И мы попёрли прямиком на турок. Олег негромко бубнил якобы на немецком, я громко отвечал: «Ja, ja». Турки, в основном молодёжь лет восемнадцати, глядели на нас, не двигаясь. Думаю – расступятся, куда они денутся, ну, не будут же лупить двух бюргеров, когда они просто хотели пройтись по бульвару? Так и вышло: когда мы были на расстоянии метров десяти, вся группа втянулась в переулок. Так же поступили и следующие.

Глянув на нас в полдень следующего дня, брат Олега произнёс:

– Ну, судя по вашему виду, наш финансовый директор вчера хорошо вас принял.

– Очень.

– Ну, поехали, подлечу вас, заодно пообедаем.

Он отвёз нас в пивной ресторан. Что сказать, немецкое пиво в сочетании с горячей рулькой – отличное лекарство для русского человека, находящегося в острой стадии бодуна.

После обеда мы немного пошопились под руководством жены брата Олега, а вечером он отвёз нас на железнодорожный вокзал – следующей точкой нашей поездки был Берлин. Там у нас были запланированы две встречи. Олег хотел пощупать вымя конторы, торгующей топливом для атомных электростанций, а я хотел увидеть родственников.

***

У немцев была программа по репатриации евреев в Германию. Репатриацией, гостеприимством к этой этнической группе немецкое государство искупало преступления Третьего рейха в 30—40 годы прошлого века. Свояк мой, поскольку его отец был евреем, как-то подсуетился и укатил с женой и сыном на ПМЖ в Германию.

Мы с ним неоднократно беседовали о предстоящем их переселении, я никогда его не отговаривал, но переезда его не одобрял, полагал, что он ошибается. В материальном отношении у них всё было прекрасно: трудясь зубным техником, он хорошо зарабатывал. Купил кооперативную квартиру, машину, всё вроде бы здорово, зачем что-то менять?

Сейчас понимаю, что я был не прав. Не сразу, но и там он добился успеха: открыл собственную зуботехническую лабораторию. Но, наверное, главное в другом: он освоил европейские технологии изготовления зубных коронок, изучил современные методы и материалы, ознакомился с современной организацией производства. Вернувшись, он смог открыть в Москве современные клинику и лабораторию.

Доехать из Франкфурта до Берлина (Западного) по железной дороге нам запланировала туркомпания, оформляющая поездку. Мне эта идея понравилась – когда ещё удастся на поезде по Германии прокатиться?

Ехали мы в четырёхместном купе спального вагона, напоминающем купе в наших поездах. Кроме нас с Олегом, в купе был немец. Купе было весьма похоже на аналогичные в наших поездах, мне показалось, что у немцев полки пошире, и верхние снабжены бортиком, препятствующим падению при резком торможении. Но в вагоне, в отличие от наших, имелся душ, которым я не преминул воспользоваться.

Рано утром были в Берлине, взяли такси и поехали в гостиницу, показав водителю ваучер, который нам выдала турфирма. В гостинице весьма удивились нашему приезду, они явно ни сном ни духом не ожидали нашего появления, пытаясь объяснить нам на пальцах, что не готовы нас вселять, но мы были непреклонны, в две глотки требуя:

– Давай заселяй уже, какого хрена?!

Немка, работавшая на рецепции, видно, вспомнив рассказы своей бабки об этих жестоких русских, решила от греха всё ж таки предоставить нам номер, пробормотав по-русски:

– Я выяснят, какой ви ест. Ваш бронь нет.

Заселившись, разузнали как позвонить в городе, в рецепции нам позвонить не дали, хотя я размахивал толстой пачкой дойчемарок, и как доехать до радиоактивной фирмы. Поехали на встречу. Визит наш оказался бесполезным, и слава богу, это ж радиация – может плохо повлиять на здоровье, особенно на потенцию. А как же без неё, это ж сплошная фиаска, мать её.

Разменяли нужную монету, помню, она была довольно большого диаметра по отношению к нашей двушке, используемой для звонков у нас. Нашли телефон-автомат, я набрал номер.

– Алё, – к телефону подошла свояченица.

– Привет, Танюш.

– Алик, привет. А как ты смог к нам позвонить? У нас международные звонки не проходят.

– Да ты что, какие международные? Я в Берлине с коллегой, хотел на вас посмотреть.

– А вы надолго?

– В воскресенье улетаем.

– А где вы остановились?

Я назвал гостиницу.

– Мы за вами зайдём в пятницу.

– Договорились.

Пару дней мы гуляли по Берлину, занимались покупками. Мой закупочный лист был весьма велик: Мишкин перечень составлял позиций пятнадцать, Милкин – позиций семь и собственный – четыре.

Ходили смотреть остатки Берлинской стены, разрисованной уличными художниками, посетили гэдээровскую часть Берлина, она явно уступала западной в чистоте и ухоженности зданий и мостовых.

В пятницу за нами в гостиницу зашли Васильевы. Их визит вызвал радостное возбуждение у персонала гостиницы – Леонид, мой племянник, хорошо изъяснялся по-немецки. Наконец-то они смогли детально разобраться, откуда мы свалились на их голову. Разобравшись, они заявили:

– Мы будем звонить в вашу турфирму и разбираться, где деньги за ваш визит.

– Конечно, звоните, но имейте в виду: стоимость звонка – за ваш счёт.

Сказал я это просто так, не задумываясь, лишь бы что-то ответить, но у персонала это вызвало почему-то лёгкую панику. В общем, после этого разговора они перестали нас донимать – то ли позвонили и разобрались, то ли решили: да хрен с ними, пусть живут.

Вспоминая эту историю, я подумал: а что, если гостиница была только забронирована, но не оплачена? По рассеянности я мог это и забыть. Ну да бог с ней.

Погуляли по Берлину, потом поехали в ресторан. Ехали мы на двухэтажном автобусе, поднялись на второй – оттуда лучше разглядывать город. Я исподтишка разглядывал Лёшку с Татьяной, у них был какой-то усталый безучастный вид. В ресторане я попытался заплатить, но Лёшка пресёк мои поползновения.

Утром следующего дня мы улетели в Москву.

***

Брательник Толи Белобеева подогнал нам очень хороший договор по валюте третьей категории – у завода не было бабла совсем, нам отдали весь контракт за десять процентов отката, очень хорошие условия. Брательник тоже забрал свою долю, но тем не менее это была выгодная сделка для нас. Кроме того Толян, он удачно работал в контакте с Лёхой Небольсиным, в итоге загордился, как-то вскользь обмолвился:

– Надо понимать, кто тут лидер, больше всех приносит.

Подгадил ему Зинченко – старый паскудник, кинул нас на вагон краски. Уболтал Степаныча, чтобы он поставил его без предоплаты, а потом ку-ку, как-то не захотел нам денежки перечислять. Видно, и не собирался. А это, по существу, был косяк Толяна, за краску-то мы заплатили.

На моих глазах поочерёдно каждый, приносящий на каком-то этапе больше всех, раздувался от гордости и поглядывал на остальных свысока, потом появлялся новый лидер, и всё продолжалось по кругу. Сам я с какого-то момента непосредственно бизнес-проектами не занимался – тонул в каких-то мелочах, согласовании, чтении текстов договоров и писем, обсуждении каких-то фантастических проектов.

Особенно плодовит на идеи был Дубопятов, помнится, как-то привёл приятелей, которые собирались запускать в производство ветроэнергогенераторы. Он предложил финансировать их изыскания, других спонсоров не было, не было предприятия, готового производить их генераторы, не было идей, как определиться с возможным спросом на их продукцию. Не было даже рабочих чертежей, но было большое желание где-то выбить деньги под смутные идеи. Еле отбился.

Олежка Костин через день приводил каких-то странных персонажей, ищущих инвесторов. Однажды привёл какую-то еврейскую секту, которым были нужны деньги. На что они им были нужны, как будут отдавать, где возникнет наш доход, они не представляли, но очень удивились, когда я их наладил вместе с Олегом из офиса.

А он на следующий день приволок персонажа, который под кукую-то иллюзорную идею готов был отдать в залог квартиру, в которой проживала его престарелая мать. Я для того, чтобы у дурака хоть что-то в мозгах просветлело, сказал: