– Жди своего семилетия. Только в этом возрасте я сам сумел наложить такое заклятие, – сказал он. – А до тех пор и так есть, чем заняться.

Альбатрос позволял проектировать маленькие уголки Летнего дворца, и сейчас, когда он был почти закончен, оставалось только устроить великолепный трон на верхнем уровне. Глубин несколько месяцев делал эскизы, учитывая малейшие детали, а потом дед взял и исправил в них столько всего, что Глубин едва ли узнавал свою работу.

Зато сегодня они вместе сотворили чары, и на следующей неделе, когда трон вырастет и примет окончательную форму, они представят дворец королеве Лагуне.

Глубин не мог понять, отчего дед не испытывает восторга. Альбатрос все утро был таким тихим и хмурил лоб дольше обычного.

Сейчас вот не явился на семейный сбор…

Куда же он делся?

Королева Лагуна водила небесных по террасе, знакомя с членами семьи. Индиго, пытаясь отойти в сторонку, наступила Глуби́ну на хвост, однако было уже поздно.

– Моя племянница Манта, – представила Лагуна мать Глуби́на, – и ее сын Глубин. – Бросив на Индиго беглый взгляд, она задрала голову и поправила корону. – С большой радостью представляю вам послов небесного племени, Орла и принцессу Закат.

– Добро пожаловать в Островной дворец, – сказала Манта.

– Гм-м-м, – произнес Орел.

– Не думала, что будет так жарко, – проворчала Закат, обмахиваясь крыльями.

– Это моя подруга Индиго, – вмешался Глубин, подтягивая к себе Индиго.

Орел и Закат проявили в высшей степени мало интереса. Королева же Лагуна утонченно нахмурилась.

– Вы уже пробовали креветки? – поспешила спросить Манта.

– Все такое… сырое, – повел носом Орел.

– Думаю, надо поставить на огонь, – вздохнула Закат. – Может, тогда будет хотя бы съедобно.

Вслед за Мантой они удалились в сторону фуршетного стола, а королева Лагуна задержалась и скривилась так, словно ее ужин, к несчастью, подгорел.

– Ты, – обратилась она к Индиго, – ступай и принеси мне выпить. Чего-нибудь с ананасом.

– Да, Ваше Величество, – поклонилась Индиго и умчалась прочь.

Глубин постарался скрыть раздражение. Вечно Лагуна обращается с Индиго как с прислугой. С другой стороны, она же королева, вольна помыкать кем угодно. И ничего с этим не поделаешь.

В саду что-то хрустнуло – как будто кто-то наступил на веточку где-то в сгущающихся тенях за кругом света от фонарей. Глубин обернулся, но никого не увидел.

– Глубин, – обратилась к нему королева, – я буду с тобой откровенна.

«А раньше не была?» – подумал он, заставив себя слушать смирно.

– Мне казалось, я дала тебе достаточно намеков, но ты как будто их не замечаешь. Видимо, тонкий подход в твоем случае не работает. – Она раскинула крылья, надвигаясь на него. – Хватит тратить время на эту… низкорожденную пурпурную дракониху.

До Глуби́на не сразу дошло, о чем она толкует.

– Перестать дружить с Индиго? – выпалил он. – С какой стати?

– Я не позволю, чтобы ваша связь стала хоть каплю сильнее, – пояснила королева, выделив слово «связь», будто говорила о протухшей устрице. – Ума не приложу, как еще твоя мать не вмешалась, но жениться на Индиго тебе нельзя, так что избавься от нее, пока слухи не отпугнули подходящих кандидаток. Ты – дракомант, жених завидный. Как я намучилась, подбирая невесту Альбатросу! Печально, что его супруга скончалась, а он, упрямый, так и не захотел жениться снова.

– Погодите, – у Глуби́на голова шла кругом. – Мне… с чего эти разговоры о свадьбе? Мне же только пять!

– Умоляю тебя, – презрительно отозвалась королева. – Я же вижу, как ты на нее смотришь. Как она угадывает твои желания, и как из-под твоих когтей выходят шедевры для нее.

Позади них снова хрустнула веточка. Глубин так никого и не увидел: солнце садилось, да и фонари мешали ночному зрению. Однако по спине побежали мурашки, как будто его коснулось щупальце медузы.

Кто-то смотрел на них из зарослей. Кто-то смотрел на него.

– А это что такое? – обратился Орел к королеве, стоя у декоративного пруда в центре террасы.

– Избавься от нее сам, – прошипела Лагуна Глуби́ну, – не то я подберу ей местечко под стать положению, как можно дальше от тебя.

Она развернулась, взмахнув синими крыльями и нацепив на морду холодное выражение, и направилась к небесным.

Она же это не всерьез сказала? Индиго – она ведь не угрожает королевским планам.

«Хотя, должен заметить, я не испытываю особой радости от того, что планы строятся вокруг меня».

Вот только Лагуне нет нужды запугивать его или приказывать. Он все равно не влюблен в Индиго.

«Или влюблен?»

Глубин заметил Индиго у стола с напитками – та слегка приплясывала в такт музыке. Она машинально потянулась к голове проверить, все ли хорошо с Пузырьком, забыв, что оставила осьминожку дома.

«Иначе почему я так рад всякий раз, как вижу ее?»

Ой-ой.

– Это, разумеется, моя статуя, – с улыбкой объяснила королева Орлу. Над фонтаном свернулась кольцами, раскинув крылья и изливая воду из раскрытой пасти, мраморная скульптура, выложенная сапфирами под цвет ее чешуи.

– И как это работает? – спросила Закат, обходя фонтан кругом. – Откуда поступает вода?

– О, это зачарованный фонтан, – сказала Лагуна, едва скрывая ликование. – Постарался один из моих дракомантов.

Если она рассчитывала, что новость поразит небесных как удар молнии, то большего успеха ждать было просто нельзя. Орел и Закат уставились на Лагуну так, словно у них на глазах она отсекла себе голову.

– Разве я вам не говорила? – спросила Лагуна. – Так вот, у меня есть дракоманты. Думаю, стоит помнить об этом на завтрашних переговорах.

– У вас есть дракоманты, – вскричала Закат, – и вы их не умертвили?!

– На что бы вы ни намекали, – ответила королева Лагуна, – нет. Они чрезвычайно ценны.

Небесные переглянулись.

– В Небесном королевстве таких опасных извращений не терпят, – твердо произнес Орел.

Закат подалась к Лагуне, свирепо сверкая янтарными глазами:

– Вы разве не знаете легенд? О том, как магия съедает их души?

– Чтобы так оно и было, – произнесли у нее за спиной, – надо хотя бы обладать этой самой душой.

Альбатрос вышел из тени, или, как показалось Глуби́ну, материализовался из нее. Прямо за головой у него светил фонарь, создавая нимб, отчего глаза деда казались темнее обычного. Он приблизился к сестре и послам.

– Вот ты где, – сказала королева. – Вовремя же.

Рядом с Глубином появилась Индиго. Она нервничала. В лапах она сжимала две чаши из половинок кокоса, одну из которых протянула Глуби́ну. Внутри был его любимый напиток из манго и лайма.

«Она угадывает твои желания…»

– Не хочется перебивать королеву, – прошептала Индиго, – но как ты думаешь, она разозлится, если я не подам напиток? А если подам – разозлится сильнее?

Она потеребила чашу, отрывая от нее бурые волокна.

– Да она уже забыла, о чем просила. Просто отослала тебя подальше, чтобы прочитать мне нотацию. В который раз.

– Вот оно что. – Индиго глянула на него искоса с любопытством, но больше ничего не сказала. Терраса погрузилась в тишину. Слышалось только бормотание пожилых кузенов на фоне музыки. Альбатрос медленно приближался к королеве.

– Это наш первый дракомант, – объявила королева Лагуна небесным, которые, судя по их мордам, уже и сами догадались. – Мой брат Альбатрос. Не далее как этим утром мы обсуждали его новый проект. На этот раз планы у меня масштабные. Нужно нечто, что сделает меня неуязвимой. Или убьет любого, кто вздумает мне грозить.

За спиной у Альбатроса сидевшая на диванчике Всплеск сдавила в когтях цветок гибискуса. Риф накрыл крылом побледневшую Манту.

– Верно, – подтвердил Альбатрос, – хотя, как ты наверняка помнишь, у меня ни одна из этих идей восторга не вызвала.

– Повезло, что ты у меня не единственный дракомант, – холодно произнесла королева Лагуна, и Глубин вздрогнул всем телом, до кончика хвоста. Подчинится ли он, если ему велят сотворить такие чары? Это ведь угроза матери. Или ослушается? Тогда в опасности окажутся все, кто ему дорог.