Белесая субстанция, напоминающая очертаниями джинна, воронкой кружила по капищу.

   - Пошли? - прошептала Вера.

   - Ага, чтобы он позавтракал одним из нас и набрал полную силу? - сказал Колесников. - Здесь подумать надо.

   И вдруг, что-то произошло. Сдвинулось в пространстве. Воздух задрожал и начал сгущаться. Из него материализовалась женская фигура. Черноволосая, в темной одежде. Двинулась к входу на капище. Сердце защемило. Это она? Здесь? Да, нет. Не может быть. Показалось, наверное.

<p>

***</p>

   Проснувшийся Бог летал вокруг своего алтаря в надежде, хотя бы, на случайного прохожего. Он был голоден. Несмотря на это, бог испытывал странное чувство. Что-то похожее на благодарность. Кто-то освободил его из тысячелетнего каменного плена, правда, не принеся ему полной жертвы. Видимо для того, чтобы он не смог покинуть капище. Понял, что его хотят использовать! Наивные. Люди, люди. Как говорится: "Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах".

   "Это они еще не знают о моих", - засмеялся про себя кровавый бог. У него было неплохое чувство юмора. - "Но, как, однако, хочется есть. О-о-о. Вот и они. Сразу три жертвы. Надо же! Я становлюсь популярным".

   Красивая черноволосая женщина без страха подошла к жертвенному камню.

   - Это ты? Ты меня освободила? Ты принесла жертву? Провела ритуал? Зачем? Денег хочешь? Власти? Что ж, это можно. Только ты одного не учла, женщина. Для этого мне нужна полная сила. Одной жертвы мало. Твое тело вполне подойдет. Прости, ничего личного.

   Вдруг кто-то закричал:

   - Кира? Кира-а-а.

   Женщина резко обернулась на голос. Волосы испуганно взлетели, ударив ее по лицу. Она увидела мужа. Он бежал к ней, размахивая руками. Как некстати.

   - Мишка? - выдохнула она. Ну почему он всегда так не вовремя?

   - Отойди оттуда, Кира, беги, - кричал Колесников. Оказавшись рядом с женой, он оттолкнул ее и встал перед жертвенным камнем. Поднял голову и сказал: - Тебе нужно тело? Возьми мое.

   - Как благородно, - захихикал наполовину оживший бог. - Самопожертвование? На такое способно только человеческое сердце. Причем, влюбленное. Ты, что, знаешь эту красотку? Она, что-то для тебя значит? Ты готов отдать за неё свою жизнь? Ну, что ж, мне, в общем-то, все равно, - бог закрутился радужным вихрем, поглотил Колесникова и исчез.

   Вера открыла рот в безмолвном крике, упала на колени и подползла к жертвенному камню. Долго, в исступлении, колошматила по нему руками, крича и плача, не заметив, как Кира ушла. Ссадины на ладонях болели и кровоточили. Но Вера не обращала на это внимание. То, что произошло, никак не укладывалось в ее голове. Знахарка смотрела в мертвые глаза идола, внимательно изучала каждую щербинку на поверхности истукана, пытаясь разглядеть во всем этом хоть частичку Колесникова. Она и сама не смогла бы сказать, что именно хотела там увидеть. Михаил исчез, а ее сердце разрывалось от горя.

   - Ну, что же ты? - сказала она вслух. - Где ты? Подай знак, хоть какой-нибудь! Что мне делать? - а затем прошептала, тихо-тихо: - Я люблю тебя.

<p>

***</p>

   "Навь. Михаил"

   - Как, опять ты? - всплеснул руками хозяин нави. - Значит, это тебя назначили второй жертвой? Странно. Мне казалось, что Велес приготовил для тебя другую роль. Ей богу, сценарист этой пьесы абсолютно бездарен. Забросаем их тухлыми помидорами?

   - Томатина. Есть такой праздник в Испании, - грустно улыбнулся Михаил. - Всегда мечтал поучаствовать. Есть парочка людей, кому мне очень бы хотелось залепить гнилым помидором. Но не уверен, что у меня получится. Я, похоже, насовсем. Чаю нальете?

   - Здесь, я вижу, чаем не обойдешься. Пойдем-ка я тебе настоящего грузинского налью. Был тут один барыга. Откупался. Что ты на меня с таким упреком смотришь? Я взяток не беру. Это был подарок. Такая бутылка вряд ли стоит больше трех тысяч.

   Они сели за накрытый стол. Прислуживали им призраки. Михаил безучастно смотрел на то, как бордовая жидкость льется из витой бутылки в бокал, и пытался понять, как эти сущности умудряются, что-то взять, поднять, налить, поставить. Они же бесплотные.

   - Ну, рассказывай. К нам информация приходит с опозданием. Бюрократические проволочки, понимаешь ли. Я и сам кое, что знаю, кое о чем догадываюсь, но все вместе сложить, что-то не получается. Вот ты сейчас здесь, передо мной сидишь, как говорится: "Сыт, пьян и нос в табаке", а твоего имени в свитке смерти до сих пор нет. Что ты там натворил? Куда опять полез? - Чернобог протянул Михаилу бутерброд с черной икрой. Сказал, закатив к небу глаза: - Ну, да. Это от того же барыги. - и добавил: - Так кому ты перебежал дорогу? Знаешь, какие особы, там, наверху, карты на тебя раскидывают? Судьбу твою правят. В нужную сторону тебя подталкивают. Правда, ты все по другой дороге норовишь... А сейчас, как я понимаю, в самом центре этой заварухи оказался в силу своего характера. Любопытный очень, да? Как тебя вообще угораздило оказаться в этом мире? Чего тебе дома не сиделось? После больнички-то? Давай-ка вернем тебя обратно. Это пока еще в моей власти. Где твое тело?

   И тут Михаила прорвало. Стресс и грузинское вино барыги развязали ему язык. Он говорил, говорил, говорил, а Чернобог слушал. Про Киру, про любовь, про судьбу.

   - Хороший ты мужик, мент, - сказал через некоторое время собутыльник Колесникова после того, как Михаил замолчал. - Поэтому я тебе скажу одну умную вещь. Невозможно отдать свою жизнь за другого, нельзя спасти кого-то ценой своей смерти. Этим можно спасти только себя, свою душу.

   - Я люблю ее, - прошептал Михаил.

   - Понимаю, - закивал Чернобог, глядя на, проплывающую по темным водам подземной реки, Мару и щелкнул пальцами.