Поэтому поднимаюсь с кровати совершенно молча, игнорируя вошедшего . Встаю спиной к нему и начинаю заправлять кровать, поправлять подушку, простыню, матрас. Навожу порядок не торопясь, ибо спешить некуда.

- Тебя не было в палате? - задает очередной вопрос и не желает понимать, что я повернулась к нему спиной. Следовательно, разговора между нами не будет.

Со своими псинами не разговаривают. Они лишь должны лизать ноги хозяев и ластиться к ним, но не разговаривать.

Шакс не понимает намеков, а продолжает выводить на разговор:

- На всех выходах, под каждым окном, в подвале, на деревьях - камеры, вокруг дома - разгуливают бешеные псы, страдающие действительно бешенством, а не так, как ты. В случае попытки бегства разорвут на части, поэтому не советую глупить. Ты ведь не глупая? Если чудом удастся сбежать от бешеных, то далее расположен забор высотой в десять метров и даже, если вдруг у тебя есть способности хорошо лазать по стенам или летать, то предупреждаю, резиденция находится под электрическим куполом. Легко поджаришь свои перья. Завершает охрану резиденции почти целая армия охранников.

Решил поговорить, как ни в чем не бывало?

У меня закончились слова. Язык прилип к небу, губы сковывают железные скобки и если захочу произнести слова, то придется разорвать себе рот в кровь. Меня не трогают твои провокации, поговори с тем, кого единственного любишь и уважаешь - с собой.

Долгие секунды он продолжает стоять возле двери и смотреть на то, как я медленно привожу палату в порядок, а затем не обнаружив, чем бы занять руки иду к окну, в котором желаю увидеть других существ кроме Ситхе. Встаю спиной к проему двери, давая в который раз понять, что не намерена разговаривать. Но Шакс не спешит уходить. Его взгляд действует мощнее электрического тока по нервным окончаниям, хуже адреналина по крови. Я окончательно запуталась. Не понимаю, где мои чувства или ощущения, а где навязанная истинность? А может мои прежние детские чувства были проявлением насильственной истинности?

В какой-то момент молчание начинает сверлить голову. Невидимая пульсация постоянно вибрирует в воздухе. Опасно рядом со мной. Каждая мышца в теле костенеет, становится неподвластной моим приказам. Вскоре не выдерживаю и мысленно кричу, глубоко внутри себя надеясь, что Ситхе чудесным образом услышит:

«Оставь меня в покое хоть на оставшиеся пять дней, все равно ведь врач запретил трогать меня. Ты ведь не желаешь, чтобы я позорно отключилась во время ритуала и испортила Самцам развлечение?»

После мого мысленного посыла, Шакс вновь нарушает тишину:

- Волчонок звонил несколько раз и скулил в трубку, чтобы я не трогал тебя. Теперь вел себя более миролюбиво, не так, как в прошлый раз. Это похвально, а то в прошлый наш разговор он меня сильно разозлил. Когда-нибудь сможешь его поблагодарить, ведь именно из-за него я решил прибегнуть к столь кардинальным мерам для твоей поимки.

Слышу триумф и удовольствие в голосе. Чистейшее гнойное злорадство фонтанирует из него. Он рад тому, что разъединил нас с Альбертом. Это наполняет его особым сортом удовольствия. Из чего следует, что ему приятно видеть мою боль.

Плотнее сжимаю губы, чтобы не произнести ни слова, после продолжаю рассматривать окрестности возле резиденции - в особенности огромные черные ворота, как в каком-то доисторическом замке.

- Выкуп мне предлагал. Обещал сделать все, что пожелаю… - я внутренне застываю. Напрягаюсь. Оборачиваюсь, поскольку в груди загорается маленькая надежда на то, что они договорились. Тешу себя этой мыслью. Шакс молчит, ждет, когда заговорю и подам голос.

Он не ответит, пока не заговорю с ним. Разрываю губы, скованные скобками, чувствуя, как тяжело говорить с Шаксом после подсмотренного воспоминания.

- А ты? - подталкиваю к ответу.

- Я сказал, что ты останешься со мной, а также не забыл упомянуть, что уже забрал твою девственность. Слышала бы ты, как скулил щенок!

Не может быть. Он не мог так сказать. Зачем? Взрываюсь, слетают мои мысленные оковы, вырываются истинные эмоции:

- Я хочу поговорить с Альбертом. Верни мне телефон!

Шакс задумывается или скорее создает вид глубокой задумчивости. Для этого демонстративно долго поглядывает на потолок, а затем резко на меня. Уголок губ насмешливо приподнимается, раздается самодовольный хмык.

- Не верну, пока не станешь послушной Жучкой. Ты соизволила заговорить только ради своего волка? Мне это не нравится.

- А мне ТЫ не нравишься, но разве тебя это колышет? Вот и меня не трогает то, что Тебе не нравится.

- Что с тобой? Не узнаю дурочку - Элис. У тебя скоро течка? - делает весьма не правильное предположение. Предполагает, что у меня скачут гормоны перед течкой и от того проявляется повышенная агрессия или наоборот замкнутость.

Осторожно, могу на секунду подумать, что в твоем черном сердце есть белое пятно, именуемое "заботой" к окружающим, а не только к самому себе.

Не хочу разговаривать. Каждое произнесенную ему слово точно лезвие кинжала разрезающее мое горло. Не могу. Невыносимо находиться с ним в одной комнате, дышать одним воздухом, поэтому перевожу тему:

- В твоих катакомбах можно где-нибудь помыться? Или у чистокровных Ситхе проблемы с личной гигиеной? Мне так и ходить немытой почти неделю?

- За мной, - раскрывает дверь, предлагая мне следовать за ним.

Он приводит в одну из многочисленных комнат. Обстановка мне заранее не нравится, а может мне просто не нравится хозяин этого крыла. Здесь преобладают розовые цвета. Шторы, покрывало на кровати, обои.

- Это твоя комната на ближайшее время.

Шакс проходит вглубь комнаты и открывает следующую дверь, которая нас приводит в огромную ванную комнату. Создается стойкое ощущение, что мы погребенны заживо. Вся сантехниках в черных цветах. Все шкафы с полотенцами и халатами и даже удобный стул, на который можно положить одежду, тоже черного цвета. Пол и стены, все кроме потолка вылеплено черным камнем, который при свете лампочек начинает сверкать.

Шакс, наконец, оставляет в покое и уходит. Дает мне нормально помыться и успокоиться. Не тороплюсь, долго отмываюсь от грязи. Под напором теплой воды становится комфортнее, словно кто-то заботливый укрывает и на секунду кажется, что воспоминание Диде лишь плод моего больного воображения. Мне все это приснилось и со мной ничего плохого не произойдет.

Раскрываю дверцы душа и… сердце подскакивает от удивления. Запоздало одной рукой прикрываю лобок, а кистью другой -грудь.

- Ты - сталкер? - спрашиваю, потому что на широком черном плетенном стуле вижу вальяжно устроившегося Змея и судя по всему он наблюдал, как я мылась.

- Змей заебал стрекотать. Успокоился только, когда я вернулся.

Бросаю взгляд на полотенце, оценивая стоит наклоняться и успею ли закрыться. Но едва вновь смотрю на Шакса, как цепенею.

Всего один взгляд и Ситхе намертво вцепляется в меня когтями гипноза. Мгновенно парализует тело, руки плетьми спадают вдоль бедер, демонстрирую абсолютную наготу и беззащитность. В висках покалывают маленькие иглы гипноза, пока не сильного, но в случае сопротивления давление усилится.

Не поступай так.

Не хочу сейчас. Не могу на тебя смотреть. Дурно от одного твоего самодовольного вида.

- Сядь на меня, - словно хлесткая пощечина ударяет и вышибает дух. - Змей хочет познакомиться с тобой поближе и поглубже. Я на данный момент тоже не против. Не бойся, сильно мучить сегодня не буду.

- Передай ему, что я не люблю змей.

В ответ доносится непроизвольный раздраженный стрекот из груди Шакса. Змей крайне агрессивно реагирует на грубые слова, сказанные в его адрес.

- Живее! - вместе с приказом из Шакса вырывается невидимая энергия, которая ножами пронзает мои виски, после чего наступает окончательная парализация и безволие. Шакс оставил мне только мои злые мысли, а себе забрал податливое обнаженное тело.

Выполняю как приказанно.

Для этого приходится перебросить ногу через его ноги и оседлать Ситхе. Ноги максимально раздвинуты. Не остается никакого простора для мужской фантазии. Все предельно открыто для змеиных зрачков, которые тут же приходят в движении, слегка "подрагивают", наблюдая предложенное блюдо.