Всегда завидовал амбидекстрам. Я левой рукой даже почесаться толком не могу. А Ира преспокойно одной рукой в телефоне что-то набирает, а другой лениво наматывает на вилку устрашающего вида спагетти с чернилами каракатицы. Я и так-то итальянскую кухню не очень уважаю, вареные помидоры и тянущийся, как сопли, сыр – не мое. А если это все еще и угольно-черного цвета, лучше убейте меня, я боюсь такое глотать. Но Ира – фанатка, она и томатную пасту может прямо из банки есть, и сыр в микроволновке специально плавит, и даже пиццу готовить умеет. Правда, я не умею ее есть. У кого-то я читал, что это катастрофа, когда у тебя и твоей девушки разные предпочтения в еде, и этот "кто-то" не так уж далек от истины. Мы, конечно, приспособились и просто никогда это не обсуждаем. Поэтому я сижу и смиренно жду свой рибай, стараясь не смотреть в тарелку напротив. Мне скучно, бес.

– Как на работе дела? – спрашиваю.

– Нормально, – односложный ответ.

Некоторое время жду развития темы. Не дождался.

– На дачу-то едем в выходные?

– Угу.

– А с кем?

– Да пофиг, – пожимает плечами, не отрываясь от телефона.

– Я тогда Золотова позову?

Провокация с моей стороны. Удачная. Вскидывает на меня глаза.

– Опять истерики его жены выслушивать?

– Сама же сказала, что пофиг. А я его давно не видел, его из-за жены теперь не зовут никуда. Он же не виноват, что ее любит.

– Ладно, пусть будет.

И опять в телефон. Настоящая жизнь – это смертная скука. Вот буковки на экране – совсем другое дело.

– Ты насчет летнего отдыха подумала?

– Неа. Че-т запарила. Напомни мне завтра.

– А прямо сейчас – не вариант?

– Ммм…

Видимо, не вариант. Прямо сейчас, видимо, надо в телефоне мир спасти, после ужина, видимо, будет уже поздно. Меняю тактику. Теперь я молчу, жду какого-нибудь диалога с ее стороны. Минут через пять понимаю, что пока не разрядится телефон, это не сработает. Это я сам полгода назад ей смартфон подарил. До этого она ходила с кнопочным Самсунгом, и все ее устраивало. Но мне же надо показать, какой я крутой и как балую свою девушку. Сначала посмеивался снисходительно, когда она в телефон залипала, думал – наиграется со временем. Но получилось наоборот, со временем она туда всю свою жизнь засунула: работу, общение, покупки и даже любимое развлечение – Фикрайтинг. Наверное, со временем и меня туда же запихнет, по крайней мере, уже сейчас ленится из комнаты в кухню дойти, вопросы по скайпу задает. Так и представляю – сидим мы в соседних комнатах и сексом в чате занимаемся каждый сам с собой, без ансамбля. Бред.

Молчание затягивается. Видимо, уже даже Иру начинает напрягать.

– Что у тебя сегодня смешного на работе произошло? – наконец, интересуется она.

Нет, я не в цирке работаю, не подумайте. Я редактор самого крупного городского интернет-портала. Но у нас действительно каждый день обхохочешься, особенно в форумах. То политикам кости перемывают, то юзеры в виртуале цапаются, а потом в реале друг другу морды бьют, то какой-нибудь блондинке в режиме реального времени помогают всем автофорумом жидкость в бачок стеклоомывателя залить. Когда лет семь назад совместную покупку открыли, там вообще прикол на приколе были первое время.

– Леська сегодня пополнила свою топографическую серию. К Бредянску и известному еблорусскому городу Бобруйску добавились еще Набережные Члены. Чуть было так не запостила. Представляю, как бы народ в форумах порезвился. Мне иногда кажется, что она нарочно такие опечатки делает. Сидит долгими зимними вечерами и сочиняет.

Пауза. Жду какой-нибудь реакции. Примерно через минуту безэмоциональное:

– Ну а ты что?

– Я говорю – Леся, в Советском Союзе ты бы уже после "кремлевских крантов" переехала бы на Соловки, ничему-то тебя жизнь не учит. Ну ладно там "совместная покурка", над этим только все поржут, мол, спасибо, что не попойка. "Выставочный зад" у нас вообще теперь афоризм, любой зад по умолчанию выставочный. И за "дурналистов" тебе огромное спасибо, стало понятно, как вас называть без мата. Но за "члены" вполне могут штраф какой-нибудь впаять. Учти, его из твоей зарплаты будут полгода вычитать.

Снова пауза. Неужели я такой скучный?

– Чего ты ее не уволишь?

– Ну, во-первых, у меня нет таких полномочий, я не занимаюсь подбором персонала. А во-вторых, у нее есть одно ценное качество – она очень быстро пишет, прямо как та машина динамо – времени ёк, но сделает в срок. Когда какая-нибудь горящая новость идет или дырка в дайджесте, ей цены нет, она за 15 минут материал ваяет. Только всякие "плевательные бассейны" за ней остается проверить. Я ей завидую иногда. Мне на полноценную статью неделю нужно. А ей – пару дней.

Жду какой-нибудь реакции. Но где уж мне конкурировать со смартфоном.

– Я еще в прошлом году программистам техзадание отправил, чтобы в нашем редакторе сделали подчеркивание слов с ошибками, как в ворде. Они в очередь поставили. Не дошла еще, что ли.

На это я тоже не получаю никакого ответа.

– Но это, к сожалению, не спасет от ошибок в мозгах. Я, кажется, не рассказывал, ты в командировке была, а потом как-то забылось. Она писала про новый план застройки и реставрации городского центра. Статья классная получилась – живая, образная, с юмором местами, картинки она в тему подобрала. И назвала знаешь, как?

– Как? – почти без интереса спрашивает Ира.

Я пишу на салфетке "Минет пять лет" и пододвигаю к ней. Некоторое время она сосредоточенно втыкает, потом спрашивает:

– И что это значит?

– Я тоже какое-то время задавался этим вопросом. Потом понял, что ударение надо на первый слог поставить.

– А! – Ира, наконец, улыбается. – Прикольно. Надо кому-нибудь посоветовать так фанфик назвать. Интересно, она сама этого всего не замечает, что ли?

– Она надула губки и сообщила, что каждый понимает все в меру своей испорченности. И тогда я рассказал ей историю про советскую поэтессу Веру Инбер. Она как-то написала пафосную поэму про Степана Разина, и там была строчка то ли "руби лихую голову", то ли "не руби лихую голову", точно не знаю, я эту поэму не читал. Кто-то из коллег по цеху решил дружеский совет дать, сказал, мол, Верочка, это же героическая поэма, ее, может, наизусть будут учить, вслух читать на всяких митингах, а у тебя там… головка от хуя, прости господи. Некрасиво получится. Верочка так же надула губки и сказала примерно то же самое – мол, ты пошляк, и тебе везде хуи мерещатся, но не все же такие испорченные. На следующий день этот поэт принес Вере мадригал:

Ах у Инбер, ах у Инбер

В завитушках лоб.

Все смотрел бы, все смотрел бы

На нее б.

Он почти искренне удивился в ответ на Верино возмущение – мол, что ты, дорогая, я ж от чистого сердца, а если тебе там всякие непристойности блазнятся, то кто ж виноват, что ты настолько испорченная, я ничего такого в виду не имел.

Все это время, пока я рассказывал, Ира сосредоточенно набирала что-то в телефоне, улыбаясь совсем невпопад. Однако отреагировала почти без паузы на этот раз.

– Классная история. Откуда взял?

– Так с филфака еще.

– Я такого не помню.

– Вас не учили писать тексты. А нас учили.

Мы окончили один факультет, только она специализировалась на кафедре зарубежной литературы, а я выбрал журналистику.

Мне, наконец, приносят стейк, и я могу не тяготиться молчанием, ибо жую. Минут десять не тяготюсь. Или не тягощусь? Когда нас учили писать те самые тексты, очень рекомендовали использовать синонимические формы в таких случаях, потому что звучит коряво, даже если знаешь правильный вариант. Классический пример – не "победю", не "побежу" и не "побежду", а "одержу победу". Так вот, первые минут десять молчание меня не тяготит. Потом я выдаю: