сильнее врезавшиеся в голову, настолько, что и сейчас были способны причинить ощутимую боль, за которой мгновенно следовал страх, далее отвращение, а последним и самым тяжелым было разочарование, которое можно было охарактеризовать тем, о чем две минуты назад говорила мама, и что называлось нервным стрессом, первым в жизни Влада. Только кошмарный облик несчастного узника имел к этому мало отношения, несмотря на глухие стенания, на кровь, и крики озлобленных коллег отца, а от того, что отец был ко всему этому напрямую причастен, что он был частью системы. Такое забыть было невозможно, и уже сейчас, стоя и прячась за углом, Влад отлично чувствовал именно это.

  ... - Человек, имени которого Влад не знал, был привязан к стулу. Да и сам стул нельзя было назвать обычным, от того, что его ножки были вмонтированы в поверхность бетонного пола. Этот стул нельзя было подвинуть, нельзя было перенести. Над головой узника свешивалась, неестественная своей обнаженностью, лампочка. Белый жесткий провод. Желтое страшное свечение, а голова допрашиваемого Свиридова клонилась вниз, из-за рта стекала кровь, смешанная со слюной. Под глазами имелись красно-синие следы ударов по лицу. Тяжелое дыхание узника врезалось в сознание Влада, а отец говорил, как бы с другой стороны. Голос был доступен. Смысл не уступал голосу, но понимание отсутствовало. Всё не соответствует действительности. О чем говорит папа, когда нужно прекратить то, что происходит прямо на глазах его сына.

  Еще, металось, не отпускало ни на миг, хорошо, что этот человек не может меня видеть. Ведь тогда, он сможет меня опознать. Сможет сказать: вот этот мальчишка, он тоже посещал вражескую территорию, я видел его, я запомнил его, почему только я должен отвечать вам, спросите у него.

  Руки и ноги мгновенно похолодели. И совсем неважно, что рядом с Владом сейчас находился его родной отец. Ведь всё смешивалось. Отец переставал быть таковым. Его затягивала, поглощала собой внутренняя обстановка этого ужасного здания, которое даже со стороны должно было внушать страх и почтение, что же говорить о том, как действовало это изнутри. Ребенку, еще не подростку, и то становилось не по себе, от кошмарности коридоров, от представления непрозвучавшего эха, оглушающего, заставляющего почувствовать озноб и трепет. Или всё же, общая тайна. Или всё же, что он Влад, сейчас не только сын своего отца, а тот, кто, еще ничего не успев сделать, успел встать по другую сторону барьера, стать предателем, врагом государства, и сейчас он куда ближе к этому несчастному незнакомцу, чем к своему родному отцу.

  Перед ними находилось небольшое окошко, с толстыми прутьями из металлической арматуры. Сразу за решеткой имелось затемненное стекло, через которое можно было смотреть в одном направлении. Звук же попадал в комнату, в которой находились Влад и его отец, не через окно, а через специальное отверстие в стене. От этого создавалось что-то ненормальное, звук и визуальное действие не составляли единое целое. Влад был уверен, что звук опаздывает на целую секунду, и это лишь усиливало ужасающее зрелище.

  - Хочешь умереть? Думаешь, что мы позволим тебе почувствовать себя героем. Нет, здесь смерть нужно заслужить. Нужно сделать так, чтобы тебе её преподнесли подобно награде. Ведь ты знаешь об этом, ведь ты неоднократно об этом думал. Легкая смерть - это то, что ты можешь получить лишь в одном случае, если перестанешь изображать из себя невинную жертву и скажешь, где находятся черновики твоей мерзкой книжонки - стоя прямо напротив допрашиваемого, громко кричал сотрудник, руки которого были испачканы кровью последнего.

  - Ну, зачем сразу смерть, пусть даже легкая. Есть другие расклады, и тебе об них уже говорили. Так что лучше рассказать нам, где рукопись, кто еще входил в антигосударственный заговор - на мягком контрасте появлялся второй сотрудник.

  - Нет никакой рукописи, нет никакого антигосударственного заговора - сплевывая кровь на бетонный пол, отвечал арестованный.

  - Как же нет, если ты сам говорил об этом, если ты убеждал своих сторонников, что мир добра и справедливости существует. Стоит только протянуть руку, стоит только открыть дверь - продолжал второй сотрудник.

  - Всё лишь твои слова - отвечал узник.

  - Если бы так, но у нас достаточно других свидетельств. Всё из них не в твою пользу. Даже самые близкие твои последователи отказались от тебя. Ты это понимаешь? Стоит ли настаивать на своем? - говорил всё тот же сотрудник, а его товарищ стоял рядом, с абсолютно утомленным видом, что Владу казалось, что еще чуть-чуть, и этот первый начнет зевать.

  - Я не верю вам - произнес узник.

  - Ну, это не проблема. Уже были две очные ставки. Хотя уверен, что показания твоих сподвижников, которые будут озвучены в твоем присутствии, тебя вновь не убедят. Ведь куда проще решить, что товарищей заставили, что они всего лишь спасают собственную жизнь. Думаю, что я не ошибся - продолжил второй сотрудник.

  Допрашиваемый мужчина утвердительно кивнул головой.

  7.

  - Продолжай - скомандовал второй сотрудник, обратившись к своему засыпающему коллеге.

  Влад успел стать свидетелем всего лишь одного удара, после отец, взяв сына за руку, вывел Влада из служебного помещения. По коридору шли молча. Ни слова не было произнесено отцом, пока они поднимались по лестнице, и лишь оказавшись на улице, где летней зеленью раскрашивался один из центральных проспектов, где ключом била, безразличная к тому, что происходит, жизнь, отец произнес: - Надеюсь, ты сделал правильные выводы из того, что я показал тебе. Надеюсь, что ты наконец-то осмыслишь то, что будущее, что взрослая жизнь - это не игра, и что она требует понимания и ответственности уже сейчас, особенно сейчас. А теперь иди домой.