Мою печаль ты растравил вдвойне.

Что есть любовь? Безумье от угара.

Игра огнем, ведущая к пожару.

Воспламенившееся море слез,

Раздумье – необдуманности ради,

Смешенье яда и противоядья.

У. Шекспир

Южный город. Вечер. Еще не зажглись фонари на набережной, а многоэтажные отели уже светились роскошными кораблями, пустые кафе и одинокие прохожие под зонтами дополняли пейзаж – это была ранняя весна на побережье со своими капризами, запахами моря и сирени, оглушающим парфюмом черемухи и влажным, ласкающим кожу ветерком. Сегодня был день шторма. Яростные порывы ветра наводили беспорядки во всей красоте цветущих растений, срывали с окон маркизы, опрокидывали пластиковые стулья, раскачивали фонари и кружили по набережной все что попадало в водоворот стихии.

Порывы ветра гнули и трепали роскошные кусты, срывался мелкий серый дождь, угрюмо били волны по пляжу, поднимаясь из глубин бесконечного пространства.

Даниил после рабочего дня возвращался домой. В машине играл блюз, устало мелькали мысли о прошедшем дне, о бизнесе, об одиноком доме, в котором до сих пор не было веселых голосов, топота ног детей, бегущих навстречу. Этого не было в его жизни, вернее было в его детстве, а теперь никак не удавалось построить этот мир, такой к какому он привык и который хотел всей душой.

Что-то светлое мелькнуло боковым зрением. Тревожное. В заднее зеркало увидел фигурку в легком светлом платьице, не по погоде легком, длинные волосы колошматил ветер, руки ее лежали на бетонном ограждении, бессильно, в каком-то отчаянии. Она смотрела на бушующее море, шторм был достаточно сильный, ветер даже покачивал машину. Еще одна романтическая особа – мелькнула мысль и исчезла, провалилась в неизвестность. А оттуда выпрыгнула тревога, заставила развернуться, возвратиться, понять и может быть спасти? Открыл дверь машины и разозлился. В лицо ветер швырнул холодные осколки дождя, заставил согнуться и добежать до этой ненормальной…Она стояла, не замечая ветра, усиливающегося ливня и подбирающихся к парапету волн. Что заставило так переживать эту юную девицу? Дождь, черные тучи, грохот волн – не самая хорошая погодка для прогулки. Да, и платье совсем мокрое…простынет, завтра будет лежать с высокой температурой.

Медленно подошел и стал рядом. Тревога накрыла его плотным покрывалом. Девушка не чувствовала его присутствия, она иногда поднимала мокрые руки к лицу и вытирала бегущие слезы." Не все так трагично,"– произнес и замолчал. Она услышала и как в замедленной съёмке, к нему повернулось милое, припухшее от слез, мокрое лицо, с огромными голубыми глазами, полными слез. В них отражался он сам, громадные волны и отчаяние… " Вы ангел?" – выдохнула она вопрос. "Наверное, если тебя нужно спасать» Дурацкая ситуация. И слова неправильные. Нужно ее отвезти домой. Отдать родителям, совсем девчонка, еще наделает глупостей, что-то у нее случилось. Мелькали мысли, а руки снимали пиджак и укутывали дрожащее девичье тело. "Отвезу к себе" – решение пришло мгновенно. Успокоится, позвонит своим, выпьет чай..

Дорога домой заняла некоторое время и он поглядывал на неё и удивлялся ее состоянию. Ей все равно кто и куда везет? Что же все-таки случилось? Умный дом встретил радушно. Зажегся свет, сначала в гараже, потом в гостиной, звучала музыка, та которую он любил. Немного не в тему, не сейчас. Она оставляла мокрые следы на белоснежном, блестящем полу, в котором отражалась хрустальная люстра.

Молча он провел ее в душ, оставил мягкий халат, пушистое полотенце. Она в платье стояла в кабине, и теплые струи воды смывали ее горе, о котором он пока не знал. Заварил чай. Вылил. Сварил кофе. Добавил пару ложек коньяка. Постелил в гостиной на кожаном диване теплый плед, принес подушку, одеяло. Обернулся на вздох и увидел завернутую в большой халат, с немножко испуганными глазами, бездонной чистоты и голубыми как весеннее небо. "Сначала кофе. Потом поспи".

"Простите меня за это волнение, я так больше не буду.." Кофе пили вдвоем. Молча. Руки ее дрожали, глаза в пол. Имен не называли. Он понимал, что теперь он Ангел и надо соответствовать. Пошел в душ, положил платье в сушку, на держателе полотенец висели кружевные трусики и такой же бюстгалтер, улыбнулся, поставил сушить ее мокрые туфли. У нее не было ни сумочки, ни телефона, ни ключей. Вернулся в гостиную – она спала. Выключил свет, зажег боковые светильники, посидел, глядя на девушку, вздохнул с облегчением, будто выполнил необычно важный проект и ушел в свою спальню.

Лежал без сна, думал о жизни, поднимался и ходил посмотреть, как она спит. Укрывал, поправляя сползшее одеяло, слушал в тишине ее дыхание и замирал …Сердился на себя, на свои чувства, поступок, странный для него. Неожиданно нахлынуло воспоминание, как в детстве нашел щенка, притащил его домой и спрятал под кроватью и как был счастлив…Тогда он тоже не спал, заглядывал на спящего, лохматого, поскуливающего и такого родного.

Утро стучало в окна ветками сирени. Шторм так и не утих, по окнам ползли ливневые слезы, а в доме было тихо и уютно. Он посмотрел на себя в зеркало. Мужчина средних лет, с правильными чертами лица, короткой стрижкой темных волос, серыми задумчивыми глазами, овал лица украшала стильная, немного седеющая бородка, крепкий от постоянных занятий в спортзале, задумчиво смотрел на него. "Хорош Ангел" – улыбнулся своему отражению." Нашел принцессу."– мелькнула мысль. Появилось настроение такое чуть игривое, немножко восторженное.

Он вышел в гостиную и увидел ее одетую в свое платье, с густыми пшеничного цвета расчесанными длинными волосами, погруженную в свои мысли. Губы ее слегка вздрагивали, будто бы что-то проговаривали, длинные пальцы рук переплетались в чувственных пожатиях, поддерживая друг друга в каких-то сомнениях. Услышав его шаги, она поднялась, как школьница во время урока, смутилась и тихий голос выдал фразу " простите меня…".

Он почувствовал себя по крайней мере вершителем чьей -то судьбы. Простить или поругать, даже захотелось обнять за плечи, уткнуться носом в эти золотые волосы, захотелось так стремительно, что он вздрогнул. "Кофе будешь? Завтрак?" Он уже не спрашивал, уже готовил бутерброды, варил кофе, ставил чашки и следил взглядом за ее робкими движениями. Вот она медленно, грациозно подходит к столу, садится на краешек стула, как птичка на ветку, готовая вспорхнуть при любом неверном движении. Кофе пили молча. Он боялся спрашивать, нельзя ее вспугнуть, эту маленькую птичку… Она поглядывала из под густых черных ресниц на него со смешанным чувством, можно доверять ему или уйти, .только куда? От этих мыслей каждый в себе не находил ответа – как спросить, о чем спрашивать, что можно говорить, а о чем промолчать. Она неловко поставила чашку на блюдце, остатки кофе пролились на сверкающий белый стол, ойкнула, вздрогнула, подняла на него глаза и расплакалась. "Ну Ангел, спасай!"– подумалось ему. Подошел, обнял, погладил по волосам, осмелел и прикоснулся к ним губами, ощутил запах медово-полынный, завораживающий. Ее руки обхватили его за плечи, испугались своей смелости, скользнули по его рукам. Он перехватил ее ладошки, подвел к дивану, усадил. Еще раз погладил по волосам. Сказал какая она красивая, только нельзя так много плакать, жизнь любит смелых, он говорил всякую ерунду, а она слушала и кивала в ответ.

Широко раскрыв глаза, она слушала его слова, а он говорил о себе, о своей работе, о своем доме, о том, что никогда и никому не говорил, как он видит свою жизнь, что он от этой жизни хочет и получалось что это не он ее спасал, а она впитывала в себя все его мысли и даже, может быть, спасала его. Спасала от одиночества.