Сегодня среда. Обычный мартовский будний день, коих в моей жизни уже было предостаточно. Сказать, что они как-то из года в год между собой отличались, я не могу. Разве что сейчас стало казаться иногда, что конец дня наступает чуть быстрее, чем раньше. Если говорить честно, то из-за работы, которой я честно отдал двадцать лет своей жизни, весь свой юношеский пыл и задор, я и видел-то только, как вечереет за окном. Уходил на работу к 7, вставал, естественно, еще раньше. Машину заведи, прогрей, свиньям комбикорма закинь, чтобы не шумели, кур покорми, кошке «Вискаса» пачку на день закинь в миску, подмети, огребись. Ничего необычного. Сегодня среда, почти четверг, и в день, когда произошла та история, которую я хочу рассказать, были точно такие же обстоятельства. Но сначала еще чуть-чуть, вводных данных.

Работаю я в копировальном отделе местного филиала сельскохозяйственного техникума. Естественно, что я не сидел здесь 20 лет, ксерокопируя бумажки, тексты и так далее. Просто так вышло. Цивилизация наступает, а мы от нее бежим, кто с какой скоростью.

Начинал свой рабочий путь я в качестве учителя физики, читал курсы по механике и электродинамике будущим сельскохозяйственникам. Но с наступлением эпохи технологического прорыва почему-то начался упадок уровня знаний среди студентов, да и программы учебные урезаться стали: уроков, то есть занятий, по физике осталось суммарно в неделю 4-5 часов. За свет и за газ заплатить хватило бы, воду я бы из колонки набирать стал, но вот ипотеку, к сожалению, моя заработная плата не покрывала.

Но цивилизация все-таки внесла и что-то хорошее в нашу провинциальную будничную жизнь – копировальные аппараты и Интернет. Чтобы вы понимали, раньше приходилось через копирку тексты дублировать, ну или на машинке набирать, а сейчас кнопку нажал – хоп, и реферат готов. В Интернете нашел годные иллюстрации для презентации, своровал их в чужой текст, который необязательно даже менять, потому что преподавателям в принципе без разницы, откуда ты взял эту «научную работу», главное, что хотя бы удосужился на занятие прийти, а если еще и с РЕФЕРАТОМ!

1 рубль – лист с текстом, 2 рубля – если с картинками. Ставка моя сегодня – 10 тысяч рублей плюс еще, так сказать, «в конвертике». Сколько всего выходит я не скажу, так как алименты плачу: накладно, однако, нынче жить, но снимать старый покосившийся дом из бруса со всеми «удобствами» у меня пока получается.

История, которую я всё рассказать пытаюсь, вообще и не обо мне совсем. Все вышесказанное рассказанное крайне важно для понимания того, что живу я в поселке, где большая часть людей занимается сельским хозяйством, продолжая раз за разом, поколение за поколением культурные рабочие традиции предков. Железной дороги нет, в областной центр добираемся только на автомобиле или частный рейсом, заняв предварительно место, позвонив диспетчерше лет так шестидесяти в такси «Ангел и Инна». Это нормально: пенсия мала, и люди практически до самых последних часов своей жизни как-то подрабатывают: охраняют фермы, разносят газеты и письма, подметают дворы бюджетных учреждений и так далее.

Больница у нас есть, но старенькая и ветхая, врачи такие же. Школа девятилетка, филиал техникума и ДК «Магнит», который между прочим ничего общего с продуктовыми магазинами не имеет, ибо выстроено здание было на 40 лет раньше, чем на месте старого цеха по производству колбасы появился великий «Магнит». Народ в основном занимается тем, что работает в полях, на ферме, кто покрепче и не пьет – валит лес. Сосняками нынче частники заведуют, на работу алкашей не берут, даже в сторожи. Справка от нарколога у нас – это самый сильный аргумент при приеме на работу. У меня, между прочим, тоже есть.

Кто из ребят по юности посмышленей был, уехал в город, а кто нет – после девятого класса, коих бо’льшая часть, – в техникум, ну а потом работать, кто куда. Так устроена наша жизнь, цикл каждый раз повторяется: дети сменяют родителей, а родители становится дедами и бабками. Естественно, что есть и такие, которые в школе учились так себе, а в итоге стали видными руководителями Администрации поселка. Как такое случается? Все знают ответ, но похихикают и идут выполнять указания этих самых руководителей, от которых и в школе-то чаще всего получали по шапке. Спросите, мол, «А ты как тут оказался с высшим физическим образованием?», а я отвечу просто – любовь и романтические терзания. Но это другая история. Сам я родом из Перми, но в области мне очень даже нравится. Люди тут у нас хорошие, хоть и морально неустойчивые.

Естественно, что за годы работы учителем я сдружился со многими из своих студентов, больше с теми, кто особые успехи в учебе показывал. Хорошистам (отличников не было) полагались лабораторные работы, просмотры фильмов научного-популярного толка и выезд в областной планетарий за счет техникума. С ними я вновь чувствовал себя студентом физфака, ненасытно увлеченного наукой.

Был у нас и так называемый актив техникума: квнщики, певцы, репперы и другие инородные для сельского хозяйства тела. Одним из таких товарищей и был в юности мой нынешний сосед Игнат Шварцер. Удивительное сочетание славянского имени и истинно арийской фамилии. По-юности, по-дурости Игнат, как полагалось в обществе, после окончания техникума и своей творческой карьеры женился на самой красивой девочке в учебном заведении и взял ее фамилию, наивно полагая, что в нашем поселке это ему поможет с трудоустройством. Но большая часть руководства администрации, кстати, до сих пор состояла в коммунистической партии России, поэтому жуть как ненавидели немецкие фамилии. Меня их принципиальность в этом вопросе всегда удивляла, ибо когда нужно – они коммунисты, а как выборы или митинг государственного значения, так сразу тем, кто пониже рангом, раздавали флаги правящей партии (а это не КПРФ) и заставляли прыгать на площади, а сами с главной трибуны несли такие из своих сальных уст речи, что от их вранья мне кажется даже Красная Площадь, будь она девушкой, налилась цветом так, что и реставрировать бы не пришлось. Владельцы лесопиларам у нас, кстати, тоже немцы. Вот такая она принципиальность.

Девичья фамилия Игната, если можно так сказать, была Вьюгин. Да и то, что делал он на сцене, по-другому как выл назвать было нельзя. Но девочкам нравилось и ладно. Номеров на концерты итак не всегда хватало, а по нормативам мы должны были составить программу из 12 номеров и задействовать 20 человек минимум. Такие Вьюгины спасали ситуацию. Его исполнению «Зурбагана» даже сам Пресняков бы позавидовал. Ощущение было такое, что в момент кульминационной ноты Игнату ломали ключицу. Зрелище то еще. Номеров из моей студенческой юности хватило только на первые 2 концерта. Остальные преподаватели особо не были увлечены процессом, ибо ставка педагога-организатора висела исключительно на мне. Среди студентов я, наверно, был первый после Бога.

Игнат же сам по себе был невысоким пацаном, таким и остался. Темные почти черные волосы на голове были очень густыми, а прическа его напоминала идеальной формы зуб, как из реклам, правда, черный. Что касается улыбки – она была белоснежна, но зубы на нижней челюсти выплясывали румбу, разделившись на пары. Зубы на верхней – ровнее, чем строй президентского полка на параде, посвященному «Дню победы». Нос греческий, глаза слегка раскосые (я всегда ему говорил, что он метис), щеки впалые, покрыты рубцами, как память о подростковых проблемах с кожей, в ухе серьга со времен панк-юности, неизменно кожаная куртка и новые американские (будто бы) джинсы. Собственно, несмотря на то, что прошло много лет, ничего в нем не изменилось: изредка менял старую кожанку на новую, джинсы чередовал с брюками: то свадебные носил года три, то по моде купил вельветовые, но возвратился к джинсам. Лоб стал слегка изрезан неглубокими морщинами, появились небольшие залысины, но в целом он был хорош. Ничего у него не менялось, разве что появилось только двое детей – Саша и Паша, которых он из-за работы и видел-то только вечерами.