Тут внезапно с потолка свесилось черное, словно первородная тьма, щупальце и схватило идущего впереди эльфа, подняв в воздух. Данила завопил от страха и попытался ломануться назад, но с таким же успехом муравей мог бы сдвинуть с места пару слонов.

Эльф тоже завопил, но, судя по тону, слетающие с его языка слова были ругательствами.

В дальнем конце комнаты отворилась дверь, и оттуда появилась то ли девочка, то ли виденье.

В первый момент Даниле показалось, что из двери выплыло платье, одетое на человека-невидимку со светящимися фиолетовыми глазами, и только секунду спустя он увидел, что это хрупкая, невысокая девочка с темно-серой кожей, хорошо сливающейся с темнотой комнаты. Еще чуть позже он разглядел длинные эльфийские уши.

Щупальце само собой разжалось и исчезло, отпуская эльфа, и тот шлепнулся на пол, смягчив падение руками. Последовала новая порция ругани, на которую новоприбывшая состроила удивленную гримасу вроде «я вообще не понимаю, о чем ты говоришь», Данила ее тем временем хорошо рассмотрел.

По всей видимости, это была вовсе не девочка, а молодая женщина, маленького роста, худенькая, но грациозная, с точеными чертами лица и изящной шеей, на которой слегка выпирали хорошо очерченные трапециевидные мышцы. Быстрые, плавные движения также свидетельствовали: темная эльфийка дружит со спортом. Вопрос только – с каким.

Она тем временем подошла совсем близко и с неприкрытым интересом рассматривала инженера, но не совсем как женщина — мужчину. Скорее, как невиданную зверюшку, раба или вещь. Хреновая примета.

Последовала еще одна тирада эльфа, после чего темная повернулась и сделала приглашающий жест. Вся процессия вошла в следующую комнату, и вот тут Даниле стало действительно страшно: на полу здесь была нарисован большой круг диаметром метра так три с половиной, весь исписанный письменами и расчерченный линиями. Не пентаграмма, на которой приносят жертву демону, но что-то до пугающей пустоты под ложечкой похожее.

Несколько дней прошли в тишине. Т’Альдин прикинул, что если в первый поход по тоннелям в поисках еды были найдены только жировик да широкохвост, то на следующий раз ожидать тучных стад добычи глупо. А вот драуков повстречать — это раз плюнуть. К

тому же дробить свои и так малые силы не стоит. Потому отряд в полном составе поднимался на поверхность, чтобы освоиться и попривыкнуть.

— Лазая наверх без веской причины, мы можем напороться на поверхностников, -

проворчал Л’Тилл.

— Не возле гор, — покачал головой Т’Альдин, — тут мы вряд ли кого встретим, все знают, что вблизи гор можно стать добычей боевого отряда из нашего города.

Они разведали местность на небольшом расстоянии вокруг. Как и ожидалось, никаких нормальных укрытий для дневки обнаружить не удалось.

— Ну и как нам добраться до анклава под далекими горами, если мы не можем и на шаг отойти от нашего собственного Подземья?! — вопрошал Ринкор.

— Что-нибудь придумаем. В самом крайнем случае нам придется привыкать к яркому свету, хотя бы настолько, чтобы солнце не ослепляло нас полностью, чтоб мы днем не были совершенно беспомощными. Знаю, звучит ужасно, но у нас может не оказаться другого выхода.

— Это невозможно!

— Невозможно добраться до Гло’карнаса через Глубокий Туман или допрыгнуть до луны. А привыкание к свету — вопрос времени.

Через несколько дней они уже примерно знали местность вокруг. Т’Альдин, как оказалось, плюнул в темноту, но попал в свирфнеблина[12]: поблизости через лес действительно проходила дорога. Наблюдения показали, что пользуются этой дорогой редко, одиноких путников не бывает, ездят по ней только люди, зачастую большими группами и всегда — вооруженные.

— Значит, знают, что тут можно повстречать наши отряды, — подытожила Каэлис.

— Или разбойников.

На следующий день отряд предпринял дальний поход, длительностью в половину ночи. Двигаясь в направлении, противоположном месту восхода солнца, Т’Альдин вышел к краю леса, сразу за которым раскинулись поля, а за полями вдали мерцали огни.

— Поселок, я думаю, человеческий.

Ар’Кай всмотрелся вдаль.

— Мне кажется, за ним и правее я вижу еще огни, не уверен, очень уж далеко. Но кажется, там дальше целый город. Как мы пойдем на запад, если это страна людей?!

Т’Альдин вздохнул. Раньше он никогда не интересовался поверхностью, как и любой другой представитель его народа. Максимум, что должен знать обычный илитиири

— как выжить на поверхности и где находятся поселения врагов. Дальность похода поверху — в любом случае не более половины ночного перехода, обо всем, что дальше, знать незачем, потому что добраться туда все равно невозможно. В нормальных условиях время пребывания илитиири на поверхности ограничивается наступлением рассвета — и точка. И вот теперь, попав в ненормальное бедственное положение, Т’Альдин остро нуждается хоть в каких-то знаниях о поверхности.

— Да, наши дела плохи, — согласился он вслух, — если прямо на пути поселения людей, придется идти обходными маршрутами, а это потеря времени. Правда, существует еще один способ, но донельзя рискованный.

— И какой же? — спросили несколько кадетов одновременно.

— Миновать людей ночью. Видите поля? Вот эта высокая трава, которая нам по шею будет, приносит зерна, которые перетираются в белый порошок и идут на изготовление самых дорогих лакомств. Мы можем днем спать в этой траве, накрываясь плащами, а ночью идти дальше. Безусловный плюс в том, что людям и в голову не придет искать нас в своих же полях. Однако риск тоже велик, потому что люди могут наткнуться на нас в процессе полевых работ, а мы понятия не имеем, когда и как они работают на полях и насколько опасно там прятаться. И что хуже всего — даже понаблюдать не сможем, потому что если люди и посещают свои поля — то днем.

— Заросли густые, — заметил Ринкор, — обнаружить нас можно будет, только наткнувшись, заметить с расстояния — никак.

— Угу. Но если все же наткнутся — каюк, днем мы слепы и беспомощны.

— Да уж, плохи наши дела.

— Чем дальше, тем чаще я думаю о походе через тоннели драуков, — сказала Заар’Ти, -

да, опасно, но всего один переход — и мы в безопасных тоннелях Гло’карнаса…

— Я тоже об этом не забываю, — согласился Т’Альдин, — и удерживают меня не драуки, а зараза. Я готов пари держать, что Гло’карнас вымер.

По дороге обратно Ринкор подстрелил какую-то птицу. Добыча оказалась кстати, мясо оленя уже подходило к концу. Конечно, птицы на всех не хватит, но в соседнем от лагеря тоннеле можно набрать немного грибов и сварить похлебку. К тому же, вскоре

Т’Альдин нашел заросли ягодных кустов.

— А ты уверен, что они съедобны? — спросила Каэлис.

Т’Альдин хотел было ответить, что эльфы едят их, но вовремя спохватился.

— Я ел их, когда был на поверхности, — сказал он, — как видишь, не умер.

За четверть цикла четырнадцать голодных ртов в двадцать восемь рук обобрали кусты подчистую. Еда не особо сытная, но желудок, вроде бы, доволен.

Они вернулись обратно в лагерь.

— Значит, сегодня варим бульон из птицы, жировика и широкохвоста, — решил

Т’Альдин, — оленину доедим завтра. А потом сделаем марш-бросок до людского поселка и запасемся продовольствием. Уверен, мы найдем и овощи у них на полях, и живность во дворах.

— Их поселки обычно сторожат собаки. Это такие звери, которые, учуяв чужака, поднимают шум, люди держат их на привязи у своих жилищ, — сказала Каэлис.

— Шум — не проблема. Ты заклинание «Круг тишины» знаешь? Если собаки на привязи — наложила чары и все, зверь пусть хоть охрипнет от воплей. Кстати, а эти собаки, они съедобны?

— Без понятия.

— Проблема в том, что люди непременно обнаружат разорение, даже если мы возьмем совсем немного, — возразил Ринкор.

Т’Альдин ухмыльнулся:

— И плевать. Обнаружить обнаружат, но не подумают, что это были илитиири.