– А ты хочешь посадить меня в кабинет перебирать твои министерские бумажки? Я не для этого рождена, папа!
– Для чего ты рождена – решать нам. Все-таки мы в этом непосредственно участвовали.
– Ну давай, заведи шарманку насчет того, что твоя дочь должна заниматься важным делом.
– У тебя был целый год после окончания гимназии, который ты хотела потратить на выбор места обучения. Я не говорю, что тебе стоит «перебирать бумажки», если ты захочешь заниматься… ну не знаю, прическами, например, то я помогу. Ты можешь поступить в Академию красоты, после того как выпустишься, попробуешь открыть свой салон. Все, что угодно, но я хочу видеть, что ты пытаешься чего-то достичь в жизни, а не просто прожигаешь ее.
– Это что, скандал? – я глупо поморгала, пытаясь остановить слезы, грозящие хлынуть из глаз. – То есть ты считаешь, что твоя дочь ничего не сможет достичь без этой глупой Академии? Чему учат в Академии красоты? Ножницы держать? Я хочу быть моделью!
– Это исключено, – фыркнул отец. – Твое увлечение моментографией я могу стерпеть только в качестве хобби. Делать из этого профессию не позволю.
Я бросила салфетку, которую нервно комкала в руках, на пол и вскочила на ноги, чуть не перевернув стол. Отец показательно громко вздохнул, призывая маму обратить внимание на мое поведение.
– Ляля, – мама беспомощно подняла глаза, но я не обратила на нее внимание, отлично понимая, кто руководит парадом. Парадом попрания моих желаний и порчи жизни.
– А я… я не позволю, – я задыхалась от злости, не зная, что сказать. Отец грустно смотрел на меня, и от этого становилось еще больнее. Будто я и впрямь плохая, капризная девчонка. – Я не позволю тебе командовать!
– Так, хватит, – отец закатил глаза. – Ты говоришь на эмоциях, мне это не нравится.
Я чуть в голос не разрыдалась.
– То есть это я на эмоциях?
– Лилиана, – голос отца похолодел ровно на градус, но я поняла, что он в бешенстве. – Ступай в свою комнату.
– Но я не договорила…
– Я все сказал. Ступай. В свою. Комнату.
Воздух в комнате похолодел и начал давить на виски. Отец, как и я, владел магией воздуха, и сейчас будто бы давал мне понять, насколько я слабее него.
– А это зачем? – с тоской спросила я. – Ты силен, это и так все знают.
В следующий миг меня вынесло из столовой и, почти протянув по коридору, забросило в спальню. Хорошо хоть двери открывались заранее.
С отцом мы больше не разговаривали ни в этот, ни в другие дни. Он по-прежнему уходил ранним утром, а возвращался поздней ночью, когда я уже спала без задних ног. Даже по минибуку он со мной не связывался, ожидая, по-видимому, что я устыжусь и пойду на перемирие первой. Зря ждет: упрямством я пошла в него.
Между тем приближался мой день рождения, и мама уже начала переживать, спрашивая, почему я ничего не организовываю. Я делала вид, что просто очень обижена недавним скандалом, а на самом деле находилась в совершеннейшей панике из-за того, что на праздник некого будет пригласить. Поэтому после недолгих раздумий решила, что лучше день рождения не буду праздновать вовсе, чем организую великолепный праздник, на котором буду в одиночестве.
Альф прислал моментографии, и я с искренним удовольствием в который раз обнаружила, что великолепно выхожу на всех изображениях. Что бы ни говорил отец, но карьера модели – это то, для чего я рождена. Я отобрала пару моментографий и отправила организаторам конкурса. Мне прислали стандартный в таком случае ответ, что жюри конкурса оценят все работы и сообщат о дальнейшем продвижении моей кандидатуры. Но уже все вокруг знали, что в финал выйдут работы, которые наберут большее количество голосов на сайте журнала. И своим благотворительным ужином Лиззи, конечно, обеспечила себе необходимый ажиотаж для отбора в финал. Ну что ж, пусть надеется, так как победит в любом случае самая красивая девушка, и тут уж ужин делу не поможет.
За пару дней до окончания лета я связалась с Альфом. Заметно было, что слышать меня он не очень рад, но портить отношения с дочерью министра было бы неразумно.
– Альф, мне нужна твоя помощь.
– Не может быть, – фыркнул парень. – Я надеялся, что ты просто хочешь позвать меня пройтись по магазинам.
Я закатила глаза, радуясь, что минибук передает только звук и выражение моего лица передавать не может.
– Альф, Лиззи приглашала тебя на свой благотворительный ужин?
– Да, приглашала. Ляля, я надеюсь, ты не собираешься назло ей звать меня на свой день рождения? Очень неудобно отказываться, но я все же предпочту Лиззи. Она первой меня пригласила, да и все наши там будут…
– Все наши – это иммигранты или парни с нетрадиционной ориентацией? – вкрадчиво поинтересовалась я. Альф сердито засопел.
– Ляля, ты всех гостей собираешься шантажировать? Сомневаюсь, что на твоем торжестве при таких условиях будет достаточно праздничная атмосфера.
– Я тоже сомневаюсь, – покаялась я. – Поэтому хочу пойти на благотворительный ужин к Лиззи, но она, к сожалению, забыла прислать мне пригласительный.
– Вот как, – растерялся Альф. – Ты хочешь, чтобы я отдал тебе свой?
– Ну зачем же. Тебе достаточно просто взять меня в качестве своей пары.
– Пары? Но ведь все знают о том, что в качестве пары я предпочитаю мужчин…
– Альф, не тупи, – на примере отца я добавила в свой голос холодка. Надеюсь, получилось так же грозно, как у него. – Плевать, поверят в наши отношения или нет. Мне просто нужно пройти контроль на входе, а без пригласительного это невозможно.
Альф недолго помолчал.
– Ты же точно не собираешься со мной встречаться?
– Вообще-то собиралась! – возмутилась я, едва сдерживая смех. – Но ты убил все светлые чувства во мне этим жестоким вопросом. Так что теперь только выгода, только товарно-денежные отношения.
– Хорошо, – Альф окончательно успокоился. – Тогда заезжай за мной в субботу в 7 часов.
– Я впервые сама повезу мужчину на свидание.
– Конечно, я и сам могу за тобой приехать, но исключительно на мобилусе, а толпа, которая обычно в нем передвигается, вряд ли оценит твое вечернее платье.
Платье для ужина я и впрямь выбрала великолепное, так что рисковать не стоило.
Накануне своего дня своего рождения я стояла перед большим зеркалом и придирчиво вглядываясь в родные черты лица, размышляла. Итак, что мы имеем: голубые глаза не такие яркие, как у мамы, но все же. Их следует совсем чуть-чуть подчеркнуть косметикой, и тогда они заблестят, заиграют на моем лице еще интереснее. Немного курносый нос, я его досадливо сморщила, но тут же успокоилась, вспомнив массивный отросток на лице Лиззи, который она называет носиком. Губы… Вот губы могли бы быть и попухлее – для моментографий это идеально, но чего нет, того нет. Приходится, опять же, пользоваться макияжем.
Я приподняла руками волосы, делая прическу объемной. Вот волосы хороши по-настоящему: длинные, густые и цвет темно-рыжий, насыщенный, приятный, а главное, естественный. Ни разу я не обращалась к магии для изменения их структуры и цвета. В отличие от той же Лиззи. Я фыркнула и покрутилась перед зеркалом, рассматривая платье. Одеваться я без ложной скромности всегда умела (грех не уметь это делать при возможностях моего отца), в этот раз мой выбор пал на искристое обтягивающее платье, которое казалось стекающим серебром. В этом платье открытыми остаются только руки, воротник закрывает почти всю шею, а подол стелется следом за мной. Я знаю, что Лиззи для ужина, на котором она будет ощущать свое превосходство, наденет что-то супер-торжественное, возможно, даже пышное. Вот пусть и чувствует себя торговкой на балу.
Зарядив свою самооценку на полную катушку, я глубоко вздохнула, набираясь смелости, и открыла минибук. Уже давно на сайте «Паннекса» для меня стоит закладка, и потому фото участниц открылись передо мной сразу. По мнению читателей, на первом месте была я. Именно моя моментография пока что была в золотой рамке и красовалась на вершине пирамиды. От радости я будто раздулась, завизжала от восторга, попрыгала на месте и только потом приступила к тому, ради чего зашла на сайт. На втором месте в серебряной рамке красовалась моментография Лизаветы Контас. Я увеличила ее и зло зашипела.
