— Да, они действуют более тонко.

— Конечно.

— Но ты все-таки думаешь, что тебе было бы достаточно и пальцем пошевелить, как мое состояние перешло бы к тебе.

— Я просто поделился с тобой секретом, ведь уже ничего не изменишь. Пойдем, я доставлю тебя во дворец.

На мулах мы доехали до берега реки, там нас ждала лодка. Мы переплыли на ней реку и оказались у дверей дворца.

Мы вошли во дворец, и в холл пришла Теодосия.

Она сказала, что Эван на раскопках, и Хадриан заметил, что ему тоже пора возвращаться.

— Можете быть уверены, мы не вернемся до утра. Тибальт — суровый начальник: сам работает, как черт, и ждет такого же рвения от других.

Хадриан ушел, и мы остались с Теодосией.

— Джудит, пойдем ко мне в комнату, поговорим, — предложила она.

Я пошла за ней по галерее. Комната Теодосии и Эвана была не такая роскошная, как наша, но тоже большая, темная, на полу бухарский ковер. Теодосия закрыла дверь и обернулась ко мне:

— Джудит, мне здесь не нравится. Я возненавидела это место, как только мы сюда приехали. Я хочу домой.

— Почему? Что случилось?

— Я чувствую, здесь страшно, мне это не нравится. Я не могу сказать Эвану, ведь он работает здесь. А может, он даже не поймет меня. Мне так неспокойно. Ну, ты-то никогда ничего не боялась… А я хочу вернуться домой. Почему они не могут оставить фараонов в покое в их гробницах. Ведь так и следует. Они ведь и не подозревали, на какие трудности будут обрекать себя люди, чтобы попасть туда, куда им не следует.

— Но, дорогая моя, цель археологии — открыть секреты прошлого.

— Это совсем другое, одно дело — находить орудия труда или оружие, кафель римского периода или водопровод. Но мне не нравится, когда они лезут к умершим. И мне это никогда не нравилось. Вчера ночью мне приснилось, что мы нашли гробницу, а в ней саркофаг, точно такой, как стоял в Гизе. И кто-то поднялся из саркофага, срывая с себя повязки. Я закричала: «Прекрати, Джудит». А потом всмотрелась, там была не ты.

— А кто же?

— Я. Думаю, это было предупреждение.

— Теодосия, ты становишься мнительной и даешь работу своему воображению. Обычно этим занимаюсь я.

— Когда здесь живешь, поневоле разыгрывается фантазия. Тут повсюду тени прошлого. Этому дворцу несколько сот лет. Всем храмам и гробницам — тысячи лет. Как я рада, что ты приехала, Джудит. Теперь будет лучше, потому что ты рядом. Эти люди так преданы своей профессии, да? Но тебя я хорошо знаю и могу с тобой поговорить.

— Ты беспокоишься об Эване?

Она кивнула:

— Я постоянно думаю, что с ним может случиться то же, что и с Эдвардом.

Чем я могла успокоить ее? Разве я не боюсь за Тибальта?

— Естественно, что мы волнуемся. Просто мы любим своих мужей, а если любишь, то глупеешь. Если бы мы могли взглянуть на все рационально, спокойно, со стороны, мы бы поняли, насколько беспочвенны наши страхи.

— Да, Джудит. Скорей всего, ты права.

— Почему ты не ложишься? Неужели будешь ждать возвращения Эвана?

— Видимо, нет. Кто знает, когда они вернутся. Мне стало намного лучше после твоего приезда.

— Так и должно быть. Не забывай, что мы сестры, хотя и наполовину.

— Да, я рада этому, — сказала Теодосия.

Я улыбнулась ей, пожелала спокойной ночи и мы простились.

Я шла по галерее. Как тихо. Тяжелые бархатные шторы отгораживают меня от окружающего мира, ноги тонут в толстом ковре. Внезапно я остановилась, почувствовав, что не одна на галерее. Оглянулась — никого. Но меня не покидало чувство, что за мной следят.

По спине пробежал холодок. Я поняла, почему боится Теодосия. Она более робкая и впечатлительная.

Теперь я явно слышала тихие шаги. Кто-то у меня за спиной. Я резко обернулась.

— Абсалам! Мустафа! — крикнула я.

Они поклонились и одновременно сказали:

— Миледи!

Их темные глаза внимательно смотрели на меня и я спросила:

— Что-нибудь случилось?

Они переглянулись:

— Да, но еще не слишком поздно, миледи.

— Не поздно? — переспросила я.

— Возвращайтесь домой. Уезжайте. Так лучше. Требуйте, вы молодая жена. Он не может отказать своей возлюбленной.

Я покачала головой.

— Вы не понимаете. Это работа сэра Тибальта… его жизнь.

— Его жизнь… Это была жизнь сэра Эдварда… а потом его смерть.

— Не беспокойтесь, все будет хорошо. Они найдут, что ищут, и вернутся домой.

— Тогда… слишком поздно, миледи, — твердил Абсалам (или Мустафа).

Второй смотрел на меня печальными глазами.

— Пока не слишком поздно.

— Спокойной ночи, я пойду в свою комнату, — сказала я.

Они ничего не ответили, но продолжали мрачно смотреть на меня.

Я лежала без сна и в мигающем свете свечей рассматривала рисунки на потолке. Теперь я узнала фигуру Амона-Ра, великого бога Солнца — он принимал дары от роскошно одетого человека, видимо, фараона. По краю изображены иероглифы — странные значки, полные смысла. Интересно, пока я нахожусь здесь, не смогу ли я хоть немного выучить их язык. Я знала, что много ночей буду лежать вот так, одна.

Нужно быть готовой. Я ведь ожидала этого, но мне хотелось бы, чтобы Тибальт понял, мое самое большое желание — жить с ним общей жизнью.

Он вернулся в два часа ночи. Я вскрикнула от радости и села в кровати. Он подошел и взял меня за руки.

— Почему не спишь, Джудит?

— Я слишком взволнована, чтобы спать. Я представляла себе, чем ты занимаешься на площадке.

Он засмеялся.

— Пока ничего волнующего не происходит. Мы просто делали разметку, где будем копать и все подготавливали к началу работ.

— Вы будете продолжать с того места, где остановился сэр Эдвард?

— Я все подробно расскажу потом. А сейчас тебе пора спать. — Он поцеловал меня и пошел в ванную.

Но я не могла уснуть, Тибальт тоже. Мы проговорили еще час.

— Да, мы исследуем тот же район, где работал отец.

Он был уверен, что там находится еще одна гробница, еще никем не тронутая. Ты же знаешь, что мы главным образом находим гробницы, которые разграбили тысячи лет тому назад.

— Я считала, что при захоронениях старались засекретить эти места.

— До определенного момента так и поступали, но при строительстве было занято так много рабочих. Представь себе, надо сделать секретные ходы в скале, построить усыпальницы. А потом, сколько требуется транспорта, чтобы перевезти все сокровища в гробницу.

— Секрет становился известным, и приходили грабители. Странно, что их не останавливало поверие о проклятии.

— Из-за сказочных богатств, найденных в усыпальницах, они готовы были согласиться на проклятие после смерти. Может, они надеялись и в другой жизни оказаться такими же удачливыми и избежать наказания.

— Сэра Эдварда, который трудился ради потомков, рассчитывая поместить находки в музей, покарали, а грабители, алчущие личной наживы, выходят сухими из воды.

— Прежде всего, смерть моего отца не имеет ничего общего с проклятием. Она естественна.

— Но причину так и не установили.

— Перестань, Джудит, ты же не станешь суеверной?

— До необходимой степени. Все должны немного верить в приметы, когда их возлюбленные в опасности.

— Опасность. Что за глупости? Это всего лишь сказка.

— А все же… он умер.

Тибальт поцеловал меня в лоб.

— Глупая Джудит, ты меня удивляешь.

— Я тебя научу, не думать слишком высоко о моей проницательности, если дело касается тебя. Мудрые мужчины глупеют в любви. Будь уверен, это касается и женщин. — Мы немного помолчали, потом я добавила: — Я видела Мустафу и Абсалама. Они просили, чтобы я убедила тебя вернуться домой.

Мои слова рассмешили его.

— Какие глупости. Сказку о проклятии придумали, чтобы отпугнуть грабителей. Но ты видишь, они не боялись и разграбили гробницы: почти все, найденные до сих пор разграблены. Поэтому заветная мечта каждого археолога — найти гробницу в таком же виде, в каком ее закрыли примерно четыре тысячи лет тому назад. Я хотел бы первым ступить в такую усыпальницу. Представь, как волнующе увидеть след ноги человека, уходившего оттуда последним или цветок, брошенный родственником в последний момент перед тем, как замуровали дверь в скале, а умершего оставили лежать в мире в течение нескольких веков. Это будет чудо.