- Нет, меня на это не хватит. Все те люди, которые думают, будто они становятся умнее и ученее от чтения книг, только обманывают себя. Черпать науку из одних книжек так же бесполезно, как учиться мудрости у пословиц. Легко следить за стройным развитием уже созданной аргументации, но зато как трудно собрать и понять факты, на которых она выросла! Популярные сочинения по физике преподносят нам так блестяще и гладко отделанные цепи логических рассуждений, что всякий с большим наслаждением пробегает их мыслью от начала до конца. Но от всего этого остается лишь смутное воспоминание об умственном удовольствии, доставленном ими, и никакого следа положительного знания.

- О, я хотел бы уметь говорить так! - воскликнул Кэшель. - Вы говорите, как книга!

- Боже мой, да ведь это ужасно! - ответила Лидия. - Извините меня за это. Хотите руководить мною, если я серьезно примусь за научную работу?

- Ну конечно, - едва скрывая свою радость, проговорил Кэшель. - Мне гораздо приятнее, чтобы вы учились у меня, чем у какого-нибудь другого профессора. Но я боюсь, что не гожусь для вас. Хорошо бы сперва набить руку вот на вашей подруге. Она сильнее и лучше сложена, чем девятеро из десяти мужчин.

- Разве вы придаете такое большое значение физическим качествам?

- Только с практической стороны, конечно, - важно пояснил Кэшель. Нельзя смотреть на мужчин и женщин всегда с той же точки зрения, как на лошадей. Если вы хотите подготовить человека к борьбе или бегу - это одно дело, если же вы хотите найти в нем друга, - это уже другое.

- Разумеется, - улыбнулась Лидия. - Но из ваших слов я заключаю, что вы не намерены создать себе более теплого отношения к мисс Гофф. Вы ограничиваетесь, по-видимому, оценкой ее внешних форм и достоинств.

- Именно, - подтвердил довольный Кэшель. - Вы понимаете меня, мисс Кэру. Бывают люди, с которыми вы можете проговорить целый день и которые к концу дня нисколько не больше имеют понятия о вас, чем в начале его. Вы не принадлежите к их числу, мисс Кэру.

- Я не верю, чтобы можно было действительно передать свои мысли другому человеку, - задумчиво сказала Лидия. - Мысль должна принять иную форму, чтобы войти в чужой ум, и поэтому она уже не та же самая. Вероятно, вы, господин профессор, вполне убедились в этом свойстве мысли на вашем обширном преподавательском опыте.

Кэшель поморщился, с неудовольствием посмотрел на воду и тихо произнес:

- Вы можете называть меня, конечно, как вам угодно. Но если вам безразлично, то не называйте меня, пожалуйста, профессором.

- Ах, знаете, я столько вращалась среди людей, которые любят, чтобы их при всех удобных случаях величали полными титулами, что вы должны извинить меня, если я этим доставила вам неприятность. Спасибо, что вы так просто предупредили меня. К тому же мне не следовало бы заводить с вами разговора о науке. Лорд Вортингтон говорил нам, что вы приехали сюда как раз затем, чтобы отдохнуть от нее и поправить здоровье, расстроенное усиленной работой.

- О, это пустяки!

- Нет, меня следовало бы побранить. Но я больше не провинюсь. Чтобы переменить тему, давайте посмотрим, как рисует мисс Гофф.

Едва успела Лидия докончить свою мысль, как Кэшель, неожиданно, но очень деловито, будто так и следовало, поднял мисс Кэру на воздух и поставил ее на землю за спиной Алисы. Эта странная выходка, по-видимому, не показалась Лидии неприятной и не обидела ее. Она только обернулась к нему с улыбкой и заметила:

- Благодарю вас, но, пожалуйста, не повторяйте этой любезной заботливости. Немножко унизительно в мои годы чувствовать себя ребенком на руках у взрослого. Однако вы очень сильны.

- Помилуйте, какая нужна сила, чтобы поднять такое перышко! Тут дело не в силе, а в ловкости: нужно чисто сделать это. Мне приходилось не раз носить шестипудовых мужчин, и они чувствовали себя на моих руках, как в кровати.

- Так вы, значит, занимались и в больницах? Меня всегда восхищала заботливость и ловкость, с которой сестры и братья милосердия обращаются с больными.

Кэшель промолчал.

- Это очень глупо, я знаю, - недовольно сказала Алиса, когда заметила, что за ней стоят Лидия и мистер Байрон. - Но я не могу рисовать, когда на меня смотрят.

- Ну, вы думаете, что всякий только и занят тем, что вы делаете, ободряюще сказал Кэшель. - Это вечная ошибка любителей. На самом деле никто, кроме них самих, не занят их особой. Разрешите, - добавил он, взяв в руки ее набросок и рассматривая его.

- Пожалуйста, верните мне мой рисунок, мистер Байрон, - покраснев от злости, проговорила мисс Гофф.

Смущенный таким результатом своих слов, он обернулся к Лидии, как бы за объяснением, и в это время Алиса вырвала у него из рук свою работу и спрятала ее в папку.

- Стало слишком жарко, - сказала Лидия. - Не вернуться ли нам домой?

- Я думаю, это будет лучше всего, - ответила Алиса, дрожа от негодования, и быстро удалилась, оставив Лидию наедине с Кэшелем.

- Да что же такое я ей сделал? - воскликнул он.

- Вы сделали с неподдельной искренностью несколько неучтивое замечание.

- Боже мой, ведь я хотел только ободрить ее. Она не поняла меня!

- Ободрить? Но разве вы серьезно полагаете, что молодой девушке может быть приятным замечание, что она слишком высокого о себе мнения?

- Да я же не говорил ничего подобного!

- В несколько иных словах вы выразили именно это. Ведь вы сказали, что она напрасно не позволяет смотреть на свое рисование, так как все равно никто особенно не может быть этим заинтересован.

- Ну если она увидела в этом обиду, то, верно, она не в своем уме. Есть люди, которые обижаются на всякое слово. Им, верно, не сладко живется.

Лидия решила изменить тему разговора.

- Есть ли у вас сестры, мистер Байрон? - спросила она.

- Нет.

- А мать?

- Моя мать жива, но я уже много лет ее не видел. По правде сказать, я и не особенно стараюсь повидаться с ней. Это по ее вине я стал тем, чем есть.

- Разве вы не довольны своей профессией?

- Нет, я не то хотел сказать. Я постоянно говорю нелепости.

- Это, верно, оттого, что вы совсем не знаете женщин и не подозреваете, что они больше любят почтительное молчание о некоторых предметах, чем откровенные высказывания. Вам вряд ли удастся войти в добрые отношения с моей подругой, если вы не научитесь уважать женские вкусы.