— Что?..

— Занятный ты, вот чего.

— Не занятней тебя…

— Да? — веселеет. — И часто я тебя занимаю?

Тим не понимает, что за вопрос. Всерьез не понимает — и смотрит то ли рассеянно, то ли перепугано, то ли озадаченно, то ли все вместе… Стах не в курсе: он спускается на пол, начинает изучать, что к чему.

V

Тим вроде увлечен происходящим, но мало в чем участвует. Так, на подхвате. Поэтому на втором часе он сгонял себе за чаем и конфетами. Стаху тоже предлагал, но тот не ест, когда занят.

Они общими усилиями уже соорудили каркас — и остались мелочи: жердочка, вход и крыша.

Тим задумчиво шелестит фантиком, обнажая конфету.

— А ты никогда не думал в проектировщики пойти? В инженеры… Там же нужно… чтобы аналитический склад ума и фантазия хорошо работала.

— Я думал. Мне надо тогда сразу будет собирать манатки, уезжать. Позвоню уже оттуда, скажу: «Привет, родители, я поступил. На инженера». А они: «Ты нам больше не сын». И мать истерить будет много и долго: «Как же так, Аристаша? Что же это такое?..»

— Она тебя «Аристаша» зовет? — Тиму и забавно, и умильно — он весь плывет.

— Так, Котофей, отвали, — усмехается.

Тим, очень довольный, предлагает открытую конфету. Стах смотрит на нее пару секунд и думает: хочет, не хочет. Конечно, он не хочет. Он же в здравом уме. Он в здравом уме, но он зачем-то наклоняется и кусает. Морщится, говорит:

— У меня сейчас вся жизнь слипнется.

Тим улыбается:

— А я предлагал тебе чай…

— Ты сладкий пьешь?

— Да.

— Кранты.

— Ты не любишь?

— Терпеть не могу.

— Водички?

Стах кивает, и Тим поднимается с места. Только когда он во второй раз уходит, Стах вспоминает, что они, вообще-то, прогуливают уроки — и уже черт знает сколько времени прошло. Поэтому когда Тим возвращается, он спрашивает уже без огня в глазах, с какой-то задавленной паникой:

— Котофей, а времени-то сколько?

VI

Стах собирается уходить за полчаса до окончания последнего урока. Переодевается. Обувь все еще сырая: по сугробам-то скакать.

Тим накидывает ему куртку на плечи. Стах так и замирает — в согнутом положении. Сначала поднимает взгляд. Тим смотрит куда-то вбок, не реагирует. Стах выпрямляется.

— Давай номерок, заберу твои вещи. Зайду к тебе по дороге обратно.

Тим мотает головой.

— Нет, я… наверное, с тобой пойду.

========== Глава 18. Последствия ==========

I

Стах притих. Чем ближе он подходит к гимназии, тем явственнее картина: он исчез, никому не сказав, а Тима заметили — и зам, и вахтерша. Вдруг эти два факта совместят?

Сахарова могла тут же позвонить родителям, а мать бы тогда подняла на уши все известные ей инстанции, сидела бы в гимназии, пришлось бы ее отпаивать валерьянкой или чем покрепче… Только Стах — отличник, а прогульщик — Тим. Интересно, на кого в итоге спустят всех собак? Неплохо он решил познакомить первого друга с семьей. Им быстро запретят общаться.

И потому, что Стах не в себе, и потому, что Тим — тоже не легкий на подъем товарищ, они молчаливо грузятся и периодически нечаянно толкаются плечами.

II

Когда они входят в гимназию, звонок уже прозвенел: это Тим сто лет шнуровался. Текут вокруг изумрудные пиджаки, жилетки, джемперы, брюки и юбки. Дюжина гудящих голосов. Тим замирает, как вкопанный.

— Котофей, ты чего?

— Я… тут подожду.

— Давай я твои вещи заберу? И куртку заодно отдам.

— Н-нет… я… потом.

— Точно?

Стах пытается разглядеть в пустых глазах хоть что-нибудь, но они молчат.

— Иди.

III

Стах собирается во второй корпус — к своим: сейчас была физкультура. По дороге натыкается на Антошу. Тот отдает ему рюкзак и проходит мимо, пренебрежительно пихая плечом. Стах не понимает. Оборачивается ему вслед.

— Рыжий, ты че приперся-то? — замечают одноклассники, сносят с собой, в поток. — Тебя же забрали срочно. Нормально все?

— Не понял.

— Да Сахарок наш взволновалась, что ты долго журнал несешь — и Шест вызвался идти проверить. Когда вернулся, она уже твоим предкам звонить собиралась. Шест сказал: тебя мать забрала. И что рюкзак занесет, — весь день с ним таскался.

Стах не верит ушам. Что-что сделал Шестаков?..

Они еще хотят что-то сказать, но Стах уносится за Антошей. Ловит его в холле за предплечье. Пару секунд они смотрят друг другу в глаза. Стах не знает, что сказать. Антоша вырывается — говорить с ним не хочет. Снова теряется в толпе.

Стах лавирует между изумрудных масс, хитростью пробирается в начало воющей очереди, отдает номерок. Получив вещи и покинув толпу, тушуется пару секунд. Ищет Тима взглядом: того нигде нет.

Стах прячет свою куртку в рюкзак. Остается в чужой. Пока переобувается и ждет Антошу, то и дело тонет в воротнике. Ничего не может с собой поделать: охренительный у Тима одеколон.

VI

Стах выходит вслед за Антошей из гимназии. Тот ускоряет шаг, пытается вилять, но Стах — за ним, не отступая. Антоша замирает. Выдает:

— Я с прогульщиками не общаюсь, рыжий. Отвали. Видел, как ты драпу давал по сугробам. Позорище.

— Тогда зачем ты прикрыл меня?..

— Затем, что мать твою жалко: она волнуется, только о тебе и говорит, какой ты молодец, все делаешь, совсем не отдыхаешь.

— Ты-то откуда знаешь?

— Моя тоже, вообще-то, в родительском комитете, — Антошу задевает. — И между прочим. Побег — это же выговор, еще в личное дело пойдет… а тебе нельзя: у тебя ни одного замечания.

— Не выдумывай.

— Завязывай с этим двоечником общаться. А то скатишься. Правильно Соколов сказал: он тебя испортил. Ты никогда не прогуливал, даже больной приходил, с температурой.

— Ты вообще слышишь, что говоришь-то? Как можно человека испортить? Он же не вещь, чтобы портиться. Может, я вот такой — прогульщик?

— Ты не прогульщик. Я тебя восемь лет уже знаю.

— Да что ты знаешь? Что ты вообще можешь знать?

Антоша хмурится. Подходит ближе, цедит:

— Это был первый и последний раз. Но второй раз от меня не жди помощи: я не дурак. И подумай, что ты творишь со своей жизнью, — пихает. Уже в пути бросает: — Будет тебе задание. «Сверх домашки».

— Ты ничего не знаешь, — повторяет Стах ему в спину.

— Ты обо мне — тоже, — оборачивается. — То-то ты удивился.

Стах молча психует. На правду. И потому, что разглядел за спесью человека, хотя восемь лет его в упор не видел.

V

Стах перед самой дверью в квартиру вспоминает, что в чужой куртке, и его как обливает изнутри кипятком. Вот мать бы назадавала вопросов…

Он меняет местами куртки: свою достает, чужую кладет в рюкзак. Чувствует себя каким-то мошенником. Хотя мошенников, наверное, не особенно мучают матери?.. Тут он осознает масштаб проступка. Вот только… он уже его совершил.

VI

Антоша вложил Стаху в дневник листок с домашним заданием. Ничего не упустил. Даже записал очень аккуратно (не то что Тим): «Привет от Соколова. Он сказал, что скучает. В целом — с нами. А не просто по тебе». Госпожа Совесть негодует насчет Стаха. Он занят делом и пока что держит оборону.

Закончив с уроками, Стах впервые в жизни подделывает заявление от матери. «По семейным обстоятельствам». Она входит, когда он ставит подпись. Он леденеет. Но виду не подает, буднично интересуется: