— Тебя официально признали душевнобольной. И поскольку твой отец, вероятно, уже труп… — Он сделал паузу, нахмурив брови и выпятив губу, словно напряженно размышлял. — Тебе понадобится опекун на весь период лечения. И… так уж вышло, что именно я — твой лечащий врач.

Мое сердце забилось чаще, я села. Боже мой!.. Папа!

Язык тела выдал меня. Я перевела взгляд на дверь, внезапно избавившись от страха — его спалила решимость перерыть весь лес, лишь бы найти папу. Он не мог умереть! Прошло мало времени! Я не потеряю его вслед за мамой!

Кайло накинулся на меня, точно змея, когда я попыталась встать. Длинные пальцы сомкнулись на моей лодыжке, и я потеряла равновесие. Рухнув на пол, я закричала и забилась — он хотел подтащить меня к себе. Тени, кровь, бледная кожа и пронзительные карие глаза делали его похожим на демона!

— Отстань от меня! — взвизгнула я и лягнула его, угодив, кажется, в висок, но он не унимался — не ощущавшее боли одержимое существо.

В тусклом лунном свете блеснул металл, и в следующий миг острая жгучая боль пронзила мое бедро. Я заорала, когда Бен вырвал нож из моего тела и всадил его еще раз. Выхода оставалось два: бежать или бороться — но бежать я не могла, а бороться было бесполезно.

Испугавшись, что следующий удар придется в грудь, я каким-то чудом умудрилась перевернуться на живот. Бен тяжело дышал, стараясь пригвоздить меня к полу своим немалым весом, а я продолжала срывать горло, крича — как никогда в жизни. Я словно вернулась в то время, когда он насиловал меня, приковав к кровати, но теперь — я чувствовала — это было для него куда более личным, чем все прошлое. Я задыхалась.

Лезвие ножа вдавилось мне в горло, и я замерла, повинуясь инстинкту. Бен навалился сверху, я не могла его столкнуть и выпучила глаза, в панике выискивая способ спастись.

Опустив подбородок мне на плечо, он хрипло выдохнул мне в самое ухо:

— Ты — моя, маленькая сучка! — Его пальцы стянули с меня штаны на несколько дюймов. — Я позабочусь о том, чтобы это было последней твоей мыслью, когда ты отправишься на встречу с моей Скарлетт!

«Ты должен отпустить это. Иначе оно пожрет тебя изнутри».

Ярость в крови вспыхнула с такой силой, что меня потрясло, как только она не сожгла Бена дотла. Боль от ран казалась невыносимой, но ярость перекрывала все. И вдруг я поняла, что больше не позволю ему мучить ни меня, ни память моей мамы. Не буду пешкой в этой его больной игре!

— Моя мать никогда тебя не любила! — прошипела я. — Она терпела тебя рядом только потому, что жалела!

Нож прижался так плотно, что грозил порезать кожу, но лезвие ощутимо задрожало. Бен злился, но мои слова больно задели его.

— Закрой свой поганый рот.

Внезапно в окна ударил свет. Неужели это… фары?..

Зная, что другого шанса не будет, я перехватила нож обеими руками раньше, чем Бен успел среагировать. Лезвие было коротким, но прошло сквозь кровь и плоть, когда я сжала его, пытаясь отодвинуть от горла. Бен не отступал, но он потерял слишком много крови.

— Она видела тебя насквозь, — процедила я сквозь зубы. — Она знала, что ты сумасшедший, но была слишком добра, чтобы прогнать тебя. Скарлетт Кеноби никогда тебя не любила и не полюбила бы, независимо от того, сколько девушек ты замучил и убил, чтобы удовлетворить свою больную одержимость!

В дом стремительно ворвались люди, свет многочисленных фонариков прорезал темноту. Меня словно несло по волнам — чьи-то руки стаскивали с меня Бена, кто-то опускался возле меня на колени. Бена оттащили прочь, и я выдернула нож из правой ладони. Лезвие звякнуло об пол, а я задрожала, почувствовав ласковые прикосновения чужих рук.

На мои плечи опустился плед, накрыв меня чуть ли не с головой. Я держала перед собой окровавленные ладони и смотрела, как исчезают под бинтами глубокие порезы. Сколько же пришло людей… Выходит… меня… спасли?..

— Все будет хорошо, Рей, — пообещала женщина, делавшая мне перевязку. У нее были каштановые волосы и темно-карие глаза. Встретившись со мной взглядом, она улыбнулась. — Твоего папу доставили в больницу, с ним все будет в порядке. Райан тоже там, с ним. Тебе обо всем расскажут по дороге, не волнуйся.

Где-то на заднем плане кричал Бен — он потерял всякое подобие рассудка, и трое полицейских повалили его наземь. Кровь проступала сквозь белоснежный бинт, но теперь я знала, что все обязательно будет хорошо. Впервые после смерти мамы я была уверена в этом.