Попали в здания завода в несколько мест: в цех № 5 и цех № 1, в док им. Сургина и док Петровский. Человеческих жертв на заводе не было.

От Любы письма получаю, как будто устроилась неплохо, пишет, что мед стоит 10 рублей/кг, мяса сколько хочешь, люди хорошие.

А вообще – день прожил и хорошо.

9 октября 41

На днях я и механики Сысоева шли по территории завода, вдруг сзади нас разорвался вверху шрапнельный снаряд, мы присели, потом пошли дальше, над головой пропел еще снаряд, мы бросились бежать, я не заметил висящей проволоки и, споткнувшись об нее подбородком, ободрал себе шею, бежали под прикрытие стенки.

В один из дней, метрах в десяти от Шевченко, упал крупный снаряд, пробил стену цеха № 6. Шевченко ранен в голову и ногу, чертежница Шевченко тоже ранена снарядом в шею и отправлена в гоститаль. Обстрел города и завода идет ежедневно. Сегодня пошли отстреливать минометы, началась стрельба немцев, но мы испробовали минометы и разошлись под звуки разрывов немецких снарядов.

Народ работает далеко не полный день: сильно мешает артиллерия. У конструктора Михайлова в квартиру попал снаряд, хорошо, что никого не было дома, только пострадала мебель, да пропали продуктовые карточки. Чтобы ему кормиться в столовой без карточек, хлопотал два дня. О выдаче новых карточек ставился вопрос на Совете, подобные случаи уже были.

Васильев высказался сегодня, что наши военные почти ничем не отличаются от гражданских, кроме как: получают оклад выше, питаются лучше, носят форму, а в остальном – разницы нет. Я и раньше уже думал об этом и говорил другим, но со мной не соглашались, мотивировали – честностью выполнения приказаний, думал подать рапорт, чтобы отказаться от привилегий, но не хочется быть выскочкой, пожалуй, пришьют какую-нибудь демонстрацию: у таких людей, как наш комиссар, хватит фантазии в голове. Жаль начальника завода, который вынужден иметь такого военкома. А может быть и лучше: сам все делает, а тот немного ему мешает. Так можно, в случае чего, пресечь, поправить вовремя.

14 октября 41

Вчера получили сообщение по радио: наши войска оставили Брянск. В течение нескольких дней оставили Полтаву, Орел и сократилось Мелитопольское направление. И все же шумим, что фашистам блицкриг не удается. Правда, под Ленинградом происходит явная задержка продвижения немцев. Одно время говорили, что Петергоф у нас, но вчера передали, что у немцев. Надо полагать, что вопрос с нами и Ленинградом: быть или не быть, будет решен в течение нескольких дней, так как немцы после Брянска скорее всего перекинут все внимание на Ленинград, и тут развернется жестокая схватка. За последние дни здесь шли сильные бои, особенно это было слышно по ночам по артиллерийским вспышкам.

Сумеем ли мы здесь удержать дольше немцев или нет – вопрос. Международный обзор печати говорит в нашу пользу. Кое где недовольство: будто существует послание Рузвельта Канарису о пересмотре данных о нейтралитете.

Почти каждый день Кронштадт обстреливает артиллерия. 12 октября на завод было сброшено около 75 снарядов, подожгли два небольших топливных бака, правда, там не было нефти, все было в свое время убрано, но все – таки остатки горели несколько минут.

Работаем хреново, больше прячемся от обстрела, все считают артобстрелы хуже бомбардировок. При бомбардировке объявляется воздушная тревога, все укрываются по мере возможности, дается отбой и снова спокойная работа, а артобстрел всегда внезапен: начинают падать снаряды, и только потом подается команда укрыться и не выходить на улицу.

От Любы пришла телеграмма, что она получила аттестат и 200 рублей, наконец-то, теперь ей будет полегче. Письмо идет оттуда месяц.

Пока бомбежек Кронштадта не было, думаю, что это следствие того, что у нас появилось много истребителей или немцы были заняты на юге.

Тревога была, но даже близкой стрельбы зениток не было слышно, самолеты отгонялись нашими истребителями.

Теперь сообщают, что совместно с нашей авиацией дерется и английская. Это хорошо, Лукин твердит, что кое-где сложилась революционная ситуация, по-моему, это бред, его оптимистические фантазии и лазейка, чтобы успокоиться.

24 октября 41

Дела совсем плохие: вскоре после ухода из Мариуполя оставили Таганрог, а это в нескольких часах от Ростова на Дону. Юг от нас отрубается. Правда, немцы дорого платят за захват наших территорий, которые нельзя назвать покоренными, так как в тылу врага возникает партизанское движение.

Появилось Можайское и Малоярославское направления. Я всегда думал, что Малоярославль – это недостигаемое место для врагов. Но в этой войне получилось, что и этот город стоит под угрозой. Я сейчас даже не уверен, что нет немцев в нашем Ноздрино или в Детчино, где работает Шура.

Никак не могу понять, почему побеждают немцы? Неужели только одним превосходством в технике? Вчера выступал с докладом бригадный комиссар Родионов: якобы немцы потеряли уже в этой войне 4 млн человек в армии.

(На самом деле за два первые года войны фашистский блок потерял на Восточном фронте 2 млн солдат и офицеров: по данным начальника Генерального штаба Ф. Гальдера, наши потери были в разы больше).

Это значит – в месяц по миллиону, дорогая война, правда, он не сказал о наших потерях, надо полагать, что все-таки поменьше, так как они наступают, а наши обороняются, но бывает и активная оборона. Куда же может дойти враг при таком отходе наших войск? Неужели мы угробили Россию? Быть такого не может. Ведь мы тогда будем достойны презрения и называться пустыми болтунами, способными только кричать о нашем могуществе и превосходстве в мировой обстановке, а когда коснулось до дела – все пошло наоборот.

Мы утверждали, что у нас передовая армия, вооруженная передовой техникой для ведения войны малой кровью и на чужой территории, а что мы видим: и территория наша, и крови много.

Теперь мы кричим о великих возможностях и военно-экономической мощи антифашистского блока и обязательной победе над врагом, но прошлая болтовня заставляет ставить под сомнение настоящую. Однако, теплится надежда, что Россия не должна погибнуть и потерять самостоятельность вследствие своей историчности: что-то должно спасти, и должен быть найден выход. Чистой дракой с немцем, пожалуй, мы будем биты, исходя из этих четырех месяцев войны.

Скучно жить на земле: мало в людях правды.

От Любы писем нет, но я спокоен: деньги получила, значит голодать не будут, лишь бы не подвело здоровье. Увижу ли я их?

Вчера немцы стреляли куда-то через Кронштадт и Ораниенбаум.

2 ноября 41

Сегодня впервые немцы стреляли по заводу ночью. Утром увидел, что попали в цех № 6 два снаряда, один из них – под арку, при входе в заводской квадрат.

Днем второго, после почти недельной передышки, и ночью открыли стрельбу. Впечатление, что одни и те же пушки и артиллеристы ведут огонь, так как сразу же попадают в квадрат завода и лупят безошибочно.

Говорят, что наш раненый линкор «Марат» начал стрельбу, но сам не видел.

В отделе телефонные провода проложили по полу: на стенах повреждаются от осколков снарядов.

Стрельба идет калибром 8^”.

Народ держится стойко, но плохо с питанием, некоторые покупают горчицу, отмачивают ее, и из полученной смеси делают блины.

По Ленинграду идет стрельба.

От Любы и мамы ничего нет. От Шуры ждать писем не приходится: похоже, в Детчино немцы.

4 ноября 41

В лозунгах к 7 ноября имеется: «Привет германскому народу» и т. д., а с другой стороны, в газетах можно встретить следующее: «Гитлер превратил немцев в зверье и приучил их к скотской жизни, немцы осатанели. И на фронте, и в тылу они думают только об одном – убить, делают только одно – разрушают», «Человеческих понятий у них нет. Слова их не тронут, их надо трогать штыком. И, трижды проклятые, они сами околеют. Их надо уничтожать…». («Осатанелые изверги», Н. Коновалов, 2.09,41, «Краснознаменный Балтийский флот»).