Мир, в котором я родилась и выросла, – мир красивой одежды, сверкающих моментоловов и больших денег, – все больше и больше становился для меня недоступен. Я родилась, чтобы стать моделью. Я должна чувствовать на себе восхищенные взгляды поклонников, передвигаться исключительно на новеньких омнибилях и радовать других одним своим существованием. Жаль, что в жизни, оказывается, всегда есть досадное «но». В моей жизни это «но» уперлось в странное обретение магии, дурацкое родительское желание во мне что-то там воспитать, и, соответственно, обучение в Академии власти, и лишение меня денег.

И если за два месяца, которые приходится пребывать в Академии, я более-менее привыкла к этому месту и даже наметила путь, который придется пройти если не до отчисления, то хотя бы к подобию терпимой жизни, – мужчины, с которыми мне необходимо общаться каждый день, все обретение спокойствия сводят на нет.

Мы шагали по парку, прямиком в его заросли – в ту часть, где обычно не боялись появляться только боевики с отделения земли. Полигон был пуст, но с тех самых пор, как проректор запретил мне участвовать в соревнованиях, открыто тренироваться наша команда не могла, а начало состязаний приближалось.

Таматин сказал, что знает идеальное место для тренировки, а потому шагал впереди вместе с Олефом. Следующими шагали Лисса и Эдит, а затем я и Хантер. Официальная легенда гласила, что девушек нельзя оставлять одних, а на деле парням хотелось побольше времени провести со своими избранницами.

– На что ты надеешься? – шепнула я Хантеру, когда вся наша компания растянулась на достаточное расстояние.

– Ты о соревнованиях?

– Да, ты думаешь, Виррас передумает?

– Вот уж точно нет, – фыркнул парень. – Просто все знают, что состав команды утверждается в тот момент, когда все участники выходят на поле. Так что в секрете твое участие нужно держать до начала игры.

Я удивленно уставилась на Хантера, и он понятливо улыбнулся:

– Выходит, что не все.

– И что это значит?

– Мы можем и не включать тебя в список участников – он формальный. Если ты вышла на поле в момент объявления команды, то ты уже участник, и никто тебя с этого поля не сможет вытянуть, пока не будет воздвигнут флаг. Защитный купол просто не даст.

– А-а-а, что-то такое я слышала, – вспомнила я. – А если мы этот флаг за два дня отвоевать не сможем?

Хантер посмотрел на меня с нескрываемым сожалением.

– Ляля, тебе бы описания игр почитать, правда. Правила-то ты выучила, а что с практикой? Не раз и не два бывало, что игроки оставались на поле больше чем на неделю. Для такого случая мы даже припасы с собой возьмем.

О таком развитии сюжета я даже не подумала. В моем понимании схватка между командами должна быть яростной, но короткой – схлестнулись, вырубили большую часть соперников или соперники вырубили тебя и формально установили флаг в положенное место. Причем делать это просто, ведь враги уже валяются у твоих ног. Но с другой стороны, со мной будут три умелых боевика, а задача максимум – пережить отборочные, так что интересовал только один вопрос:

– Припасы же я носить на себе не буду?

– Нет, мы Таматина напряжем, – фыркнул Хантер. – Хоть какая-то польза от него будет.

– Идеальное место, – громко возвестил Таматин, останавливаясь и внимательно оглядываясь.

Так как мы довольно сильно отстали, пришлось нагонять и смотреть, что же там за идеальное место такое. Для тренировки Кряхс выбрал небольшую полянку, на которой вся наша компания с трудом смогла поместиться без того, чтобы не задевать огромные еловые ветки и непонятно откуда взявшиеся кусты сирени.

– Идеальное для чего? – устало спросил Хантер. – Для тренировки лесорубов? Здесь ровно половина присутствующих – огневики. Ты хочешь, чтобы мы пожар устроили? Срикошетит удар от какого-нибудь щита и даже рассеяться не успеет.

– А чем не тренировка – очистить для себя поляну? – не согласился Таматин. – Потренируемся владеть силой.

Боевики просто устали – только этим я могу объяснить тот факт, что мы с Лиссой пошли дальше, выискивать дорогу среди зарослей, а парни остались объяснять непризнанному гению, почему такая поляна не подходит для тренировки. Догнали они нас довольно скоро, Кряхс постоянно трогал челюсть, а Эдит с Олефом довольно переглядывались. Хантер же, как истинный лидер, делал вид, что ничего не произошло – обычный воспитательный момент.

Подходящую для тренировки поляну мы все-таки нашли и разбились на пары: я – Эдит, Таматин – Олеф. Эдит и Олеф нападали друг на друга, а я и Таматин исполняли роли защитников. Хантер же в это время контролировал процесс и руководил отвлекающими маневрами. Не знаю, но как-то так само собой решилось, что Дангвару особые тренировки не требуются, и его задача – натаскать нас. Лисса же исполняла роль болельщиков – кричала, чтобы Таматина били посильнее.

Сначала все получалось вяло и грустно: Олеф боялся задеть меня, Эдит отвлекался на Лиссу, так что мои примитивные щиты худо-бедно справлялись. Но затем обидевшийся Таматин зарядил Эдиту в глаз далеко не щитом, и началась невообразимое. Эдит посылал в соперников просто волны огня, которые Таматин с успехом отражал; Олеф, не понимающий, к чему такая жестокость, принялся мстить: мои щиты с таким потоком огненных и частично воздушных сил, так как Таматин вошел в кураж, – не справлялись, и Эдиту пришлось частично уйти в защиту. Мы отступали – нас прижимали к деревьям, и вдруг между нами и дуэтом соперников взвились в небо огромные дубы. Вот прямо так, за секунду посреди полянки, окруженной ясенем и вязом, появились дубы. Схватка прекратилась сама собой – Олеф и Таматин скрылись от нас за дубовой стеной. Хантер подошел, чтобы рассмотреть возникшую преграду, Лисса пока приближаться боялась.

– Вот это ты даешь – отвлекающий маневр, – ахнул Эдит. – У тебя и магия земли, что ли, есть? А почему скрывал?

– Это не я, – Хантер нахмурился. – Что происходит?

Крики с другой стороны были неожиданными и потому еще более пугающими. Олеф громко матерился, заставляя краснеть даже Эдита, а Таматин тонко, как-то по-девчачьи завизжал. Мы на секунду замерли, прислушиваясь, а затем бросились на другую сторону дубовых джунглей, выстроившихся в один ряд. Бежали быстро, сопровождаемые криками парней и вспышками огня, которым, по-видимому, отбивался Олеф, но, когда выскочили на другую сторону поляны, никого уже не увидели – ни врагов, ни соратников. По звукам удалось найти пропавших.

Оказалось, что ноги Олефа и Таматина обвили лианы и бодренько так тянут наших друзей куда-то в сторону. И Эдит и Хантер бросились на помощь – у боевиков в принципе нет стремления долго думать и испытывать замешательство. Они принялись помогать Олефу жечь лианы огнем, но сгорала одна ветвь и тут же появлялась другая, еще сильнее и толще. Казалось, будто бы сгоревшие растения просто обрастали дополнительной кожей и спешили отомстить обидчикам. И если лианам, схватившим Олефа, удавалось нанести большой урон, потому что он мог воздействовать на них с близкого расстояния и без боязни повредить себе, то у Таматина дела были плохи. Лианы утащили его в настоящие заросли, а Кряхс, как нестрессоустойчивый знаток, просто визжал и с ужасом смотрел на обвивавшие его ноги растения. Лисса кричала, понимая, что со своей водой, без особых умений, может лишь заставить лианы расти быстрее.

– Да делай ты уже хоть что-нибудь, Таматин! – взревел Хантер, но гения все дальше и дальше утаскивали в заросли лианы.

Я испугалась – на Кряхса мы постоянно ругались, ворчали, да и вообще делали вид, что совсем его не любим. Да, он действительно заносчивый, иногда высокомерный и противный чурбан. Но отдавать его лианам я не собиралась. Не собиралась настолько серьезно, что последовавшие события стали закономерностью.

Я опять почувствовала, как кружится моя голова. Воздух похолодел, и по поляне заклубился туман, обвивая меня огромными кольцами. То, что я потихоньку училась владеть своей силой, шло на пользу: почувствовала вдруг, как быстро и отрывисто вырывается воздух из легких Таматина, как горячо дышат огневики – огонь словно бы проникал во все клеточки их организмов. Я знала, что призванный мною туман способен мгновенно стать густым и плотным и разорвать не только эти лианы на ноге Таматина, но и саму ногу. Не могу объяснить, но я это осознавала каждой своей клеточкой, и при этом не было оглушающего ощущения могущества.