Здесь же с нами был и наш командир старший лейтенант Иван Тимофеевич Кочкин. Он командовал штурмовым отрядом морской пехоты и одновременно ему была подчинена разведка нашего отряда сопровождения. Он родился в Челябинске. Первый удар фашистов принял на границе Белоруссии. Весной 1944 года попал в морскую пехоту. На многих фронтах довелось бить фашистов этому боевому офицеру. На его гимнастерке четыре нашивки: три красные - за легкие ранения и одна золотая - за тяжелое.

На нашей машине говорили о голубом Дунае, о котором пока мы только слышали. Лишь счастливцы перед войной успели посмотреть фильм "Большой вальс", снятый на берегах этой реки.

Неожиданная остановка. Какой-то человек выскочил на дорогу, отчаянно машет рукой. Оказалось, что в следующей деревне немцы. Спасибо тебе, друг!

На войне обстановка меняется быстро. Еще утром здесь были наши... Командир отряда приказывает произвести разведку дороги.

Наша машина снова набирает ход. Движемся на разведку не одни. За нами следует броневик. Стоя у бортов, мы приготовили автоматы к бою и внимательно осматриваем окрестность. Вот вдоль извилистой речкп забелели домики большого села Татарбунары. Машина въехала в село. Насторожила нас такая деталь: не видно ни одного человека. Тишина подозрительная. Поэтому головная машина сбавляет ход, а затем и вовсе останавливается.

Наш командир, старший лейтенант Кочкин, в бинокль осматривает село. А мы тем временем по его команде выпрыгиваем на землю.

Не знаю, чего выжидали гитлеровцы, только огонь они открыли не сразу. Оставшихся в грузовике словно ветром сдуло на землю. Замешкался лишь наш шофер, и тут же был смертельно ранен в голову.

Разведчики залегли по канавам, прижались к стенам домов. Кочкин приказал рассыпаться цепью, а сам по рации доложил обстановку. Видимо, у фашистов в деревне были небольшие силы. Перейти в атаку они не решались. Нас огнем из пулемета поддерживал броневик. Вскоре к деревне подошла рота автоматчиков. А затем ударила наша артиллерия. Взлетела зеленая ракета. Пехотинцы вместе с моряками пошли на штурм деревни.

Вскоре по деревне вели колонну пленных, где-то вдали еще раздавались редкие выстрелы. Тяжело дыша, я остановился возле брошенных фашистами грузовых машин. На них виднелись ящики с боеприпасами, какие-то мягкие тюки. Вдруг у соседней машины я заметил мотоцикл с коляской. Он словно преграждал дорогу вражеским машинам.

Мое сердце радостно забилось. Недаром моим спортивным увлечением были мотогонки.

Судя по виду, мотоцикл был исправен. Наверное, совсем недавно кто-то приехал на нем сюда. Я побежал к мотоциклу. Мои надежды оправдались: он завелся мгновенно. Знакомый ровный рокот мотора приятно взволновал. Я проверил бензобак. Он был почти полон. Похлопал по шинам: надежные, неизношенные. Машина марки "цундап" оказалась в полной исправности. Для разведчиков такой трофей просто находка. Теперь надо кого-то посадить в коляску за пулемет. Я сел на упругое сиденье. Увидел поблизости Виталия Запсельского и махнул ему. Он подбежал, осмотрел пулемет и сел в коляску.

Я дал газ, и мотоцикл покатил по изрытой дороге. Виталий зарядил пулемет и показал мне большой палец.

Объезжая пленных, которых вели наши солдаты, мы достигли околицы деревни и вдруг заметили легкую пыль на дороге. Открытая легковая машина уходила в сторону фашистов. Ее тут же заслонил дом. Указав Виталию на машину, я прибавил газ и помчался вслед за машиной. Навстречу грянули выстрелы. Виталий ответил длинной пулеметной очередью.

Вот мы выскочили на открытое место у реки. На другом берегу увидели легковую машину с немецкими офицерами. До них было метров двести. Расстрелять сидевших в машине не составляло труда. К тому же автомобиль буксовал, выбираясь из глинистого грунта. Позиция у нас была очень удобная: мы находились на высоком берегу, и цель была как на ладони. Но Виталий сказал мне:

- Стреляй поверх голов.

Я хорошо понимал товарища. Мы разведчики, и наша цель - брать "языка" живым.

- Не уйдете, колбасники!

И наш мотоцикл рванулся по обрывистому берегу. Казалось, наступила развязка, и вражеские офицеры вот-вот будут у нас в руках. Но легковая машина преодолела грязь и вырвалась на дорогу. Да, видно, за ее рулем сидел опытный водитель. Такого догнать не так-то просто.

Автомобиль удалялся. Запсельский дал несколько коротких очередей, а потом не выдержал и крикнул:

- Алеша, уйдут. Гони!

Меня охватил азарт гонщика. Заметил наезженную колею - брод через речку. Свернул к нему. Разбрызгивая воду, мотоцикл пересек речку, тяжело взревев, взлетел на берег. Вот мы и снова на дороге. А вражеский автомобиль все равно впереди нас. Мы хорошо видели сидевших в машине. Два офицера на заднем сиденье не отрываясь следили за нами. Сидевший рядом с шофером не поворачивал головы.

Сзади послышался гул мотора. Удивленно оглядываюсь: нас догоняет наш броневик. Значит, в деревне заметили эту необычную гонку и послали подмогу. Корпус его содрогается, очевидно, водитель выжимает все, что только возможно. Но мы шли на такой скорости, что броневик скоро стал отставать.

А расстояние между нами и вражеской машиной сокращалось. Оно было метров восемьдесят-сто. Я взглянул на спидометр: сто километров в час.

Для полевой дороги эта скорость немаленькая. Мне приходилось участвовать в гонках, и я старался определить технические качества автомобиля и тактические ошибки водителя. Заметил, что мы выигрываем на поворотах, а на прямой наше преимущество минимальное.

Я напряженно следил за крутыми виражами вражеского автомобиля и лихорадочно соображал, как сократить разрыв.

В азарте погони не оставляла и другая мысль: не влететь бы в расположение фашистских войск. Это же беспокоило и моего друга. Виталий посмотрел на меня горящими глазами. Его взгляд говорил: "Давай я прошью их из пулемета. Иначе все равно уйдут!" Но я все еще надеялся на успех.

- Держись, Виталий! - крикнул Запсельскому и, резко свернув с дороги, погнал мотоцикл по полю. Просто чудо, что нас не выбросило на кочках. Прошла еще минута. Мы "спрямили" наш путь и вырвались на дорогу впереди вражеской машины. Теперь наш мотоцикл остановился посреди дороги, а на него на большой скорости неслась легковая машина с вражескими офицерами. Виталий припал к пулемету.

Автомобиль надвигался неукротимо. Я вскинул автомат. В голове стучало: "Даже если срезать водителя, машина по инерции пойдет вперед и раздавит нас. Пойдут ли немцы на таран?"

До автомобиля оставались считанные метры. Я уже хотел нажать на спусковой крючок, но стрелять не пришлось. Машина, сбавив ход, резко затормозила. Она еще какую-то часть пути проехала на неподвижных шинах и, слегка толкнув мотоцикл бампером, остановилась. Фашистские нервы не выдержали.

Только здесь я почувствовал, как заливает мои глаза пот. Но нужно было доводить дело до конца. Пока фашисты не опомнились и не начали стрелять, я соскочил с сиденья и, вскинув автомат, подошел к машине. Водитель с побелевшим лицом нервно облизывал сухие серые губы. Меня же интересовал его сосед. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что рядом с водителем сидел гитлеровский генерал.

Так окончилась гонка на фронтовой дороге. Захваченный генерал оказался командиром дивизии, а два офицера - его адъютанты.

Открыто по шоссе на Тарабунары впереди ехал наш мотоцикл с коляской. За ним двигалась захваченная легковая машина. Ее вел пленный немецкий водитель. Рядом с ним сидел генерал-майор, командир немецкой пехотной дивизии, за ним полковник - начальник штаба дивизии и майор из оперативного отдела. За легковой машиной двигался как охрана наш броневик зеленого цвета.

С мотоцикла я и Виталий видели, как высыпали на окраину деревни морские пехотинцы. Мы осторожно пересекли вброд речушку, въехали в деревню.

Полетели в воздух бескозырки, раздались радостные возгласы, как только морские пехотинцы увидели, какой важный "язык" привезен в деревню. Мы подъехали к штабу. Вытянувшись перед рослым командиром нашего отряда, я доложил: