– Послушай меня, Хелен. – Взгляд серых глаз печально устремился куда-то вдаль. – Я желаю Ариане только лучшего, надеюсь, ты это понимаешь? Я хочу, чтобы у моей дочери была счастливая жизнь, и сделаю все от меня зависящее, чтобы она ни в чем не нуждалась. Как в материальном, так и в эмоциональном отношении. И я не допущу, чтобы она стыдилась за себя или за свою семью. Я не позволю, чтобы она росла, как Бентли и Кэтрин, – всегда на грани общественного унижения, когда их будущее определялось мнением света.

Хелен с недоумением посмотрела на него:

– Кэм, я не совсем понимаю, чего ты хочешь от меня.

Кэм слегка покраснел.

– Я слишком отклонился от темы, да? – спросил он с мрачной улыбкой. – На мою долю выпало исправлять положение семьи, как в прямом, так и в переносном смысле. Все, чего я прошу – ради Арианы! – помоги мне понять, что лучше всего сделать, чтобы она была счастлива. Я отказываюсь верить, что моему ребенку невозможно помочь! – Он ударил кулаком по столу. – Просто отказываюсь!

– Кэм, я сделаю все, что в моих силах. Обещаю тебе.

Словно устыдившись всплеска чувств, граф замолчал.

– Извини, – сказал он наконец, – что я поранил тебе палец.

Положив руку на стол, Хелен провела кончиком пальца по царапине.

– Может, я должна попросить еще десять фунтов за опасную работу?

Кэм взял ее за руку и повернул к свету, чтобы получше рассмотреть царапину.

– Думаю, жить будешь, – сухо произнес он, отпуская ее руку.

Хелен аккуратно сложила руки на коленях.

– Да, пожалуй. У меня были раны и посерьезнее.

Кэм никак не отреагировал на ее высказывание и снова замолчал.

– Значит, ты обещаешь остаться? – спросил он.

– Если ты этого хочешь, – ответила Хелен, понимая, сколь неразумно ее решение. – Я останусь по крайней мере на те шесть месяцев, за которые ты заплатил.

Вздохнув с явным облегчением, граф взглянул на пустой шкаф, дверца которого была по-прежнему открыта.

– Иногда я не могу не думать, что в этом и доля моей вины. То есть Ариана так замкнута, потому что я… Ну, ты наверняка знаешь, какой я.

Хелен откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на него.

– Когда-то я хорошо знала тебя, – тихо призналась она. – В молодости ты был достаточно молчаливым. И вообще чересчур серьезным.

– Это я и имею в виду.

– Вряд ли причина в этом, – сказала Хелен больше себе, нежели ему. – Хотя некоторые виды наследственных заболеваний переходят к детям, однако немота – крайне редко. У Арианы это скорее проявление внутреннего страха. Возможно, реакция на какую-то травму? Но совсем не то, что передается по наследству, вроде кривого носа или голубых глаз.

Кэм вдруг напрягся, и в его голосе зазвучали холодные нотки:

– Я говорю не о наследственной болезни. Я убежден, что дело не в этом. Возможно, страх, о котором ты говоришь, это страх вырасти такой же, как я, – чересчур серьезной, чересчур погруженной в себя. И теперь, когда ее мать умерла, перед ее глазами уже нет никого, кто мог бы служить ей примером обычного, нормального человека.

Хелен видела, что он говорит вполне серьезно.

– Ах, Кэм, это же совершенная ерунда! – успокаивающе засмеялась она. – Лучшего примера для подражания ребенку не найти, потому что с тобой все в порядке. А я, кстати, всегда считала тебя почти совершенством.

– Господи, Хелен! – Он был искренне поражен. – Надеюсь, ты так не считала.

Она даже не заметила, как они стали называть друг друга по имени, но сейчас это казалось вполне уместным.

– Да, ты был в моих глазах совершенством. Возможно, чересчур серьезным, но ведь на тебя всегда давило бремя семейных обязанностей. – Его брови удивленно приподнялись. – Господи, Кэм! Неужели ты считал, что я ничего не вижу? Пусть я была молода, но далеко не глупа. Однако теперь, когда ты повзрослел, я думаю… – Она замолчала.

– Ну, продолжай, Хелен! – проворчал он. – Скажи это.

Она покачала головой.

– Это было бы неприлично.

– Хелен, ты и приличия как-то не совмещаются в моей голове, – с полуулыбкой ответил Кэм. – Выскажись, и дело с концом!

– Извините, лорд Трейхерн, приличия я в себе выработала, и большой ценой. Теперь я стала невероятно скучной, но я все равно скажу. На мой взгляд, вы стали холодным и немного вспыльчивым, хотя я не понимаю, какое отношение это может иметь к проблеме Арианы. Вот! Я все сказала!

Кэм рассмеялся, и его глаза озорно прищурились. В отличие от большинства мужчин его возраста у него не было морщинок, образующихся от смеха в уголках глаз и вокруг рта, тем не менее его смех звучал искренне. Сердце Хелен неожиданно дрогнуло от этого милого знакомого смеха.

– Вспыльчивый и холодный? Только два определения, Хелли? – возразил он, употребив придуманное им для нее старое прозвище. – Боюсь, ты лопнешь, если начнешь сдерживаться и не скажешь всего. – Глаза у него подобрели, и вдруг он показался ей таким молодым и таким нежным.

– Может, в другой раз, – с наигранной легкостью ответила Хелен, вскочив со стула. – Я… мне нужно распаковать вещи и подготовиться. Я начну работу с Арианой, как только она привыкнет ко мне.

– Конечно, – сказал Кэм, тоже вставая. Он задумчиво провел рукой по ее дорожному чемодану, и его пальцы нащупали порванный ремень. – В деревне есть отличный мастер, – рассеянно произнес он. – Отдай чемодан Милфорду, он с удовольствием отнесет его в починку.

Хелен смотрела, как он гладит старую кожу.

– Нет! – воскликнула она, приходя в себя. – То есть… нет, благодарю. Пусть все останется так, как есть. Это напоминание о том, что мне… хотелось бы запомнить.

– Вроде нитки, завязанной вокруг пальца? – улыбнулся Кэм.

– Вот именно. – Чувствуя необходимость срочно занять себя чем-то, Хелен схватила первую попавшуюся на глаза стопку книг и понесла на другой конец длинного рабочего стола. – Вы сказали, что увидите Ариану за ленчем?

– Да, я стараюсь встречаться с нею за едой в полдень, если позволяет время. – Кэм неуверенно взглянул на нее. – А что? Ты бы хотела присоединиться к нам?

– Благодарю, не сегодня. Я уверена, что лучше всего дать ей постепенно привыкнуть к моему присутствию в доме.

– Конечно. – Тон Кэма стал несколько сдержанным.

Хелен начала вынимать из деревянного ящика крошечные музыкальные инструменты.

– Скажи, она была очень привязана к последней гувернантке?

– Нет. Более того, мисс Эггерз была лишь одной из нескольких гувернанток, которые так ничему и не смогли научить девочку. За последние двенадцать месяцев я нанял одну за другой трех гувернанток, и, должен признаться, мы все устали от их приездов и отъездов.

Хелен улыбнулась немного скованно.

– Дай мне знать, когда сочтешь, что она может остаться со мной наедине. А до того момента я понаблюдаю со стороны.

Кэм отвесил ей полупоклон.

– Разумеется, – учтиво произнес он и вышел из комнаты.

Хелен так увлеклась работой, что пропустила ленч. Она разобрала все ящики и сделала перестановку в классной комнате. Теперь, когда она наконец увидела Ариану Ратледж, ей не терпелось подружиться с девочкой, оценить ее возможности. Но столь же горячо она желала избегать встреч с темноволосым красавцем, отцом Арианы.

Проведя утро в спорах с Кэмом, а затем посмеявшись вместе с ним, она чувствовала странную настороженность и какое-то смущение. Он выглядел на удивление непредсказуемым, его настроение быстро менялось, что ему абсолютно несвойственно. Все это весьма тревожило Хелен, а поскольку день выдался хотя и прохладным, но солнечным, она решила отправиться на долгую прогулку по окрестностям, надеясь, что воздух поможет ей привести в порядок свои мысли.

Выйдя через заднюю дверь, Хелен на минуту остановилась, изучая тропинки, которые вели от Халкота к близлежащим деревням. Ей пока не хотелось знакомиться с новыми людьми, поэтому она пошла по аллее, которая огибала имение, сбегая к нижним пастбищам и поднимаясь на холмы. Оттуда можно полюбоваться и домом, и деревней.