Он ушел. Я сидела на кровати больничной палаты, поджав под себя ноги, и пыталась понять, что же на самом деле со мной происходит. Я не могу быть сумасшедшей. Я здорова. Но здоровый человек не может спать четверо суток. Летаргия? Может быть, то, что я вижу, вовсе не шизофрения, а летаргические сны?

Я не знаю, что делать, но я обязательно что-нибудь придумаю, я выберусь отсюда, самое главное – не спать. Как можно дольше не спать, может быть, все это закончится, и я добьюсь своего освобождения из этого ада. Я просидела так несколько часов, изредка вставая, чтобы размять затекающие ноги. Я сидела на кровати или мерила шагами палату. В голове была страшная, пугающая пустота.

Бесконечность спустя закончился обход, и на коридоры больницы опустилась ночь. Это будет очень долгая ночь.

Моя жизнь с Алексом началась примерно восемь лет назад или около того. Мне было двадцать, когда мы поженились. Моя семья была против этого брака. Теперь я их понимаю, но тогда это была любовь с первого взгляда. Мы познакомились на одном из концертов в клубе, где я часто бывала с подругами. Я была девочкой из хорошей семьи. Мама и папа, конечно же, давно спали в разных спальнях, а папина подружка была мне представлена как старый друг семьи. Но ведь это неважно. Всех все устраивало. Я как раз окончила институт и встретила Алекса. Он был басистом группы с совершенно отвратительным названием, и он резко контрастировал с теми мужчинами, что окружали меня всю жизнь. Папа и кузен ездили на немецких машинах и носили английские костюмы. Алекс носил кожаный костюм и гитару наперевес. Он был беден и чертовски обаятелен.

В тот вечер Джейн, моя лучшая подруга, опаздывала, и я коротала время за барной стойкой. Группа Алекса как раз закончила издавать ужасающие звуки на сцене, и он спустился выпить пару-тройку коктейлей. Мы разговорились. Совершенно ни о чем и обо всем сразу. А потом его забрала полиция. Вместе со всей его группой и особо пьяными фанатами. На танцполе началась драка, которую затеял их барабанщик. Охрана вызвала полицию. Тем же вечером я внесла залог за музыкантов и оставила Алексу свой телефон.

Следующие полгода мы играли на концертах, пешком ходили домой, ночевали в общежитиях и прожигали жизнь всеми доступными нам средствами. У меня были деньги, у него была свобода. Мы были прекрасным дуэтом. Музыка, секс и алкоголь. Естественно, я изменилась. Естественно, это не радовало моих родных, которые всегда пытались сделать из меня леди. Дома начались скандалы.

Еще через год я устроилась работать продавщицей в цветочный киоск и арендовала небольшую квартиру на окраине города. Я работала в течение полутора месяцев, прежде чем решила рискнуть и организовать компанию по доставке цветов. Где я взяла деньги, сложно сказать, часть принадлежала мне, часть дал мне кузен, часть взялась совершенно непонятно откуда. Я была единственным сотрудником в красивом стеклянном павильоне, заставленном вазами с орхидеями и розами. Все деньги, что у меня были, ушли на аренду этого самого павильона, цветы, вазы, неоновую вывеску и визитки. У меня не осталось ни цента на еду или проездной на автобус, и мне пришлось ездить на велосипеде. Практически месяц не было ни одного покупателя, разве что забегали редкие студенты и выгребали мелочь, чтобы расплатиться за розу для возлюбленной. Цветы вяли, моя уверенность вяла вместе с ними.

Но как-то в один промозглый осенний день в мое цветочное царство вбежала женщина в дорогом драповом пальто. Ей просто нужно было позвонить, а мой павильон оказался в спасительной близости.

– О, вы просто спасли меня,– произнесла она, закончив разговаривать по телефону и допив чашку кофе, которую я ей принесла. – А у вас тут довольно мило.

Она придирчиво осмотрела помещение, поковыряла ногтем самые дорогие орхидеи, которые остались, и в целом осталась довольна.

– Меня зовут Алисия Блок,– она протянула мне визитку.– Я организатор свадеб для особо значимых клиентов.

Я как сейчас помню, что мои губы тронула саркастическая улыбка после слов «особо значимых клиентов».

– Клавдия Штивлер,– протянула я ответную визитку,– хозяйка данного магазина.

Алисия сцапала мою визитку своими длинными наманикюренными пальцами и долго и придирчиво ее рассматривала. Если я не ошибаюсь, она ее даже понюхала. От визитки пахло орхидеями, и это привело ее в неописуемый восторг.

– Клавдия… Клавдия… Вы русская?

– Нет.

– Имя очень похоже на русское.

– Это римское имя, правда, оно не особо популярно сейчас.

Она смахнула со лба промокшую челку и решила мою судьбу одним взмахом ручки над чековой книжкой.

– Как я уже сказала, я организую свадьбы самых влиятельных персон этого города. У меня свое агентство и широкая сеть партнеров. Но теперь у меня нет флориста. Этот хмырь только что разорвал контракт со мной. Я закуплю цветов на три тысячи долларов для проведения завтрашней свадьбы при условии, что вы успеете привезти цветы к месту торжества ровно к двенадцати ноль-ноль завтрашнего дня.

Это был знак свыше. Я кивнула, потому что говорить уже не могла. Алисия выложила на стол адрес, по которому надо было доставить цветы, список цветов всех возможных сортов и чек на три тысячи долларов, который я еще успевала обналичить.

Потом были подписание контракта и куча формальностей, которых я уже не помню. Я прибежала в банк за четверть часа до его закрытия. Три тысячи долларов наличкой. Это было потрясающее зрелище. После я позвонила поставщику, у которого покупала цветы, и попросила подготовить все наименования из списка. Это было началом моего успеха.

Ровно в восемь утра я приехала к Смиту. Смит Джонс был владельцем оранжереи, в которой я покупала цветы. Смит Джонс продавал мне цветы в кредит. Смит Джонс не прогадал, поверив в меня. Только что он заработал полторы тысячи долларов. Еще пятьсот заработал его племянник, который отвез меня и это маленькое цветочное море к месту проведения торжества.

Свадьба начиналась ровно в тринадцать ноль-ноль. Контрольное время для персонала, поваров, официантов и флориста – двенадцать. Я была на месте в десять часов пять минут. У меня было потрясающее настроение. Я расставила цветы в зале и развесила гирлянды по своему вкусу. К одиннадцати приехала Алисия, и она осталась довольна.

– Доброе утро, Клавдия! – она была собрана, бодра и одета в прекрасный шелковый костюм молочного цвета.

Так я заработала свою первую тысячу долларов без единого сотрудника. Алисия принесла мне удачу. После этой свадьбы звонки в Shtivler’s Flowers не смолкали даже после закрытия. Основным заказчиком долгое время было агентство Алисии. Потом ко мне пришли ее конкуренты. Алисия Блок принесла мне состояние. Я называю ее «Херувим в драповом пальто». Мы дружим до сих пор, точнее дружили до тех самых пор, пока я не попала сюда.

Совершенно незаметно мы с Алексом начали жить под одной крышей. Я заведовала цветами, он начал давать уроки гитары.

По коридору начали разноситься крики женщины, которую недавно сюда привезли. Она постоянно кричит. Иногда она начинает петь, но это редко. На одном из утренних обходов я слышала, что ее привезли сюда после передозировки наркотиков. Она была актрисой какого-то Богом забытого театра.

На улице стояла ночь. Холодная осенняя ночь без сновидений. Наверное, через пару дней взойдет луна, и тишина в больнице закончится. Полнолуние завораживает не только поэтов и художников, сильнее всего оно действует на душевнобольных.

Знаете, а ведь здесь много красивых женщин. Изредка по коридорам разносятся высокий женский визг и мужская брань, сопровождаемая треском разрываемой больничной пижамы. Пятнадцать, максимум двадцать минут, и крики стихают, сменяемые тихими рыданиями. Это происходит в смену Большого Бэнджамина. Большой Бэнджамин – санитар, который работает здесь последние пять или шесть лет. Он один из первых сотрудников этого заведения. Бэнджамин – садист. Да, именно садист в самом прямом смысле этого слова. Пока существуют государственный сектор и врачебный произвол, Бэнджамин не останется без развлечения.