За следующим домом накапливались для атаки до двух рот югославов. Ждали подхода советских танков. Я быстро познакомился с двумя молодыми парнями Миколой и Владимиром. Это были бойцы сербской дивизии, входившей в состав 3-го сербского корпуса. Я попытался у них узнать, где сейчас находится отряд югославских разведчиков во главе с Милано, но они этого не знали и посоветовали обратиться в штаб дивизии. Конечно, обращаться в штаб я не стал. К сожалению, для меня так и осталась неизвестной судьба этого отряда.

Вскоре подошли наши танки. Они воодушевили югославских бойцов. Первая югославская рота разместилась на девяти бронированных машинах, вторая стала продвигаться следом за танками. Я решил, что лучше всего уточнить положение на передовой, двигаясь вместе с наступающими.

Впереди на перекрестке улицы виднелся дот, за ним проходила сложенная из кирпича баррикада. Из-за нее изредка раздавались автоматные очереди. Там засели фашисты.

Как только передний танк приблизился к доту, весь огонь был сосредоточен на нем. Мотор у него заработал с перебоями, танк остановился. Несколько убитых или раненых югославских солдат сорвались на мостовую. С соседнего танка к ним бросились на помощь. Воздух загрохотал от частых выстрелов. Это следующие за первым танки открыли скорострельный огонь, и вскоре вражеский дот в клубах пыли и дыма смолк, прекратил сопротивление.

Я перешел на соседнюю улицу. Там наблюдалась такая же картина. Югославские воины при поддержке советских танков бесстрашно уничтожали гитлеровских захватчиков. По дороге я обдумывал, что можно доложить об обстановке в Белграде в донесении нашему командиру.

На набережной все еще продолжали рваться вражеские снаряды, но катер наш я нашел на месте. Товарищи набросились на меня с расспросами. Рассказал им, что видел. Тут же написал донесение, запечатал конверт и отдал его Неверову. Сказал, что вернусь сюда к восемнадцати, и опять вышел на набережную.

Белград - красивый современный город. Фашистов меньше всего занимала красота этого веками сложившегося города. Их сопротивление к центру города все возрастало. Видимо, они решили превратить югославскую столицу в груды щебня.

Теперь я проходил по улицам, где уже отшумели бои. Все больше появлялось на них гражданских людей. Жители возвращались в свои квартиры, хотя поблизости еще гремела война.

Среди югославских воинов я заметил немало девушек. Одетые в военную форму, они не только перевязывали раненых, но и с оружием в руках бесстрашно сражались с гитлеровцами.

Хотя вражеские снаряды продолжали рваться то тут, то там, двигаться по улицам Белграда было приятно. В воздухе полностью господствовала наша авиация. Как только танки встречали сильное сопротивление, радисты вызывали наши самолеты, и вскоре путь для наступления становился свободным.

Я наблюдал и за событиями на Дунае. Видел, как прорвались вверх по реке наши катера. Они открыли огонь по противнику, укрывшись за островом Ратна.

Наступал вечер. Надо было возвращаться на набережную. Пришел туда точно к восемнадцати часам, а нашего катера на месте не оказалось. Может быть, фашисты заметили его и потопили? Но в это верить не хотелось.

Я остался ждать в условленном месте. Минуты без дела тянулись медленно. Вскоре на Дунае показался полуглиссер. Стало видно, что на нем не двое моих товарищей, а значительно больше. Потом рассмотрел, что они одеты в морскую форму. Вскоре увидел, что на катере девушка в морской форме, и узнал Катю Михайлову. Полуглиссер подошел к нашему мосту. Я подал руку Кате и помог спуститься на берег. За нею вышли мои боевые товарищи Виталий Запсельский, Ваня Бой-чак, Леонид Борзик, радист с рацией и лейтенант - командир морской артиллерийской батареи. Эту группу прислал командир Берегового отряда сопровождения для корректировки огня наших батарей в Белграде.

У Виталия Запсельского на груди висел автомат, а через плечо был перекинут фотоаппарат. Как всегда перед боем, он был очень оживлен.

Павел Неверов передал мне приказание нашего командира: показать разведчикам удобные места для наблюдения за противником.

Я написал новое донесение, отправил катер и рассказал товарищам о том, что видел в югославской столице. Потом провел их и подсказал, где, по моему мнению, удобнее всего наблюдать за противником.

Разведчики разделились на две группы. Иван Бой-чак и Леонид Борзик остались на набережной, а Катя Михайлова и Виталий Запсельский обосновались в центре города. На крыше четырехэтажного дома разместились офицер-артиллерист и радист с рацией.

К ним часто приходили наши разведчики и указывали выявленные цели. Офицер по рации вызывал огонь наших батарей Берегового отряда сопровождения, развернутого на левом берегу Дуная, и корректировал его.

Вскоре стало известно, что противник, видя бесполезность дальнейшей борьбы, решил начать отвод своих войск по мосту через реку Саву.

Бои за Белград продолжались. Помню такую картину: на советских танках с автоматами в руках разместился югославский десант. Все было готово к началу атаки. К головному танку подбежал Виталий Запсельский и сфотографировал его. В это время раздалась команда. На танках заработали моторы. Виталий забежал сбоку и сделал новый снимок.

Вражеская баррикада находилась отсюда совсем рядом. Фашисты прекрасно видели, чем занят военный корреспондент. И несколько выстрелов прогремело на улице. Пули взрыли мостовую у ног Виталия, просвистели над головой. И только по счастливой случайности наш отважный корреспондент уцелел.

Сосредоточив войска в северо-западной части города, гитлеровцы удерживали Земунский мост через реку Саву, по которому они из Земуна сперва подбрасывали подкрепления, а потом начали отводить туда свои части. Флотилия получила задачу парализовать движение на мосту вражеской техники. На подступах к нему наши бронекатера уничтожили много живой силы и техники противника.

20 октября столица Югославии была освобождена от фашистских захватчиков.

Жители столицы очень тепло встречали советских воинов. Они угощали советских бойцов вином и виноградом, приглашали к себе домой. Наши югославские друзья братья Любиша и Владимир Жоржевичи, а также Будемир Петрович были коренными белградцами. Братья пригласили к себе троих разведчиков - Василия Глобу, Шоту Мжаванадзе и меня. Мы с удовольствием приняли это приглашение. В сопровождении Лю-биши пошли в гости на улицу Мачванскую. Нас очень тепло встретила сестра Любиши - Любинка. Эта молодая женщина с добрым симпатичным лицом провела нас в светлую комнату, усадила на диван. А сама ушла хлопотать на кухню. Я осмотрелся. На стене напротив висели портреты братьев Жоржевичей в морских мундирах. В углу комнаты на полированном столике стояла большая модель корабля, вырезанная из кости. Любиша и Владимир сели рядом, принесли семейный альбом. Интересно было смотреть фотографии незнакомой нам жизни, и далекой для нас, и в то же время очень любопытной.

Любинка пригласила нас к столу. На белоснежной скатерти стояли вазы с фруктами и несколько больших бутылок красного югославского вина, а в тарелках уже дымились сербские национальные кушанья.

Я сидел рядом с Любинкой. Меня и моих товарищей интересовали подробности жизни в оккупации. Любишка сразу стала серьезной.

- Трудно было примириться с мыслью, что нашу страну оккупировали фашисты. Но югославский народ не покорился им. Многие сразу же ушли в горы партизанить. А остальные, кто остался, стали вести подпольную борьбу. Мой двоюродный брат Душак был активным подпольщиком. Немцы выследили его и расстреляли.

Мы с большим интересом слушали рассказ Любинки.

- По всей стране фашисты создали концентрационные лагеря. В них содержались не только югославы, но и многие советские военнопленные. Было немало случаев, когда патриоты, рискуя жизнью, спасали от гибели советских военнопленных. Фашисты привезли из Советского Союза молодых девушек, чтобы они работали на их заводах. Они работали по четырнадцать часов в сутки, находились на голодном пайке, часто не выдерживали такого режима и умирали. Югославская патриотка Ангелина Добникар укрыла у себя четырех советских девушек. Немцы узнали об этом, страшно избили Ангелину, а потом бросили ее в концентрационный лагерь. Три года властвовали у нас фашисты. Вот почему день освобождения Белграда мы считаем самым большим праздником, а советских воинов - нашими братьями.