Поддерживая портал, умерли еще двое. И когда один из разведчиков подал сигнал, что нашел искомое, то есть тебя, и когда его протащили в наш мир — еще двое умерли, из оставшихся четырех один свихнулся и еще один умер позднее. Именно потому вас занесло йоклол знает куда, а не прямо в портал, что магов было уже слишком мало. И вот сейчас из всех шестнадцати магов, которые создали портал, один лишился рассудка, двое растратили все силы, что могли, выжгли души дотла, досуха, они уже никогда не вернут себе былую мощь, да и вряд ли вообще долго проживут. Остальные тринадцать погибли, они наперед знали, что идут на смертельное дело.
Роктис наклонилась вперед и посмотрела Даниле в глаза.
— Именно потому, душенька, все всячески избегали разговоров о том, как ты сюда попал. И когда иерарх эльфов обронил, что ты дорого обошелся им — король быстренько его прервал. Чтобы ты не понял, что отправлять обратно тебя некому. Да, Валлендел сдержит слово, которое дал тебе. Он прикажет отправить тебя обратно. А что приказ выполнять физически некому — это уже твои проблемы, в Арлансии не осталось ни одного мага нужной силы, а маги-эльфы Валленделу вообще не подчиняются, да и не найдется среди них достаточного числа таких же сильных, как погибшие. А даже если бы и подчинялись — как думаешь, согласится ли полтора десятка великих магов пойти на смерть только ради доставки тебя, уже не нужного человечишки, обратно в твой мир? Для тебя нет никакого способа вернуться. Король умышленно высказал свое обещание так, чтобы формально сдержать слово, но по сути… В общем, ты понял. А, и кстати. Если он, перед тем как отвесить золота, отрежет тебе руки, ноги и уши — то сэкономит немало денег, и при этом не нарушит своего слова. Он обещал дать, сколько ты весишь — но не обещал, что будет взвешивать тебя целого!
Данила молчал минуту или около того: услышанное оказалось слишком чудовищно.
Никогда больше не вернуться домой… Застрять тут навсегда… Планы на будущее, мечты, устремления — все к черту, если только длинноухая бестия не соврала. Малый шанс, что она все это выдумала, чтобы озлобить Данилу и уговорить на смену места работы — но интуиция подсказала: все это правда. Обещание вернуть обратно с полуцентнером золота изначально было слишком уж заманчивым.
Разумовский рывком встал и принялся натягивать штаны. Роктис молча болтала ногой, сидя на подоконнике, понимание, что ее план где-то дал сбой, пришло к ней только когда Данила надел камзол, не застегивая, и направился к выходу.
— Э, душенька, куда это ты намылился?!
— Сама-то как думаешь? К королю. Вопросец к нему появился.
— Нет-нет, душенька, не получится. Как только ты спросишь короля, верно ли, что он не сможет отправить тебя домой, он сразу все поймет, и тогда ты сбежать уже точно не сможешь…
— А я и не собираюсь никуда сбегать, ведьма!
Тут Роктис уже перекосило всерьез.
— Давай я объясню тебе одну вещь, которую ты, глупец, не понимаешь! Если ты рыпнешься к королю — мне придется сбежать без тебя, смекаешь? Я сбегу, а ты останешься тут, и жить тебе без противоядия останется меньше недели. Так что выход у тебя, увы, только один — уйти со мной.
Данила заиграл желваками. Серьезно, а есть ли у него выбор? Если вернуться домой действительно нельзя — стоит ли трепыхаться? Убежать с ведьмой — а есть ли смысл?
Стать ее цепным песиком, за которого ей дадут титул и замок? Не стоит овчинка выделки.
«Но разве ж это жизнь, когда в цепях? Ну разве ж это выбор, если скован?» Да, Володя
Высоцкий метко это подметил. Стоит ли цепляться за жизнь, если она намечается столь жалкой и дерьмовой?
Он посмотрел Роктис в глаза и отчеканил:
— Иди к черту, ведьма.
— Куда?! — не поняла посыл с употреблением неизвестного слова темноухая.
— Не «куда», а «к кому». К черту.
Разумовский резко крутанулся на пятках и вышел в предбанник, поймал удивленный взгляд охранника, но проигнорировал его. Выйдя в коридор, прошел до двери на лестничный колодец и встретился со вторым гвардейцем. Первый, идя следом, остановился позади.
— Дай пройти, — безапелляционно потребовал Данила.
— Не велено, без приказа…
— Плевал я и на твой приказ, и на того, кто тебе его дал. Уйди с дороги нахрен.
У гвардейца от удивления и возмущения вытянулось лицо. Ах ну да, ведь приказ же король отдавал вроде бы… ну и пофигу. Данила впился в глаза охранника взглядом в упор, выиграть поединок в гляделки не вышло, однако гвардеец несколько секунд спустя сделал шаг в сторону от двери, а затем увязался за инженером следом.
Несмотря на сумрак, разгоняемый только свечами — кристаллы, видимо, слишком дороги для дежурного света в пустынных коридорах — Разумовский легко отыскал путь к покоям короля, миновав пару постов.
Широкие двойные двери, ведущие в монаршие покои — единственные, охраняемые сразу двумя гвардейцами. Оба амбала стоят, скрестив руки на груди, прямо перед створками, словно говоря всем своим обликом: никто не войдет.
Данила вместе с двумя своими провожатыми подошел прямиком к ним.
— Мне нужно к королю.
— Входа нет.
— А надо чтоб был.
Один из них с высоты своего роста взглянул на Данилу, как на идиота:
— Король спит!
— А мне плевать. Пусть проснется.
— Исключено.
Ну ладно же. Разумовский повернулся, его взгляд упал на красивое витражное окно.
Если подумать, то окна короля должны быть соседние, или через одно-два. Он шагнул к стене, снял с нее канделябр с тускло мерцающим кристаллом — и еще до того, как охранники успели ему помешать, запустил им в окно.
Осколки стекла со звоном посыпались на мраморный пол. Данилу немедленно схватили под руки и буквально оторвали от пола — но было уже поздно.
— Просыпайся, король! — завопил инженер так, что слышал, наверное, весь дворец. –
Просыпайся, я сказал!!
Его поволокли, а точнее понесли прочь, то ли в темницу, то ли сразу на плаху –
Данилу это уже мало волновало. Правда, донести успели только до лестницы, когда раздался окрик Валлендела.
— Обратно сюда его тащите, йоклол подери!
И Данилу понесли обратно. У открытой двери в окружении четырех охранников стоял, протирая глаза, король, затем из бокового коридора появились еще семь или восемь гвардейцев, начали выглядывать слуги.
— Что стряслось? — спросил Валлендел, но по его глазам Данила понял: он уже понимает, что.
— Из шестнадцати магов, которые доставили меня сюда, тринадцать умерли, -
Разумовский буквально выплюнул эти слова, — не правда ли?
Валлендел юлить не стал.
— Да, правда, — со вздохом ответил он и сделал знак охранникам: — да отпустите вы его наконец…
— И ты пообещал мне приказать доставить меня в мой мир, отлично зная, что приказ все равно невыполним!
Король кивнул:
— Так и есть, его исполнять-то некому.
— Кусок ты лживого дерьма!
Валлендел отреагировал совершенно спокойно, то ли превосходный самоконтроль, то ли просто нехватка душевных сил на бурные эмоции.
— Какой смысл упрекать того, у кого не было выбора? Поставь себя на мое место: твоя страна в огне, твой народ забивают на мясо. На какую жертву ты пошел бы ради шанса все изменить? Впрочем, если быть точным, выбор у меня имелся: заставить тебя сотрудничать пытками или хитростью. Из двух зол я выбрал меньшее. Думаю, второй вариант был бы хуже и для дела, и для тебя лично. Что ж… Полагаю, пункт второй нашего соглашения утратил свой смысл, не в моей власти вернуть тебя домой. Первый остается в силе. Мне по-прежнему нужен колдун-оружейник, а тебе, как ты уже понял, все равно надо жить как-то дальше. Все очевидно, не так ли?
— Не так очевидно, как тебе кажется, король.
Данила повернулся и пошел прочь. Собственно, теперь уже ситуация безвыходная: Роктис свалила, а ему осталось жить меньше недели. Ну и к черту.
Тут он вспомнил про усача, с которым бежал из концлагеря, министра-кузнеца, алхимиков, хромого рыцаря… Некрасивую изможденную девушку в концлагере, которая раздавала еду, обездоленных людей, усыпанные трупами сожженные деревни… Для него, Данилы, скоро все закончится. Но перед тем как уйти в обитель скорби, мрака и печали, он завершит начатое. Оружейное дело уже почти поставлено на поток, осталось научить алхимиков готовить гремучую ртуть, а генералов — воевать с применением огнестрела и артиллерии. Гоблины не смогут защитить свои танки пехотой, если у людей тоже будут дальнобойные ружья. И если серой чумы относительно мало, а арлансийцев вместе с тучами беженцев — много… Крови прольется еще немерено, но перевес в числе, качестве оружия и возможности вести бой под дождем маленько посильнее тактической изворотливости гоблинов. А когда другие страны, увидев, что врага вполне можно победить, выступят сообща — песенка серой чумы будет спета, а точнее — и вовсе на полуслове прервется…
