ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Зизи чувствует его сердцем, а твое сердце молчит и поэтому слепо. А теперь, извини, я должна пойти к дочери.
Прасковья Александровна уходит. Входит Алексей.
АЛЕКСЕЙ. Что на этот раз проповедовала тебе маменька?
АННА. Ничего.
АЛЕКСЕЙ. О чем же вы говорили?
АННА. Об Александре.
АЛЕКСЕЙ. Ее любимая тема. Других она учит приличиям, а ведь сама, несмотря на свой почтенный возраст, поведеньицем-то не отличается.
АННА. Что ты имеешь в виду?
АЛЕКСЕЙ. Я уверен, что у нее с ним что-то есть.
АННА. Алексей, как бы мать себя ни вела, хорошо или плохо, распускать о ней сплетни родному сыну не пристало.
АЛЕКСЕЙ. Я только хочу сказать…
АННА. А я не хочу тебя слушать.
АЛЕКСЕЙ. Ты держишься со мной в последнее время довольно сухо.
АННА. Как обычно.
АЛЕКСЕЙ. С тех пор, как твоя неприязнь к Александру стала ослабевать, между тобой и мной возникли некоторая скука и охлаждение.
АННА. У нас никогда не было особого веселья и пламени.
АЛЕКСЕЙ. Я понимаю, мне его не пересилить. Я лучше тебя увезу отсюда, и там, вдали от Александра, снова возьму свое.
АННА. Опять та же песня. У нас с Александром нет ни малейших отношений.
АЛЕКСЕЙ. Я рад, если это так.
Алексей хочет обнять Анну. Входит Александр. Увидев их вместе, он останавливается. Неловкая пауза.
АЛЕКСАНДР. (Сухо.) Здравствуйте, сударыня. Как поживает подагра вашего супруга?
АННА. (Очень вежливо.) Спасибо, хорошо. Она передает вам привет и надеется в скором времени вас посетить и подружиться с вами.
АЛЕКСАНДР. Я тронут вашей благожелательностью.
АННА. А я – вашей вежливостью.
АЛЕКСАНДР. Ваш супруг, говорят, очень достойный человек, почтенный, разумный. Один только у него недостаток – то, что он ваш муж. Как можно быть вашим мужем? Этого я так же не могу себе вообразить, как не могу вообразить рая.
Анна невольно улыбается. Пауза.
АЛЕКСЕЙ. Ты долго не появлялся. Чем мы обязаны радости тебя видеть?
АЛЕКСАНДР. Ничем особенным. Просто захотелось поболтать с Анной Петровной. (Помолчав, добавляет.) Причем так, чтобы нам никто не мешал. Надеюсь, как редкий гость, я заслужил эту привилегию.
АЛЕКСЕЙ. (Смеясь, думая все еще, что это была шутка.) Так что, мне уйти, что ли?
АЛЕКСАНДР. Разве я не ясно сказал?
АЛЕКСЕЙ. (Переставая смеяться.) Но почему?
АЛЕКСАНДР. (Холодно и твердо.) Потому что я так хочу.
Алексей колеблется, бросает взгляд на Анну, потом на Александра.
АЛЕКСЕЙ. Черт с тобой, уйду. Тем более у меня дела. (Выходит.)
Пауза.
АННА. Чем вы были так заняты у себя дома?
АЛЕКСАНДР. Что я мог делать в моей печальной деревне? Только одно: безуспешно старался не думать о вас.
АННА. Если вы действительно думали обо мне, то почему было бы просто не прийти сюда?
АЛЕКСАНДР. Зачем мне сюда являться? Вы совершенно не грустите со своим кузеном.
АННА. А что делать? Это лучше, чем грустить без вас.
АЛЕКСАНДР. Я хотел бы, чтобы вы скучали не без меня, а по мне. Впрочем, тогда бы вам скучать не пришлось, потому что я всегда был бы рядом. Но, должно быть, вам веселее с Алексеем.
АННА. Уж не ревнуете ли вы?
АЛЕКСАНДР. Скажите, только вполне откровенно, почему вы так дружны с этим юным студентом? Или это слишком нескромно?
АННА. С чего вы взяли, что я с ним дружна?
АЛЕКСАНДР. Почему же вы с ним на «ты»? Ревность в сторону,– я советую вам прекратить с ним чрезмерную дружбу. Он вас не стоит. Пусть едет себе поскорее в свой университет.
АННА. Алексей мой брат, мы знакомы с ним с детства.
АЛЕКСАНДР. Счастливый возраст, из которого он еще не вышел.
АННА. Тогда тем более вас не должна задевать моя родственная привязанность к этому ребенку.
АЛЕКСАНДР. Адаму было хорошо, у Евы он был единственный мужчина. А в моем раю у Евы есть еще и муж, и кузен.
АННА. Боюсь, с вашим характером Ева быстро бы вам наскучила. Вы ведь известный дон Жуан.
АЛЕКСАНДР. Дон Жуан стремился к новизне лишь пока не встретил донну Анну.
АННА. Я от души желаю вам встретить такую женщину.
АЛЕКСАНДР. Я уже встретил ее.
АННА. Может быть, я и донна Анна, но вы не мой дон Жуан.
АЛЕКСАНДР. Вот поэтому я и не приходил сюда все эти дни.
АННА. Полно вам. Я же не обиделась, когда вы сказали, что не собираетесь быть моим Петраркой.
АЛЕКСАНДР. Лучше бы вы запомнили, что я назвал вас тогда прекрасной Лаурой.
АННА. А я и запомнила. Женщины не забывают ни похвал, ни оскорблений в свой адрес.
АЛЕКСАНДР. Дорогая, хватит нам каждый раз пикироваться. Я давно признал, что вел себя с вами при первой встрече возмутительно, и раскаялся.
АННА. Я очень рада.
АЛЕКСАНДР. Поверьте, я теперь испытываю к вам глубокую симпатию.
АННА. С чего вдруг? Ведь вы еще не знаете моего характера.
АЛЕКСАНДР. Разве у хорошеньких женщин должен быть характер? Главное – это лицо, фигура, глаза, улыбка… Я прибавил бы еще – сердце, но есть ли у вас оно?
АННА. У меня есть и сердце, и душа, то есть то, что в женщине вас интересует меньше всего.
АЛЕКСАНДР. Вы – как роза, и так же колетесь. Не принимайте мою глупую шутку всерьез. Как раз сходство наших характеров меня в вас и привлекает.
АННА. Сходство? Что у нас общего?
АЛЕКСАНДР. Ненависть к преградам и чувство внутренней свободы. Разве не так? Вы робки в обращении и смелы в поступках. Теперь единственное, чего я хочу, это заслужить вашу дружбу, а, может быть, и большее.
АННА. Большее?
АЛЕКСАНДР. Почему нет?
АННА. Я вижу, вы привыкли к быстрым победам.
АЛЕКСАНДР. Победа мужчины над женщиной вовсе не означает ее поражения. Просто она получает то, что хотела, но позволяет ему думать, что он победил.
АННА. Невысокого же мнения вы о женщинах. А Алексей говорил, что вы знаете нас, как никто. Я вижу, он ошибался.
АЛЕКСАНДР. Женщин вообще я, действительно, ценю не очень высоко. Но одна из них мне чрезвычайно нравится. Кто бы мог подумать, что где-то в Полтавской губернии живут такие прекрасные амазонки?
АННА. Совсем недавно вам нравились амазонки Псковской губернии.
АЛЕКСАНДР. Не будем вспоминать, что было раньше. Важно только то, что происходит сейчас.
АННА. И что же с вами сейчас происходит?
АЛЕКСАНДР. Вы знаете. Я ранен, я сражен наповал, я погиб, как швед под Полтавой.
АННА. Не говорите глупостей.
АЛЕКСАНДР. Я согласен: тот, кто любит вас, очень глуп. Но кто не любит, тот еще глупее.
АННА. Перестаньте бомбардировать меня комплиментами. Я не верю ни одному вашему слову.
АЛЕКСАНДР. Напрасно. Я всегда искренен.
АННА. Я вижу, люди правы, когда говорят, что при желании вы можете быть неотразимы.
Входит Прасковья Александровна. Пауза.
ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Зизи совсем больна.
АЛЕКСАНДР. Может, мне пойти к ней?
ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Не надо.
АЛЕКСАНДР. Тогда я, пожалуй, вернусь домой.
ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Останьтесь, куда вам спешить?
АЛЕКСАНДР. Нет, не сегодня. Всего доброго. (Уходит.)
АННА ПЕТРОВНА. (У своего стола.) Кажется, что это было вчера… Как быстро прошла жизнь! Что от нее осталось? Куда все ушло? Почему нельзя начать жить снова и по-другому?
ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Вы все еще с ним ссоритесь?
АННА. Я стала лучшего мнения об Александре, и временами мне нравится даже его внешность. Особенно, когда он весел и оживлен. Но мне по-прежнему с ним как-то трудно.
ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Естественно, тебе легче с Алексеем. Он проще и потому понятнее. Ты и он два сапога пара.
АННА. Алексей ведь ваш сын. Почему вам не нравится наша дружба?
ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Называй свои отношения с ним, как хочешь, но незачем выставлять их напоказ. «Свет не карает заблуждений, но тайны требует для них».
