– Удалось ли выяснить, зачем барон фон Рункель ездил в Москву?

– Официально он отбыл туда с целью договориться о прекращении поддержки Дмитрием разбойников Андрея. Он просидел в Москве более четырех месяцев, много встречался с Великим князем и его боярами. Возможно, встречался с князем Андреем. Хотя доподлинно это выяснить не удалось. Он очень скрытен и искусно уходит от слежки. Сейчас Рункель возвращается в Петербург. Жаль, что нам не удалось то покушение в Новгороде, но повторять попытку или обвинять барона в служении дьяволу я пока не могу. Гроссмейстер может догадаться, что я действую именно против его людей, а не “искореняю ересь”, и тогда раскроется весь заговор. Придется его терпеть. Главное, что уже после возможной встречи барона с Андреем бандиты Андрея предприняли ряд нападений на гарнизоны ордена. Значит, даже если Гроссмейстер и Андрей пытались сговориться, у них не получилось. Сейчас опаснее всего то, что происходит у папского престола.

– Граф Чиани обещал мне, что Урбану остались считанные дни. Однако, похоже, противостояние там набирает силу. Боюсь, в ближайшее время это не кончится.

– Не окажется ли так, что после поражения Климента мы вынуждены будем ответить за интриги римских сеньоров?

– Вряд ли им до нас. А если тевтоны или литовцы захотят напасть, они не будут дожидаться указаний из Рима. Тевтонский орден слушает только Императора священной Римской империи. Литовцы вообще интересуются только приращением земель. Впрочем, даже если забыть сладкие обещания Чиани, у Климента больше шансов на победу. У нас есть булла понтифика, признаваемого половиной христианского мира. Тайная пока, но Рим обещает подтвердить ее сразу после нашего выступления. Думаю, это достаточное основание.

– Надеюсь, ты прав. Теперь, когда ты окончательно вернулся в Петербург, друг мой, у меня будет к тебе несколько важных поручений. Мне многое удалось сделать за время твоего отсутствия, но Гроссмейстер обеспокоен многочисленными арестами среди его ближайшего окружения. Пока мне удается убеждать его, что арестованы они справедливо, но, если в ближайшие дни я не предъявлю убедительных доказательств дьяволопоклонничества арестованных, он может заподозрить неладное. Возьми следствие в свои руки. И еще. Мне наконец удалось покончить с этим проклятым попом.

– Александр убит?

– Хвала Господу. Нам пришлось повозиться. Один из молодчиков Цильха подстерег его, так этот проклятый поп сумел обезоружить нападавшего и сдать патрулю. Мне потребовалось много усилий, чтобы вытащить его из подвалов ратуши, поскольку дело вела канцелярия Гроссмейстера. Но через неделю уже сам Цильх встретил попа около его дома и проломил ему голову топором. Я добился назначения на этот приход отца Филарета, который уже девять лет служит нам. Ты будешь руководить им и поможешь мне вместе с ним обуздать русскую чернь. Далее, я арестовал графиню Райнбах якобы за участие в черных мессах. Как ты знаешь, она любовница барона Штарца, начальника охраны Гроссмейстера. Бедняга совсем потерял голову от любви. Стал просто шелковым. Я держу графиню в камере и оттягиваю решение ее судьбы. Несчастный же барон за надежду облегчить участь возлюбленной и счастье изредка видеть ее через решетку камеры ввел моего человека в личную охрану Альберта да еще и приставил его к рабочему кабинету. Так что я теперь ежедневно получаю отчеты о переписке Гроссмейстера. Ты возьмешь на себя работу с ней.

– Воистину, Бог на нашей стороне. Я вижу, все готово для того, чтобы начать.

– Нет, еще не все. Сейчас силы примерно равны. Хотя наши сторонники все в городе, а рыцари, верные Гроссмейстеру, разбросаны по вотчинам, если Альберту удастся бежать или если кто-то сможет их организовать, начнется затяжная междоусобная война. Но когда мы дождемся отряда рыцарей из центральной Германии, который мне удалось убедить присоединиться к нам, исход будет предрешен с самого начала. Надо ждать. Потерпи, друг мой, уже немного осталось.

Отпустив советника, инквизитор направился на этажи, где располагались кельи монахов. Поработал он сегодня много, пришло время для развлечения. Слава Богу, братия исправно снабжает его информацией обо всем происходящем. Перед кельей брата Франциска инквизитор замедлил шаги и подошел к двери уже крадучись. Через несколько минут донесшиеся звуки убедили его, что пришло время действовать. Резким толчком он распахнул дверь и увидел жирную тушу брата Франциска, нависшую над обнаженным послушником. Поза, в которой инквизитор застал этих двоих, не оставляла сомнений в намерениях грешников. Увидев инквизитора, оба бросились на пол, и монах начал причитать и умолять о прощении. Подождав некоторое время, пока тот в достаточной степени унизит себя и окончательно потеряет способность соображать от страха, инквизитор пнул развратника ногой.

– Ступай в часовню. Я налагаю на тебя епитимью[13] . Сутки без еды и питья ты проведешь в молениях об искуплении своего греха. А после в течение месяца будешь получать по пять плетей в день. И благодари Бога, что твоя роль в нашей святой работе не позволяет мне применить более строгое наказание.

Когда стенающий монах покинул келью, инквизитор обратил свое внимание на послушника. Короткий приказ встать – и мальчишка медленно, словно опасаясь удара, поднялся на ноги. Инквизитор оценивающе посмотрел на жертву. “Ему лет четырнадцать, да, неплох”, – подумал он. Мальчишка стоял ни жив ни мертв и трясся мелкой дрожью.

– Меня принудили, принудили, – шептал он, всхлипывая.

– Заткнись, руки по швам, – скомандовал инквизитор.

Мальчишка замолчал и встал, опустив руки и понурив голову. Инквизитор обошел его, плотоядно рассматривая.

– Ты понимаешь, что лишь я могу тебя уничтожить или дать тебе жизнь в роскоши и довольстве? – спросил он.

– Да, – всхлипнул послушник.

– Ну вот и хорошо, – усмехнулся инквизитор. Он взял мальчика за волосы, подвел к кровати и нагнул правой рукой, левой рукой задирая рясу. Своды кельи погасили короткий крик послушника.

– Ты узнал хоть что-нибудь из того, что я просил? – спросил Гроссмейстер.