– И именно это привело вас в Иерусалим?
– Еще Ньютон. Его работы хранятся здесь, а в них много интересного.
– Что же именно? – Спросил я с любопытством.
– Перед Второй мировой войной архив Ньютона был продан на аукционе Сотбис. Одну его часть приобрёл лорд Джон Кейнс, другую, большую – живший в Египте еврейский учёный Авраам Шалом Иегуда. Через некоторое время стало понятно, почему потенциальные покупатели шарахались от этих рукописей. Вскоре Кейнс опубликовал скандальную статью под названием «Другой Ньютон», в которой утверждал, что великий физик отрицал доктрину о Святой Троице. Он верил в Бога, но как-то по-своему, был христианином, но еще и мистиком, что порождало множество конфликтов с богословами, хотя сам он тоже был теологом. И потому отказался дать традиционную клятву на Библии при принятии в Кембридж. Ученого Авраама Иегуду интересовали новые идеи для изучения Библии. Он был знаком с работой Ньютона «Хронология древних царств» и надеялся найти в приобретённых рукописях материал для своих исследований. Он переехал в США, показал архив Альберту Эйнштейну, а потом решил, что архив великого учёного должен быть достоянием всех людей и попытался передать его Гарвардскому или Йельскому университету, но те ответили отказом. Даже авторитет великого физика не помог. Много лет спустя Авраам Шалом Иегуда передал скандальную монографию Израилю. Так, в конце 1960-х годов рукописи оказались в Национальной библиотеке в Иерусалиме.
– Что там такого интересного и магического, от чего одни со страхом отворачивались, а других это привлекало, как некая колдовская сила?
– Я полагаю, что Концепция абсолютного пространства и времени – это местопребывание Бога, форма существования его вселенского Духа. Благодаря божественному устройству Вселенной, любое воздействие мгновенно передаётся в любую её точку без участия материи. Такую форму передачи информации не исключают и современные физики, работающие с вакуумом и квантовыми механизмами.
Я был заинтригован общением со своим новым знакомым и осторожно спросил:
– Что еще интересного поведал нам ваш ученый?
– Ньютон считал, что в Священном Писании зашифровано послание о будущем мира и мечтал раскрыть тайны этих предсказаний. Этим он занимался всю жизнь, считая, что на него возложена миссия расшифровки. И на каком-то этапе вычислил дату конца света – 2060 год.
– Думаете, доживем!? – Попытался я пошутить.
– Увидим обязательно, если не в этой жизни, то в следующей. И так как я приезжаю сюда часто, то в назначенный срок непременно буду здесь! – Сказал он с некоторой долей пафоса, – вы ведь верите в бессмертие души!?
– С тех пор, как ознакомился с некоторыми трудами Филиппа Берга, жить стало спокойней и веселее.
– Простите!?
– Историк, раввин и каббалист, живет в США, один из немногих, кто популяризует Каббалу.
– И в чём его основная идея?
– Каббала для всех, именно в одной из его книг я прочёл о реинкарнации. Попробуйте посетить хоть одно занятие, возможно и в Лондоне есть филиалы.
– Вернусь домой и разузнаю – мне это интересно, особенно в каком ракурсе это пересекается с теорией Ньютона.
– Вы меня заинтриговали, – сказал я через минутную паузу, – непременно запишу в своем дневнике, чтобы на это время ничего не планировать. В какой гостинице вы обычно останавливаетесь?
– Кинг Дэвид.
– Значит, договорились! 31 декабря 2059 года вместе встретим наступление судьбоносной даты.
Мы обменялись рукопожатием и рассмеялись. Передо мной сидел увлеченный человек, и мне стало даже немного завидно, что можно с такой легкостью путешествовать по миру в поисках ответов на интересующие вопросы, искать и находить решения, удовлетворяя свое любопытство.
– Недавно я прочел книгу «Сердце мира», автор Ганс Урс фон Бальтазар, сказал он после паузы, – это швейцарский кардинал-иезуит, и в этой книге он пишет о плене ограниченности… Что человек рождается в плену: тело, душа, сознание, мышление. Все ограниченно. Окружающий мир делится на некое «то» и некое «это»; они отделены друг от друга и друг с другом не сочетаются.
– А в чем вопрос? – мое любопытство стало вновь разгораться.
Подумав немного, он ответил:
– Много лет назад я уже слышал нечто подобное от отца Оливера, настоятеля церкви, куда мы ходили всей семьей. Он говорил тоже самое, но это было пятьдесят лет назад, когда я был школьником.
– И вы ищите ответы у Стены плача!? В чем разница между тем, что говорил ваш настоятель, и тем, что спустя полвека вы прочитали у швейцарского теолога?
– Практически никакой. Оба они рассуждали о том, что всё находится в плену: душа, тело, мысли, даже одежда. Кругом границы, заслоны; окна, двери, ворота, все за решеткой. И в этом мире мы живем, пробивая свой путь, через брешь раз за разом.
– И вы в это верите? – Спросил я с удивлением.
– Я ищу ответ.
– Я не знаком с работой этого теолога, господин Стоун, – сказал я. – Боюсь, что вы ошибаетесь. Нет никакого плена, не было и быть не может. Посмотрите на этих детей.
Мимо нас с шумом проходили школьники лет восьми-девяти: они весело общались, смеялись, две девочки гоняли по брусчатке небольшой камень, играя в разновидность классической игры. Я подождал, когда шум стихнет и спросил:
– Вы хотите сказать, что эти дети в плену? Кто их туда заведет, если не мы с вами, кто может иметь над ними власть, если не родители, кто повлияет на их судьбу, если не школа и улица? Мир принадлежит взрослым, старикам, это они владеют им и управляют теми, кто ниже рангом. Пьют особые вина, едят особые блюда, живут в огороженных усадьбах, куда не могут даже заглянуть те, кем они управляют. Нет никакого плена, это все иллюзии, которые создали те, кто хочет держать в плену нас.
– Меня нет, я свободный человек. Абсолютно!
– А кем тогда это придумано: «Смотри, но не трогай! Трогай, но не клади в рот! Клади в рот, но не разжевывай! Разжевывай, но не глотай!?» Одними, кому нужно иметь власть над другими, кого они загнали в плен. Теми, которые потом, имея власть, освобождают из плена и отпускают грехи, продавая индульгенции! Нет плена, мы сами его создаем.
Мой визави на минуту задумался и, как мне показалось, даже погрустнел. Но, спустя некоторое время, произнес:
– И как видите, я всегда нахожу здесь ответ!
– За год до армии я был в Лондоне и где-то в центре города случайно встретил на улице своего соседа: он, его супруга – англичанка и маленькая дочь стояли в очереди в Макдональдс. Мы разговорились. Было дневное время, и клерки из ближайших офисов вышли на ланч. Цепочка людей выходила на улицу и выстроилась вереницей вдоль тротуара метров на двадцать. Ожидающие своей очереди, стояли тихо, как и подобает истинным британцам, кроме дочери моих друзей. Она стояла рядом с родителями и играла с мячом; подбрасывала вверх, ловила и вновь побрасывала. На каком-то этапе поймать мяч не удалось, он упал на землю, покатился по тротуару, а потом и на мостовую. Девочка с возгласами: «Мами, мами, мой мяч!» бросилась ловить свою резиновую игрушку.
Мой собеседник ждал развязки обычной истории и посмотрел на меня с некоторым удивлением:
– В чем необычность этой истории?
– А в том, господин Стоун, что безмолвная очередь из двадцати или тридцати человек, которая до этого тихо и медленно продвигалась к входу в ресторан, вдруг встрепенулась в одном звуке «УУУ!». Вы понимаете, произошла сенсация! Почти абсолютную тишину лондонской улицы нарушила шестилетняя девочка, которой чужд тот самый плен! Плен отца Оливера и преподобного Бальтазара, которые придумали этот плен, это рабство, это отсутствие свободы, чтобы освобождать из него, спрятавшись за «божественным умыслом». Очередь по мановению дирижёрской палочки, как единый оркестр дружно повернулась влево и перевела свое внимание на нарушительницу покоя. Невероятно! Скандал! Маленькая девочка нарушила спокойствие чопорной улицы – опустошила переполненные сейфы Сити!
Моя откровенность создала некое напряжение. Мы помолчали, и Питер Стоун спросил через минуту.
