Напряженность, загруженность чемоданами и беготня станций больших вокзалов. Успеть, успеть, успеть…

Но отдельное настроение – переходы. Ритмичное движение человеческой волны, перетекающее из одного подземного настроения в другое.

Именно об этом думала Варвара, когда двигалась пингвиньей походкой в толпе по самому большому подземному переходу Московского метро.

Ей нужно было попасть со станции Библиотека имени Ленина на Александровский сад.

Варя уже слегка опаздывала на работу. А сегодня это было крайне нежелательно. Босс затеял важную встречу. Ну, или «митинг», как это принято называть в больших компаниях. Тут для всего свои англицизмы, окрашивающие реальность людей особым корпоративным цветом. Получается, что ты не просто оправдываешься за плохие результаты. А проводишь презентацию на митинге. И это звучит ого-го. Хотя сути, конечно, не меняет.

Варвара начала нервничать, народу было много, идти быстрее не получалось. Но вот уже знакомая часть людского потока, одетая в специфическую униформу офисного планктона, – недешевые деловые костюмы, отделилась от общей массы и завернула на заветную лестницу перехода. Можно было, пожалуй, успеть на следующую электричку… И тут вдруг женщина, которая шла на несколько человеко-тел впереди, испортила весь план своевременного попадания в сердце деловой столицы – «Москва-Сити».

Эта женщина уронила коробку с жабами.

Жабами! Только вдумайтесь! Не с рабочими документами, не с покупками после избыточного шопинга и даже не с десятью порциями суши… Нет, это были жабы разных размеров, которые начали интенсивно расползаться по переходу метро.

Дамы вокруг завизжали. Мужчины, забыв о толерантности, стали тихо и громко ругаться. А Варвара застыла посреди толпы, силясь понять, что происходит.

Из оцепенения ее вывел шипящий голос женщины – виновницы катастрофы:

– Ну чего ты встала? Жаб собирай! Забыла что ли, как ловить?

Варвара начала шарить руками по полу, собирая разнокалиберных жаб, ловко цепляя их пальцами между головой и туловищем. Параллельно она пыталась сообразить – откуда незнакомка из метро может знать, что у нее с детства нет страха перед земноводными, а есть непонятная нежность к ним.

Варвару вообще захватывало все, что было связано с миром лесов и болот. В детстве она часами могла искать грибы, пропадать на деревьях или собирать ягоды под жужжание полчищ насекомых на болотах. Ей было там очень легко, свободно, душа будто пела… Жаль, что сейчас босс и митинги заняли все пространство реальности. Жизнь стала приличной, престижной, не до болот в ней, в общем.

Жаб, между тем, стало в переходе меньше, а в коробке – больше. Последнюю пупырчатую беглянку Варвара ловко спасла из-под фирменных ботинок из горчичной замши какого-то особо опасного менеджера среднего звена. Тот вытаращил глаза, но, кажется, все же обрадовался, что не задавил бедное земноводное.

Варвара отряхнула коленки, глянула на часы, – похоже, митинг начнется сегодня уже без нее. Включить креативность и придумать приемлемое объяснение для босса и других заинтересованных сторон ей не дала странная владелица жабной коробки:

– Ты глаза-то не закатывай. Выбирай своего скорее. А то эти в костюмах нас сейчас растопчут. И я на конгресс опоздаю!

– Кого выбирать? – не поняла Варвара.

– Ааа, ты похоже не помнишь ничего. Тяжелый случай. Эх, ну и отшибает у вас память этот чертов город!

Женщина взяла Варю за рукав и потащила через толпу. Длинная юбка и островерхая шляпа дамы никак не вязались с респектабельным деловым видом окружающих людей.

Они остановились в небольшом закутке между поворотами лестниц.

– Жаба выбирай своего скорее. А то все вообще забудешь. И тогда без шансов в этой жизни. Будешь продавать свои бесполезные искусственные штуки всю жизнь и плакать по ночам непонятно отчего.

Ты ж ведьма. Ведьма может забыть, но не может убежать от своей природы. Для счастья нам нужна свобода. Она у тебя была в детстве. И жаб твой у тебя был.

А потом ты…

Женщина рыжая, неопределенного возраста. Ее затягивающие зеленые глаза, казалось, знали что-то про Варю. Что-то, что она сама забыла… или поменяла… на красивую ручку и ноутбук в закутке офисного кабинета.

Выбирать жаба… надо же… Варвара нервно вздохнула и послушно перевела взгляд на копошение в коробке.

А там вдруг остановилось всякое движение. Десятки внимательных глаз смотрели на девушку. Они тоже что-то знали.

– Здесь творится черт те что! – жалобно пожаловалась Варвара непонятно кому.

Но в этот момент одна из жаб… Или, точнее, один из жабов, – возможно, как раз тот самый, спасенный из-под ботинок нелепого менеджера, заговорил, смешно растягивая гласные:

– Ты должнаааа меняяя взять! Яяяя твой помощник. Мы вспоооомним вместе, обещааааю.

Тут Варвара окончательно перепугалась. Выставив сумку перед собой, она начала нещадно расталкивать людей. Она бежала по лестнице без оглядки, спотыкаясь на каблуках. Ее гнал страх. Сильный настоящий иррациональный страх.

Варя смогла отдышаться только в электричке – после того, как некультурно влетела в нее на последней секунде и плюхнулась на единственное свободное место в вагоне.

Ох… Вот это да. Похоже, она чуть не сошла с ума. Наверное, это погода так действует. Или женщина в переходе отрабатывала какие-то техники гипноза. Или, может, надо меньше по ночам работать и пить кофе. Да, похоже, все дело в кофе. Надо бросать его пить.

Вот с сегодняшнего дня Варя его и бросит. И по ночам никаких отчетов, соцсетей и рабочих чатов.

Сейчас она доедет до офиса, умоется, причешется. А потом вежливо извинится и, связав в кулак всю свою волю, натянет улыбку. И будет активно общаться на митинге.

Но что-то пошло не так. Вместо успокоения Варю душили слезы. Она вдруг поняла, что больше всего на свете хочет в лес или на болото. Просто побыть собой, просто дать себе время вспомнить, что-то вспомнить… Что-то, что давно стучится в душе.

Зачем я убежала? Почему так испугалась? Ведь можно же было просто расспросить ту женщину. Понять, что происходит. Там точно было что-то для меня. Какой-то подарок. А я так бездарно его упустила…

Может, вернуться? Может, она еще там? Но внутри все подсказывало, что нет. Уехала на свой удивительный конгресс, увозя заветную коробку. Этот поезд ушел, а с ним и всякая надежда для Вари на возможность вспомнить, понять, изменить…

Девушка, похоже, зарыдала в голос, поскольку народ вокруг оторвался от гаджетов и начал странно на нее поглядывать. Макияж поплыл и нуждался в ремонте. Варвара открыла сумку, чтобы его поправить.

…Из глубины дорогой брендовой сумочки, которую она купила в командировке в Лондоне, на нее смотрели внимательные глаза выбранного жаба.

– Ну, вообще-то, меня все очень хорошим специалистом считают, – это на работе. И дома у меня тоже все есть. Мужа и детей я люблю… И стараюсь, чтобы они были счастливы. Только плачу по ночам, бабушка, а почему плачу – сама не знаю. И когда утром надо вставать, мне очень тяжело. На душе тревожно, как будто я боюсь что-то не успеть все время. Как будто я не свою жизнь живу…

Глупо было вот так рыдать посреди чужого дома и бессвязно пытаться объяснить что-то малознакомому человеку, который из деревни-то никогда, наверное, толком не выезжал. Что, в конце концов, может понимать в моих метаниях эта бабуля в фартуке с карманом и цветастом платке на голове.

– Ну, уже хорошо, – ты хоть плакать начала. Наконец, живое показалось. А то манекен манекеном. Сидишь тут, делаешь вид, что с тобой все хорошо. А у самой внутри дыра, – так мне ответила баба Маша, хитро щурясь. Она, казалось, видит насквозь мой стыд, недоверие и боязнь открыться.

И насчет этого слова – «дыра»… Да, именно так я, наверное, это и чувствовала. Большая дыра в центре груди. Пустота, куда утекает моя жизнь. Именно эта дыра заставляла меня повторять изо дня в день одни и те же действия: улыбаться, говорить шаблонные фразы, делать заинтересованный вид, планировать и достигать.