Вернувшись в реальность, она осознала, что подает студентам дорогущий кофе, за который они расплачивались кредитками родителей, – и все равно при этом скупились на чаевые.

Потом, осознав, что уже второй раз за неделю моет унитазы в унисекс-туалете, Симона внимательно посмотрела на себя в зеркало.

Она знала, что козел-менеджер сваливает на нее уборку туалета вдвое чаще, чем на кого-либо другого, потому что она не согласилась заняться с ним сексом (женат, сорок лет, волосы в хвостик, так что тьфу).

«К черту все это», – сказала себе Симона.

Она вышла из туалета, пахнущего хлоркой и фальшивыми лимонами, в несмолкаемый гул кофемашин, болтовни о политике и жалоб на бойфрендов.

Сняла дурацкий красный фартук, который ей приходилось стирать за собственные деньги, достала сумочку из маленького шкафчика, арендная плата за который тоже вычиталась из ее жалкой зарплаты.

Козел-менеджер ухмыльнулся:

– На перерыв тебе рано.

– Время моих перерывов прошло. Я увольняюсь.

Она вышла на улицу, наполненную шумом и яркими красками, и ощутила то, чего давно не испытывала. Счастье.

Спустя шесть месяцев после окончания академии, Рид патрулировал улицы вместе с Быком Стоквеллом. Прозвище Бык офицер Тидас Стоквелл получил не только за мощное телосложение, но и за характер. Прослужив пятнадцать лет в полиции – считай, ветеран, – Бык обожал сквернословить и говорил, что его нос способен учуять вранье с расстояния двух миль.

Несколько «красных тряпок» приводили Быка в ярость, в их числе: все, что он считал антиамериканским, придурки разных мастей и ублюдки. Главными кандидатами в ублюдки для него были те, кто обижал детей, женщин или животных.

Он не голосовал за Обаму – он вообще никогда в жизни не голосовал за демократов и не видел причин отклоняться от принципов. Но поскольку этот человек был президентом Соединенных Штатов, то он пользовался его уважением и лояльностью.

Бык ни в коей мере не был расистом. Он знал, что придурки и ублюдки бывают всех цветов и вероисповеданий. Суматохи с геями он не одобрял, однако никого и не осуждал. Мол, если хочешь кого-то, кто скроен точно так же, как ты, – дело сугубо твое.

Оставив за плечами два развода, от первого брака Бык имел десятилетнюю дочь, которую буквально боготворил. И очень любил одноглазого и хромого кота, которого спас после облавы на наркопритон.

Он постоянно ворчал на Рида, говоря, что тот слишком медлителен, слишком «студентик» и вообще неумеха. Зато за шесть месяцев с начала работы Рид узнал больше нюансов полицейской работы, чем на всех курсах в колледже и в Академии.

В первую очередь он выяснил, что, приехав по вызову о домашнем насилии, нужно встать между нарушителем (мужчиной) и Быком, не дожидаясь, когда «красная тряпка» разъярит последнего.

Поэтому, когда они подходили к дому, который уже четырежды по этой причине посещали, Рид готовился так и поступить.

– Теперь у нее есть защитный ордер, так что им займусь я. – Рид вспомнил, что женщина, о которой шла речь (некая Ладонна Грей) приняла своего мужа (некого Вика Грея) обратно после синяка под глазом и разбитой губы, а затем и после перелома руки, и супружеского изнасилования.

Но третий инцидент, когда он избил ее до потери сознания и выбил два зуба – спустя два месяца после того, как она родила ему сына, – стал основанием судебного ордера, запрещающего ему к ней приближаться.

– Если он только пальцем тронул ребенка… – Бык подтянул штаны, топая по заснеженной дорожке к двери.

Из соседнего дома выбежала женщина.

– Он ее убивает! Клянусь, в этот раз он ее точно убьет!

Теперь Рид услышал – ругань, визг, вопли ребенка.

Он успел только подумать: «Вот дерьмо».

Входная дверь была взломана. Стол в гостиной был перевернут, лампы разбиты. Наверху так вопил младенец, словно ему за шиворот бросили лед. Однако крики, ругательства, рыдания и глухие удары неслись из задней части дома.

Рид опередил Быка – ноги моложе, длиннее – и успел заметить, как Вик Грей выскочил из дома через заднюю дверь. Женщина лежала на полу кухни, стонала, плакала, вся в крови.

– Я его догоню! – Рид выбежал во двор, на бегу сообщав по рации: – Офицер Квотермейн преследует подозреваемого в насилии. Подозреваемый – Виктор Грей, белый мужчина, двадцать лет, бежит на юг по проспекту. Рост – метр семьдесят семь, вес – восемьдесят один килограмм. Одет в черную куртку, красную кепку, джинсы. Сворачиваю на восток к Мерсер.

Оставляя следы в глубоком снегу, Грей пересек двор и перелез через забор.

Выдыхая облака пара – жаль, на нем форменные ботинки, а не кроссовки, – Рид перемахнул через забор. Услышал женский крик и прибавил скорость. Недаром в старших классах он был в беговой команде.

Во дворе дома, возле недолепленного снеговика, на снегу растянулась женщина. Из ее носа текла кровь, она обнимала плачущего малыша.

– Он пытался забрать моего ребенка!

Рид продолжал бежать. Увидев, как Грей снова повернул на восток, сообщил об этом по рации.

Перелез через второй забор. Грей бежал к открытой двери дома, откуда доносились музыка и женский смех.

Донесся женский голос:

– Не хочу я смотреть, как ты почистил веранду от снега. Закрой дверь. Холодно!

Рид подумал: «Нет, я не дам тебе добраться до двери, ты больше никому не причинишь вреда».

Рид не стал звездой футбола, как мечтал его отец, но он умел делать подкат. Прыгнув вперед, он ухватил Грея за колени на маленькой веранде возле открытой двери, и беглец смачно приложился физиономией о каменный пол.

– Эй, какого хрена! – Из дома выглянул мужчина с бокалом в одной руке и айфоном – в другой. – Господи Иисусе, парень весь в крови. Я это сниму. Типичный полицейский беспредел!

– Давай снимай, – вытаскивая наручники, просипел Рид. Он и сам крепко приложился грудью о пол. – Давай сними этого мудака, который избил свою жену до полусмерти, напал на другую женщину и пытался взять ее ребенка в заложники. А сейчас мчался прямо к тебе домой… Я его взял, – сообщил Рид по рации. – Подозреваемый задержан, может понадобиться медицинская помощь. Какой здесь адрес?

– Я не обязан…

– Заткнись, Джерри. – Женщина, которая недавно смеялась, оттолкнула мужчину в сторону. – Гилрой-плейс, 5237, офицер.

– Мы на заднем дворе Гилрой-плейс, 5237. Спасибо, мэм. Виктор Грей, вы арестованы за нанесение побоев. – Он застегнул наручники на запястьях Грея. – А также за попытку похищения ребенка, сопротивление при аресте и нарушение условий запретительного судебного ордера.

– У этого человека есть права.

Рид поднял глаза.

– Вы адвокат, сэр?

– Нет, но я знаю…

– Тогда перестаньте вмешиваться в дела полиции.

– Вы находитесь на частной территории.

– На моей территории, – отчеканила женщина. – Поэтому, Джерри, заткнись. У вас тоже кровь, офицер.

Он ощутил вкус крови во рту, чувствовал липкую кровь на саднящих ладонях.

– Я в порядке, мэм. Виктор Грей, вы имеете право хранить молчание…

Когда он зачитывал «правило Миранды», Джерри ухмыльнулся:

– Наконец-то.

– Так не адвокат? – Рид поднял Грея на ноги. – Просто говнюк?

– Я подам жалобу!

– Ну все. Уходи. Уходи из моего дома, Джерри!

Пока они ссорились, Рид услышал сирены. Поскольку женщина, казалось, полностью владела ситуацией, Рид повел Грея вокруг дома, к выезду на дорогу.

– Я подам в суд на твою гребаную задницу, – пробормотал Грей.

– Давай, Вик, попробуй.

У Ладонны Грей было три сломанных ребра, сломанное запястье, сломанный нос, два фингала, разбитая скула и внутренние повреждения. Ее сын не пострадал.

Шеридан Боббетт, которая у себя во дворе играла с двухлетним сынишкой, получила легкие травмы, у ребенка – синяки на руках и плечах. Грей ворвался к ней во двор, сбил с ног, попытался вырвать сына из ее рук, но убежал, когда преследовавший его полицейский перелез через забор.