– Теперь сорви еще травы и протри все открытые участки кожи.
Наташка молча кивнула. Глаза у нее были.... Мне стало ее жалко до слез. Но я не стала ей выражать свои чувства. Не ко времени сейчас с чувствами то… Ничего, девочка, потерпи… Выгребла из костра немного горячей золы. Дала ей остыть, и стала присыпать ожоги пилота тонким слоем пепла. Он дышал тяжело и вздрагивал всем телом, когда теплый пепел попадал на открытые раны. А ночь уже разгуливала по тайге и заливала все вокруг, как проказник -ученик, черными чернилами. Напоследок, достав из кармана пригоршню звезд, она швырнула их в небо, как придется. Успокоившись на этом, ночь взмахнула своими крыльями ночной птицы, полетела озорничать дальше на запад.
Глава 7
Вода в котелке уже закипела. Я аккуратно сняла его с огня и, налила немного чая в берестяную кружку. Сунула кружку в руки Наталье:
– Сегодня ты у нас будешь сестрой милосердия. Попробуй напоить его этим отваром. Он должен выпить хоть немного.
Наталья взяла туесок и принялась тихим шепотом уговаривать пилота «выпить хоть глоточек». Она была похожа на маленького испуганного воробышка. Я чуть не разревелась. Но бабская сырость только помешает сейчас. Ребята изображали бурную деятельность у костра. Складывали хворост, подбрасывали дрова в костер и прочее. А сами поглядывали в сторону шалаша. Невысказанные вопросы, сомнения и тревога повисли плотным облаком над нашей стоянкой. Оно затягивало мутью сознание, мешая четко думать. Я без сил опустилась у костра и уставилась невидящим взглядом в огонь. Мозг, переполненный эмоциями и информацией, отказывался думать. И я сидела просто у костра и, тупо пялилась в огонь. Сама себе я напоминала сейчас пустую консервную банку, из которой выгребли всех килек, только соус остался на стенках...... Так же пусто и гулко было у меня внутри. Чья- то рука легла мне на плечо. Я вздрогнула и медленно подняла голову. Саша стоял надо мной. В его глазах было столько жалости, столько участия… Я тряхнула головой, прогоняя остатки пустоты из своего сознания. Что это я, Господи?! Надо что- то решать, что- то делать! А я сижу здесь, пень, пнем.
– Ребята, хорошь суетиться. Садитесь. Совет племени. Давайте обсудим ситуацию и выработаем план действий.
Мальчишки расселись у костра. Сергей заботливо принес мне туесок с чаем. От него сладко пахло летом и травами. Я с удовольствием сделала большой глоток.
– Идти с ним -, я кивнула головой в сторону шалаша, -мы сейчас не сможем. Нужно остаться на некоторое время здесь и подождать, пока у него не пройдет жар и он не придет в сознание. Иначе он умрет по дороге. У кого какие предложения?
Саша ковырял веткой землю у своих ног.
– Может нам стоит разделится? Пускай кто ни будь пойдет быстро вперед и приведет помощь. Остальные будут ждать здесь.
Он вопросительно обвел всех взглядом. Сергей, Вадик, Андрей, все включились в обсуждение. Начались бурные дебаты. Вадик горячился. Он считал, что идти должен он. Серега на него рычал и говорил, что он сейчас похож «на хромую собаку» и идти быстро не сможет. Андрей снисходительно отпускал ехидные замечания в адрес Сережи. Что, дескать, они все еще слишком молоды и неопытны. А идти должен он, Андрей. Андрюша был старше всех мальчишек на несколько месяцев и считал себя стариком, который знает жизнь. Один Игорь не участвовал в споре. Он подсел ко мне и тихо спросил
– Ты же уже все решила? Зачем спектакль устраиваешь? Они же сейчас передерутся за право быть героем.
Я усмехнулась, глотнула еще чая:
– Они должны почувствовать себя живыми…
Дед неопределенно хмыкнул. Я поднялась и пошла в шалаш, посмотреть, как там Наталья с раненным управляется. Ее подопечный лежал на подстилке из папоротника и тяжело дышал. А Наташка сидела рядом с ним на корточках и тихонько плакала. Увидев меня, она поспешила вытереть слезы и придать своему лицу выражение бодрой готовности ко всем дальнейшим ударам судьбы. Маленький боец с большим мужеством в сердце. У меня сердце сжалось, глядя на ее перепачканное лицо и заплаканные глаза.
– Как он, Кузнечик?
Это прозвище очень подходило к Наталье. Так называли ее самые близкие друзья. Наташка шмыгнула носом и ответила бодрым голосом:
– Он выпил твоего отвара. Не очень много, но выпил. А сейчас лежит и все время стонет. Я боюсь. Он….он не умрет?
Последний вопрос прозвучал очень тихо и испуганно. Я поспешила ее заверить, что никто не умрет и, что все будет хорошо.
– Если бы мне это сказал кто- то другой, я бы подумала, что меня просто успокаивают. А тебе я верю. Если ты так говоришь, значит так и будет.
Она на меня смотрела с легкой грустью и в ее глазах сейчас была мудрость и понимание. У меня к горлу подступил комок. Я отвернулась от Натальи, сделав вид, что осматриваю ногу у раненного. Маленькая ладошка легла мне на руку.
– Ты не бойся. Мы вместе. Ты обязательно что ни будь придумаешь, а мы все поможем. И я, и мальчишки. Мы выберемся. Обязательно.
Маленькая мудрая женщина. Она сердцем все видела и все понимала. Теплая волна благодарности залила меня. Я тоже начала шмыгать носом. Черт! Только этого не хватает! Сейчас мы с ней в голос разрыдаемся. А кто о деле будет думать? Я разозлилась на себя и постаралась взять в руки. Деловитым голосом с преувеличенной бодростью я начала ей перечислять, что нужно делать, чтобы сбить жар у пилота. Она только молча кивала. Но в ее глазах продолжала жить …жалость. Я выбралась из шалаша и подошла к костру. И как раз вовремя. Жаркие споры за право быть героем стали приобретать контуры скорой потасовки. Я села у костра и заговорила тихим голосом. Споры сразу стихли.
– Никто никуда не идет. Ни у одного из вас нет компаса в голове. И существует много, очень много шансов, что тот из вас, кто пойдет, обязательно заблудится. Я не могу идти, потому что вы не знаете трав и не можете лечить раненного. А без этого он просто умрет. И вообще, разделяться в тайге – не самая лучшая идея. Здесь выжить можно только вместе. Поэтому, я думаю, что самым разумным будет остаться на один день здесь. Я думаю, что мне удастся сбить жар у него за сутки. А там видно будет. А теперь давайте все спать. День был не самым легким. Дежурим по графику, как и в прошлую ночь.
Андрей расхохотался в голос
– Сказала, как припечатала. А мы тут глотки рвем…
Серега хмыкнул:
– Дежурим как в прошлую ночь? Здорово! Тогда все спят, а ты нас опять караулишь. Ты что, думаешь, что ты из железа?!
Он начинал злиться.
– Да нет, Сереж, я не из железа. Но сегодня у нас на руках раненый. Я так и так спать не буду. А потом меня Наталья сменит. Тогда я вас кого ни будь разбужу. Не волнуйся, всем хватит.
Я попросила, чтобы раненного перенесли ближе к костру. Ребята натаскали лапника с папоротником и устроили пилота поудобнее. Вадим принес мне воды в туеске. И все пошли в шалаш спать. Я осталась сидеть у костра одна. На меня вдруг накатила такая волна отчаяния и безнадежности, что я чуть не завыла в голос, как волк. Они все верят мне, они все надеются на меня. А я не могу, ничего не могу! Я боюсь, боюсь так, что готова ринуться в тьму ночи не разбирая дороги! От собственного бессилия я хотела кричать, плакать, впасть в истерику, спрятаться в глубокую нору, как затравленный зверь! Я закусила губу так, что почувствовала во рту соленый вкус собственной крови. В голове стоял туман. Я не могла думать. Страх и отчаяние заполнили меня до края, грозя утопить в своих мутных водах. Я уже начала захлебываться их зловонной жижей. И крик, порожденный этим ужасом, уже был готов вырваться, чтобы заполнить все пространство вокруг меня. И тут я, почти не понимая, что делаю, схватила ладонью горящую головню из костра. Боль хлестанула меня, как цыганским бичём, заставив вскочить на ноги. Ладонь сразу покрылась волдырями от ожогов. Я сразу пришла в себя. Черт! Что я вытворяю! Нашла время для своих истерик! Дойдем домой там блажи, сколько хочешь. Я была зла на себя. И эта злость помогла мне взять себя в руки, успокоится. Я выпила холодной воды из туеска и окончательно пришла в себя. Нужно заниматься делом. Человек рядом со мной умирает, а ты решила бояться! Сначала выполни, что должна, а потом бойся, сколько хочешь! Я взяла котелок и подошла к лежащему. Напоив раненого отваром клюквы, я села рядом с ним и положила его голову себе на колени. Я постаралась отключить свое сознание от окружающего меня мира. Попыталась прогнать из головы всякие мысли. Положив руки ему на горячий лоб, подняла свою голову к звездному небу. Звездный свет вошел в меня и заполнил собой все мое сознание. Он был чистый, белый и прохладный. Я мысленно послала его исцеляющие лучи в человека, голова которого лежала на моих коленях. Я стала с ним одним целым. Его боль стала моей. Она раскаленным железом пронзила мое тело. Я сцепила зубы чтобы не закричать. Меня начало лихорадить. Голова закружилась и мне пришлось закрыть глаза. Я постаралась принять эту боль. Не сопротивляясь ей. Пропустить ее в себя, сжиться с ней. Я заговорила с ней, как с живым существом. Не стало времени, не стало всего окружающего мира. Остались только мое сознание и боль. Я плыла в каком- то серебристом тумане, и волны боли перестали захлестывать меня. Из бушующего яростного потока она постепенно превратилась в тихие спокойные волны медленной реки. Эти волны стали меня убаюкивать и уносить куда- то, в какое- то далекое ничто. Я очнулась от прикосновения чьей- то руки. На коленях возле меня стоял Игорь и держал меня за руку. Щеки мои были мокрые от слез. В голове звенящая пустота. Меня трясло мелкой дрожью. И я стала бессильно соскальзывать в благословенную темноту.
