Но пальцы сами собой потянулись к металлическим застежкам, раздался щелчок. Открывать страшно, но отступить уже невозможно.

Крышка откинулась с жалобным скрипом, обессилевшая Лиза села на землю. Папки с бумагами на немецком, фотографии в верхнем углу каждого листа. Судорожно сглотнув, пригляделась внимательнее. Знания языка, конечно, не хватало, но разобрать, что под портретами русские фамилии, было несложно. Предатели, такие, как Водяной! До чего же ловкий подлец, припрятал компромат на своих подельников! Интересно, при чём здесь Вадим? Какие у него могут быть дела со всей этой сволочью? Почему он не передал бумаги куда следует? Лиза с отвращением приподняла тяжеленные папки; на дне оказалась серая металлическая коробочка, похожая на подарочную упаковку чая или печенья, только без рисунка. Внутри были аккуратные жестяные баночки. Она приоткрыла одну и увидела свернутую микропленку. В страхе оглянулась по сторонам. Никого.

Нужно отнести в милицию! Не до конца сознавая, что делает, Лиза сунула коробку с пленками в сумку, вскочила, пробежала несколько метров, но порыв быстро угас. Она замедлила шаг, остановилась, прислушалась. Звенящая тишина, только ветер легонько шелестит сухой травой. Нехотя обернулась: позади зияла темная яма. Будто свежевырытая могила. Ее собственная могила. Сделалось тоскливо и жутко. Нет, никуда не нужно бежать, тем более в милицию! Надо разобраться, какова роль Вадима, и не пороть горячку.

Голос разума встрял: «Он такой же предатель, фашист и убийца, как и его дружок Водяной! Два паука не поделили добычу, и один, что пошустрее, прикончил другого!»

«Нет-нет! Вадим не может быть таким! Он хороший! Это просто секретная операция, работа – и всё!» – по-детски заступилась любовь.

Разум запротестовал: «Убедись сама!»

Да, да! Нужно выяснить, всё узнать! Но как? Не спрашивать же напрямую! А что если… перепрятать коробку с пленками и посмотреть, как он будет себя вести?!

Она уцепилась за эту внезапно пришедшую на ум идею и принялась лихорадочно «заметать следы». Захлопнула и сунула на место ящик, кое-как засыпала землей, подвинула на место плиту, собрала инструменты. Теперь можно идти домой. Жаль только, руки никак не оттираются: грязь будто въелась в них.

Только оказавшись в родном дворе, Лиза смогла перевести дух. Торопливо кинула сумку в дальний угол сарая, забросала мешками, задвинула ведрами. Подумала с усмешкой: «Здесь Вадим вряд ли найдет, ведь хозяйство полностью на мне. Как хорошо, что он не встревает в мелочи! А раньше обижалась, хотела, чтоб помогал. То было раньше. Теперь всё по-другому! Как жить?»

Вдруг осознала, что все последние годы жила одним лишь мужем. Страшно отказаться от любви! С чувством тоски и опустошения побрела на кухню готовить ужин. Работа валилась из рук, еда казалась невкусной: даже пробовать противно! Мысли всё возвращались к коробке с микропленками, которую нужно было надежно перепрятать. Где и как – непонятно! Мысли продолжали кружиться вокруг лимана и кладбища.

Глава 10

Законсервированный агент

Вадим аккуратно закрыл калитку, остановился в нескольких шагах от стряпающей под навесом жены. Как она изменилась! Похудела, лицо осунулось, во взгляде растерянность и тревога, движения резкие, неловкие, будто дергается в лихорадке. Может быть, заболела? Или тут что-то другое? Чутье подсказывало, что второй вариант более вероятен. Но что могло случиться?

Вроде вся ее жизнь как на ладони. Муж, дом, сестренка. Себя, не задумываясь, ставил на первое место, знал – Лизка влюблена как кошка, жить без него не может. Он никогда не злоупотреблял, вел себя образцово. Такая курица, зацикленная на бабьем счастье, была ему нужна для надежного тыла, а главное, образа крепкой советской семьи. Что за идиотское словосочетание – «крепкая советская», будто выдумали новый обряд, где Советы заменяют Бога в венчании на красный лад. Впрочем, на Бога было тоже плевать, слишком много лет отделяло от сладких, умильных детских молитв. Вся теперешняя жизнь – лишь декорации к большой игре. Самой важной в жизни. Чтобы не запороть, нужно быть внимательным к мелочам.

А тут еще такой прокол вышел с Водяным! Кто бы мог подумать, что гад в Крыму останется, где так наследил? Нахал! Это же надо, спрятался у всех на виду. И ведь сошло бы, если б не попался слишком ретивый участковый. Мишка Шпагин, сержантишко зеленый, в органах без году неделя, а на такого зверя вышел. Что значит дуракам везет!

Невольно представил себе мальчишку участкового. Высокий, молодцеватый, с усиками, как у гусара, девкам нравиться должен. Ретивый, старательный… Идейный до жути. Сам в органы рвался «нечисть давить». Вадим выругался про себя.

С непривычным раздражением глянул на усердно раскатывающую тесто жену, на сбившуюся набок косынку, на покрасневший от натуги лоб, на испачканные в муке руки. Просто старательная кухарка, только и всего! Унизительно коротать жизнь со служанкой!

Когда задание будет выполнено и наступит заслуженный отдых, рядом будет единственная и достойная. Образованная и утонченная, способная понять и оценить всю грандиозность его личности.

…О том, что он умнее и талантливее других, Вадим узнал еще в гимназии; а окончательно убедился в разведшколе во Франции в начале тридцатых. Там сравнивал себя с лучшими из лучших, а не со всяким быдлом. Еще в юности прочил себе блестящую политическую карьеру, мечтал замахнуться на судьбы мира! Но где там; время шло, посредственности расхватывали лучшие куски, а он так и сидел законсервированным агентом в богом забытой дыре! Единственная надежда – «вечная явка» на углу Революции и Спиридонова, около кафе, в семнадцать ноль-ноль во вторую среду каждого месяца. Вот уже двадцать семь раз он рассчитывал встретить мужчину со свернутой в трубочку газетой «Правда» в правой руке и с развязавшимся шнурком на левом ботинке. «Извините, у вас шнурок развязался! Вы можете упасть!» Ответ: «Спасибо! Но я никогда не падаю на ровном месте!»

Эти слова уже третий год вертелись в голове у Вадима; с каждой несостоявшейся встречей он всё отчетливее чувствовал себя заброшенным навсегда. И «вечная явка» казалась лишь отмазкой, чтобы создать видимость вовлеченности в дело. Дело, в котором для него давно нет места. Только опасность вечно жива… И любая случайность грозит провалом. Против воли, снова перед глазами предстал Водяной, арестованный пронырой сержантом. В его упыриным взгляде майору виделся собственный приговор. Узнал, безусловно узнал! Мельком виделись четыре года назад. Жаль, пес всегда помнит хозяина: сначала – чтобы подлизаться, потом – чтобы укусить. Мерзавец был хитер и осторожен, всё за собой утащить грозился…

Пришлось импровизировать, договариваться, организовывать побег. Планировал прикончить его при попытке к бегству, но и здесь просчитался! Оказавшись на свободе, тот сразу исчез, на дно залег. Сколько сил и времени понадобилось, чтобы выудить его из берлоги! Обложил, как волка, вынудил, чтобы сам приполз, и не пустой… С козырным тузом в зубах! Вадим вновь ощутил трепет предвкушения победы. Когда бомбили лихорадочно покидающих город немцев, бывший полицай сумел умыкнуть пару ящиков с архивами гестапо. Понимал, сволочь, что информация – главная ценность при любой власти. За нее можно купить покой, благополучие и даже жизнь. И один раз это удалось. Златов не стал убивать Водяного во время тайной встречи на морском берегу, хотя ничего не желал сильнее, да и место было удобное. Его остановили две бумажки, образцы документов, завладев которыми, можно столько сделать… Аж дух захватывает. Досье на агентов – так, мелочовка, а вот расписки – это серьезно! Обязательства «честных советских граждан» служить Великой Германии, и не важно, кем они были в момент оккупации, главное – кем они станут, когда «вырастут»! Только не упустить их из виду, незаметно помочь – и в час икс предъявить расписочку!

Предчувствие большого, настоящего дела окрыляло. Тогда он точно отомстит этой проклятой стране, и дела его будут жить десятилетия! Как знать, может, и в далекий двадцать первый век прорастут плоды его труда! На сердце сделалось тепло. Ему всегда было мало чисто материальных выгод. Нужна идея, настоящая цель в жизни, без нее люди превращаются в животных. Он не такой, он настоящий суперчеловек, как у Ницше! А вне политики не бывает настоящих дел! Только глупые бабы этого не понимают.