Барон Дельвиг участвовал в работах по соединению рек Москвы и Волги, устройству набережных и по улучшению судоходства на реке Москве, он – автор проекта постоянного моста через реку Днепр в Киеве, занимался работами по устройству постоянной переправы через реку Кубань у Варениковской пристани, проектировал мост через реку Упу в Туле, со стоял членом комиссии по сооружению постоянного моста через реку Неву, участвовал в строительстве моста через реку Клязьму близ Коврова, станции Ковров-1 и центральных железнодорожных мастерских при станции. Он даже составил правила об изготовлении кирпича и о наблюдении за его производством для всей империи, которые были Высочайше утверждены!

Заслуги А. И. Дельвига были высоко оценены в дореволюционной России. За свою долгую службу он был награжден: в 1838 г. орденом Св. Анны 3-й степени, в 1842-м – орденом Св. Владимира 4-й степени, в 1848-м – Св. Анны 4-й степени, в 1848-м – знаком отличия беспорочной службы за 15 лет, в 1849-м – орденом Св. Анны 2-й степени, в 1861-м – Св. Станислава 1-й степени, в 1865-м – Св. Анны 1-й степени с императорской короной к бывшей уже Анненской ленте, в 1867-м – Св. Владимира 2-й степени, в 1870-м – орденом Белого орла, по указанию государя; в 1871-м – орденом Александра Невского, в 1880-м – алмазными знаками к ордену Александра Невского. В наши дни именем «Инженер Андрей Дельвиг» назван электропоезд Горьковской железной дороги, пущенный в эксплуатацию в 2009 г. Портрет А. Дельвига кисти И. Е. Репина находится в собрании Третьяковской галереи.

Время работы над «Моими воспоминаниями» – зима 1871/72–1878 гг. Мемуары А. И. Дельвига были начаты им с тем, чтобы по достижении старости перечитывать вместе с женой «некоторые из описанных в них эпизодов». Но, пишет он в завершение последней, XII главы, «лишившись моего друга в 1878 году, я потерял охоту их писать». После увольнения из Министерства путей сообщения в 1871 г. оказавшегося не у дел А. И. Дельвига как опытнейшего практика и руководителя наперебой приглашают участвовать в масштабных начинаниях, таких как устройство Морского канала и порта, строительство новых ветвей железной дороги по проекту инженера Н. И. Путилова, организация работы путиловских заводов в качестве члена совета общества этих заводов, усовершенствование водопровода в Москве и других городах и проч. Долгие годы близкий к властным структурам, хорошо знакомый со многими их представителями и привыкший отдавать себе отчет в том, каковы истинные мотивы действий того или иного руководителя, предпринимателя, промышленника или банкира, Дельвиг начинает писать воспоминания, в которых ведет подробный рассказ о событиях прошедших лет, а также о пережитых им мыслях и чувствах. Он с удивительной и не так уж часто встречающейся прямотой и честностью рассказывает о литературном окружении известного русского поэта Антона Дельвига, а также о многих выдающихся людях своего времени, к которым относятся, например, литераторы А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, Е. А. Баратынский, П. Я. Чаадаев, М. Ю. Лермонтов (и его дуэлянт Н. С. Мартынов), П. А. Плетнев, Н. А. Некрасов, А. И. Герцен, Н. П. Огарев, И. С. Аксаков, П. И. Мельников-Печерский; декабристы И. Д. Якушкин и С. И. Муравьев-Апостол, анархист М. А. Бакунин, фабриканты/купцы Н. И. Путилов, Т. С. Морозов, С. И. Мамонтов и А. Крупп; лейб-медик С. П. Боткин, московский генерал-губернатор А. А. Закревский, основоположник раннего славянофильства А. С. Хомяков, русский географ и путешественник П. А. Чихачёв, министр юстиции граф К. И. Пален, председатель Комитета железных дорог граф С. Г. Строганов; военный министр Д. А. Милютин, министр народного просвещения граф Д. А. Толстой, фельдмаршал и наместник в Царстве Польском граф Ф. Ф. Берг, статс-секретарь и член Государственного Совета князь С. А. Долгорукий, шеф жандармов граф П. А. Шувалов, министр внутренних дел A. Е. Тимашев и, наконец, сам император Александр II. Как на прошлом, так и на настоящем останавливает свой внимательный, независимый, порой насмешливый взгляд автор «Моих воспоминаний». Так, в 1873 г. в «Петербургских ведомостях» был опубликован высочайший рескрипт на имя министра народного просвещения графа Д. А. Толстого и тут же подвергся резкой критике А. И. Дельвига. «По редакции рескрипта можно подумать, что он писан учеником низших классов среднего учебного заведения… Государь в такой степени печется о народных школах, что призывает свое верное дворянство… стать на стражу (!) народной школы… Но неужели Государю неизвестно, что народных школ почти нет в России?.. И где те несчастные школы, которые, не будучи под бдительным наблюдением дворянства… уже обнаружили попытки к нравственному растлению народа?.. И к чему столь гласно заявлять о своем сомнении в преданности других сословий?.. Подобные воззвания делались только или по случаю угрожавшей опасности государству, или в весьма важных делах. Я припоминаю три подобные воззвания… Но неужели народные школы, которых почти не существует, уже представляют такую опасность, как нашествие 1812 года или заговоры, открытые в 1825 году?.. Рескрипт, данный Толстому, я не могу себе объяснить иначе, как желанием шефа жандармов и вместе шефа ретроградной партии графа Петра Андреевича Шувалова заставить Государя, уничтожившего крепостное право, учредившего новые улучшенные суды, давшего некоторую свободу печати и вообще поднявшего дух народа от тяготевшего над ним душевного и телесного рабства, сделать новый шаг на пути к реакции».

Постоянное с 1875 г. ухудшение здоровья жены Эмилии Николаевны и сестры Александры, двух самых близких ему людей, заставляет Андрея Ивановича надолго, иногда на 10 месяцев, откладывать перо. В конце декабря 1877 г. смерть настигает сестру, а в начале января 1878 г. – жену Дельвига. После рассказа об этих горестных потерях он доводит повествование до возвращения семьи из-за границы в 1876 г., на этом заканчивает свои воспоминания и лишь вносит отдельные исправления и дополнения в уже написанное. Например, в конце VII главы есть замечание: «…я не могу не гордиться проектированием и приведением в исполнение столь благодетельного для Москвы сооружения, дешевизна устройства которого несомненна, а прочность доказана существованием его до сего времени (1881 г.) без исправлений».

Вызывает удивление и восхищение, что эти мемуары писались по памяти, так как сам автор, по его свидетельству, «никогда не вел никаких записок». Несмотря на это, поражает обилие деталей, мыслей и наблюдений, которыми автор щедро делится с читателем, его беззаветная преданность делу, службе, его глубокое чувство к жене и родным. Можно с уверенностью сказать, что Андрей Иванович был уникальной по своей целостности личностью, так что его слуга (отставной рядовой Григорий) «гордился нахождением в услужении y господина, которого честность нельзя было подкупить не только деньгами, но и выгодами по службе».

Хочется отметить своеобразный, кажущийся несколько сухим, стиль автора. Тем ярче несомненные литературные перлы, как, например: «Этот Мещерский воспитывался за границею, говорил дурно по-русски с весьма заметным акцентом, что не помешало ему умереть геройской смертью в Турецкую войну 1877 года».

Несколько слов о том, что представляет собой рукопись книги Андрея Ивановича Дельвига. Это 6 одинаково оформленных, равной величины тетрадей (5 тетрадей текста и 1 тетрадь общего оглавления), хорошо прошитых. Бумага высокого качества, довольно плотная. На всех тетрадях совершенно одинаковые по цвету (насыщенно-синие) и качеству (наподобие тонкого картона) обложки. Подписаны каллиграфически – сделано на заказ. Приблизительный размер тетрадей 36 x 24 см, толщина тетради достигает 12 см. Рукопись отлично сохранилась, почерк четкий, хорошо читаемый.

Автор писал в завершение своего труда: «…Последние три зимы „Мои воспоминания“ давали мне довольно занятий: я исправлял их перед перепискою гектографическими чернилами, затем исправлял экземпляр, переписанный этими чернилами, с которого снималось пять копий, так что составилось семь экземпляров „Моих воспоминаний“, которые полагаю, для вернейшего их сохранения, раздать в разные места». Рукопись, хранящаяся сейчас в Российской государственной библиотеке, переписана (писарем) гектографическими чернилами и исправлена (автором?); чернила черные и синие, не пачкаются и не расплываются. Иногда выцветшие синие чернила подновлены черными. Исправления, как кажется, сделаны одной рукой – возможно, авторской, в то время как сама рукопись переписывалась по меньшей мере 5–6 писарями, судя по почерку. В любом случае, исправления несомненно являются выражением воли автора, они незначительно подправляют уже написанное и никем иным, по-видимому, внесены быть не могли. На обложке тетради с первым томом, справа внизу, написано чернилами: Черновые. Зачерк нуто (залиновано сплошь наклонными линиями) карандашом, и ниже, карандашом же: Въ Музей. На титульном листе тетради со вторым томом стоит: I^й экземпляръ; на этом основании можно заключить, что именно его правил автор. Редакция текста проведена тщательно, автор явно обращал внимание на каждую букву.