– Давай зайдем внутрь, – решительно заявила я, уже повернувшись в направлении главного здания, – чего нам сейчас не хватает, так это…
– Эй! Эй!
Поздно. На нас паровым катком надвигался Итан, а за ним – примерно половина нашего класса. Всюду мелькали предвкушающие взгляды, слышались шепотки. Во рту стало горько.
Гвоздь придвинулся ко мне вплотную.
– Не дрейфь. Я скажу, что мы…
Ни слова, Гвоздь, просто молчи.
Я сделала шаг вперед, прикрывая его. Мысли в голове вертелись каруселью.
Итан остановился примерно в полутора метрах от того места, где стояла я, испепеляя Гвоздя взглядом. Тот отвечал на этот вызов таким же дерзким взглядом, хотя я чувствовала, что руки его дрожат. Лицо Итана пылало. Глаза посверкивали каким-то стеклянным блеском, и мне это не понравилось. Похоже, он глотнул кое-чего у Тоби.
– Это ты спалил мой «ранглер», да? – спросил Итан тихо, почти равнодушно, тыча пальцем Гвоздю в грудь. – Ты, конечно. Я точно знаю.
– О, так это был твой джип? – Гвоздь – сама невинность. – А я думал, это отец Спенсера устроил очередной пикничок.
В толпе одноклассников послышались сдавленные смешки. Отец Спенсера Коулмана владел ресторанчиком «Дом свиных шашлычков», и на каждую игру «Бойсе Стейт»[23] привозил целые грузовики съестного. О его гигантском, в полтонны, гриле под открытым небом ходили легенды. Это было чудовище на колесах, заплывшее блестящей черной сажей от сотен и сотен часов использования по назначению.
Итан натужно улыбнулся.
– Шуточка, значит! Такая же, как вся твоя жизнь. Только не такая грустная.
Снова фырканье и сдавленный смех среди зрителей. Второй раунд перепалки им явно понравился. Мой взгляд успел выхватить из их рядов Криса Нолана, что-то шептавшего на ухо Саре и Джессике. Его брат Майк слушал молча и сосредоточенно. Сразу за ними горбился, стараясь не обращать на себя внимания, Ноа. Взглянув искоса на нашу компанию, он снова погрузился в свой телефон.
Я почувствовала отвращение. И почему я в последнее время так часто думала о Ноа? Он просто никчемный слабак.
– Красавчик, – подал голос Тоби, почесывая щеку на том месте, где у Гвоздя еще не зажила целая россыпь синяков.
– Да уж симпатичнее тебя, – не замедлил с ответом Гвоздь. Тоби рассмеялся.
– Я успел проездить на этом джипе всего две недели, – все так же бесстрастно констатировал Итан, но краска уже заливала его шею. – Две. Недели. Кроме того, там лежали мои клюшки для гольфа. – Тут он переместил указательный палец чуть вправо, чтобы включить меня в число обвиняемых. – Вы, ребятки, все это уничтожили. Я точно знаю. Никто другой бы не осмелился.
Надо косить под дурака. Только так можно выкрутиться…
– Ты хочешь сказать, что кто-то спалил твой «ранглер»?! – притворно изумилась я.
– Да, и вам это прекрасно известно.
Я сложила руки на груди.
– Но зачем нам жечь твою машину, Итан? Да и как бы нам это удалось?
– Как – я не знаю. Более того, мне на это наплевать. А вот на вопрос зачем ответить куда проще. Я надрал задницу Кнопке, и он, бедняжка, не смог этого пережить.
Я старалась говорить спокойно, но голос, похоже, все равно звучал немного нервно.
– Не смеши народ. Ни я, ни Гвоздь не взрывали твоего джипа на школьной парковке среди бела дня, да и не смогли бы этого сделать. Потому что это бред. Безумие. Мы, знаешь ли, не морские пехотинцы. – Я сглотнула. Вдохновение так и распирало меня. – Вчера в каньоне настоящий фейерверк был. Все сметал на своем пути. Может, в твой джип угодила шальная пуля. И скорее всего, ее привлекла эта дурацкая пирамида для винтовок, которую ты сам же и пристроил, как будто специально, чтобы молнии ловить.
Последняя фраза, кажется, удалась. Попала в точку. Сработала. Публика оживленно закивала. Даже во взгляде Итана промелькнула искра сомнения.
– Говорил я тебе, у них пороху не хватило бы, – пробормотал Крис, обращаясь к брату. Тот пожал плечами.
– Да и кто-нибудь обязательно заметил бы, – согласился Тоби и икнул. – И вообще, у Гвоздя для такого кишка тонка.
Я легонько наступила Гвоздю на ногу, чтобы не вздумал возражать. Итан по-прежнему молча смотрел на нас.
Я открыто встретилась с ним глазами, надеясь, что ему не удастся прочесть в них правды.
Наконец Итан ухмыльнулся без всякой, впрочем, теплоты.
– Если когда-нибудь я узнаю, что вы имеете к этому хоть какое-то… – тут, не желая просто так отпускать нас, он решил сменить тему: – Ну, а раз так, чего ж вы не радуетесь? Болтаетесь тут, мрачные, как эмо. Жалеете, что Молот нас всех не угрохал?
– Я от души надеялся, что угрохают тебя, – с каменным лицом ответил Гвоздь. – Такое объяснение тебя устраивает?
Итан снова напрягся, но тут его взгляд стрельнул влево – туда, откуда во внутренний двор ковылял директор Майерс.
– Еще продолжим, – пообещал он, рывком поднял с травы у флагштока свой рюкзак и поспешил по направлению к корпусу «В». Толпа тут же рассосалась.
Майерс выглядел так, словно он всю ночь не спал. Если он и был счастлив от того, что роду человеческому не довелось погибнуть в языках адского пламени, по его виду этого нельзя было сказать.
– Марш в классы! – приказал он, сильнее, чем обычно, опираясь на трость.
Тут как раз прозвенел звонок, и мы заторопились. Майерс тоже повернулся и захромал к дверям школы.
– Но сначала зайдите ко мне, я попрошу выписать вам пропуска.
В приемной миссис Фергюсон раскладывала пропуска на специальной стойке. Ее черные с проседью волосы были уложены в тугой пучок. Майерс жестом указал нам на пластиковые стулья.
– Делия, пожалуйста, выпишите этим двоим пропуска. На сей раз без штрафных санкций.
– Да, мистер Майерс, сэр. Будете кофе?
Директор натянуто улыбнулся, протискиваясь мимо нее.
– Да, принесите весь кофейник, пожалуйста. Через десять минут.
– Сварю свежий.
Майерс прошел в свой кабинет, а она повернулась к нам.
– Мин и Гвоздь, Гвоздь и Мин, как всегда вместе, два сапога пара. Что вы натворили на сей раз?
– Мы победили рак, – заявил Гвоздь. – И нам полагается премия. Названная в вашу честь.
Миссис Фергюсон довольно усмехнулась.
– Кто бы сомневался.
И тут же ее голос посуровел.
– Вам, надеюсь, ничего не известно о теракте, произошедшем вчера здесь, на нашей парковке, мистер Руссо?
Брови Гвоздя поползли вверх:
– В это время я был в опере, миледи.
Я прикрыла глаза, а миссис Фергюсон фыркнула.
– Наглости вам не занимать – язык хорошо подвешен, – сказала она. – Вам придется подождать тут, пока я сварю кофе. Старик в последнее время сам не свой, только что на людей не кидается.
И цокнув языком, она удалилась в комнату отдыха.
– Думаешь, купилась? – прошептал Гвоздь.
Я закатила глаза, встала со стула и принялась ходить по приемной. В такой близости от директорского кабинета мне невольно вспомнились ночные видения. Вот Майерс в компании шерифа Уотсона и двух незнакомцев в костюмах сосредоточенно изучает какие-то документы в помещении начальной школы. Майерс строго приказывает миссис Томпсон отпустить нас с Ноа в «тайные владения» доктора.
Что он сказал в тот день моей матери? Могу ли я ему доверять теперь?
Связан ли он как-то с тем, что происходит со мною каждый второй день рождения?..
Кабинет Майерса располагался в двух шагах от стойки администратора. Подчиняясь какому-то непреодолимому импульсу, я толкнула двустворчатую дверь. И услышала, как миссис Фергюсон напевает, занимаясь фильтрами для кофе в комнате отдыха.
Гвоздь смотрел на меня с любопытством. На его лице застыло вопросительное выражение.
Я скользнула за угол и заглянула в директорский кабинет.
Дыхание перехватило. Майерс опирался, полулежа, на стол, плечи дрожали. Было ясно, что он плачет.
