Приказ на наступление генерал-фельдмаршала Федора фон Бока был оптимистичным:
«СОЛДАТЫ ГРУППЫ АРМИЙ «ЦЕНТР»!
После недель ожидания группа армий возобновляет наступление!
Наша цель заключается ни в чем ином, как в уничтожении оставшихся сил противника к востоку от нас и в захвате цитадели большевизма – Москвы!
Я уверен, что вы исполните свой долг с верностью и храбростью, как вы уже делали в прошлом!
Мы не дрогнем! Пройдем маршем к окончательной победе в этой войне!
Фон Бок, фельдмаршал».
Таблица 2.1
Характеристика боевого состава и численности войск в Московской оборонительной операции
Московская битва началась 30 сентября 1941 года[10] при существенном превосходстве вермахта, как в численности, так и в воинском мастерстве. В первые десять дней немецкого наступления на Москву (операция «Тайфун») войска группы армий «Центр» (командующий – генералфельдмаршал Федор фон Бок) прорвали оборону Западного (командующий – генерал-полковник Конев Иван Степанович), Резервного (командующий – Маршал Советского Союза Буденный Семен Михайлович), Брянского (командующий – генерал-лейтенант Еременко Андрей Иванович) фронтов и сумели окружить большие контингенты советских войск: 7 октября 1941 года под Вязьмой (соединения и части 16-й, 19-й, 20-й, 24-й и 32-й армий Западного и Резервного фронтов) и 9 октября 1941 года под Брянском (соединения и части 3-й, 13-й и 50-й армий Брянского фронта). В обороне советских войск образовалась огромная брешь до 500 км. Но триумфальный марш немецких войск застопорился. Немецкий историк Клаус Рейнгардт в книге «Поворот под Москвой» констатирует: «…И хотя командование Западного фронта не сумело установить связь с частями, окруженными под Вязьмой, а попытки прорваться из окружения вследствие слабо организованного взаимодействия стоили больших потерь, русским все же удалось сковать на длительное время немецкие танковые силы и тем самым исключить возможность их участия в немедленном преследовании в направлении Москвы…». Продолжить наступление на Москву смогли лишь 11 дивизий группы армий «Центр». 48 немецких дивизий вынуждены были вести тяжелые бои с окруженными советскими войсками[11]. Бои в вяземском и брянском «котлах» были упорными и продолжительными. Через неделю после окружения советских войск – 14 октября 1941 года – в сводке Главного командования сухопутных войск вермахта (ОКХ) сообщалось: «Противник, окруженный … западнее Вязьмы полностью уничтожен…». Но на ежедневных отчетных картах ОКХ «Lage Ost» еще более двух недель показывалось, что несколько немецких дивизий (от девяти до пяти) продолжали вести боевые действия с этим «уничтоженным» противником. В брянском «котле» бои шли до 23 октября 1941 года[12], когда соединениям и частям 3-й, 13-й и 50-й армий удалось с боями и с большими потерями вырваться из окружения. Упорное сопротивление окруженных войск позволило советскому командованию восстановить оборонительные рубежи на московском направлении. Клаус Рейнгардт в книге «Поворот под Москвой» об этом пишет: «…к середине октября на усиление обороны Москвы прибыло 12 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад и 40 артиллерийских полков и другие части. Авиация была также пополнена новыми формированиями и двумя дивизиями дальней бомбардировочной авиации. Все это позволило к тому времени, когда передовые части немцев достигли Можайской линии обороны и завязали бои, создать на главных магистралях, ведущих к Москве, плотный оборонительный заслон, о котором ничего не знала немецкая разведка. Разведывательный отдел штаба группы армий «Центр» констатировал 14 октября: «Противник в настоящее время не в состоянии противопоставить наступающим на Москву силы, способные оказать длительное сопротивление западнее и юго-западнее Москвы. Все, что осталось от противника после сражения, оттеснено на север или юг».
Во второй половине октября 1941 года по сравнению с первой декадой месяца среднесуточный темп наступления немецких войск упал в 8—10 раз (с 30–40 км в сутки до 3–5 км). Наряду с возрастающим сопротивлением советских войск темп немецкого наступления упал из-за проблем со снабжением войск боеприпасами и топливом для боевых машин, а также из-за возникшей распутицы.
В конце октября немецкое наступление забуксовало. Командующий 2-й немецкой танковой армии генерал-полковник Гейнц Гудериан в своих воспоминаниях пишет о действиях своей армии в это время: «…29 октября наши головные танковые подразделения достигли пункта, отстоящего в 4 км от Тулы. Попытка захватить город с хода натолкнулась на сильную противотанковую и противовоздушную оборону и окончилась провалом, причем мы понесли значительные потери в танках и офицерском составе».
30 октября 1941 года генерал-фельдмаршал Федор фон Бок подписал приказ на второе немецкое наступление на Москву, но оно началось лишь 15 ноября 1941 года. До этой даты немецкие соединения приводили себя в порядок, пополнялись боеприпасами, топливом и другими материальными средствами. По плану наступления группа армий «Центр» должна была окружить советскую столицу двойным кольцом. Штурма города не намечалось: еще 8 октября 1941 года Гитлер приказал после завершения окружения стереть Москву с лица земли и затопить. Но ноябрьское наступление немецких войск уже не было столь успешным, как в октябре. В этом наступлении сыграла роковую для немцев роль эйфория командования вермахта и группы армий «Центр» в связи с октябрьским окружением советских войск. Гитлер, как Верховный Главнокомандующий, и командование вермахта в целом, переоценили боевые возможности войск, наступавших на Москву. Ориентируясь на сведения 10-дневных донесений войск о потерях, командование вермахта полагало, что потери войск группы армий «Центр» были незначительны, и их боеспособность оставалась высокой. Поэтому войскам группы армий «Центр» не было выделено дополнительных сил и средств для пополнения и усиления: в ноябре 1941 года резерв группы состоял лишь из охранной дивизии и нескольких полицейских батальонов. Реальная же боеспособность группы армий «Центр» существенно снизилась – людские потери группы были значительно больше, чем указывалось в донесениях войск.
Но главным просчетом командования вермахта была недооценка противника. Руководство вермахта ошибочно считало, что советские войска были практически уничтожены под Вязьмой и Брянском, и что Красная армия оказать серьезное сопротивление уже была не способна. Но в действительности сопротивление советских войск непрерывно усиливалось, как за счет наращивания сил, так и за счет возрастания стойкости и отваги воинов.
Темп наступления немецких войск резко упал. Если в октябре 1941 года (с 30.09 по 31.10) он составлял 9—12,6 км в сутки, то в ноябре 1941 года (с 15.11 по 04.12) – всего лишь 2–5,6 км в сутки). К концу ноября боевые возможности немецких войск заметно снизились. По этому поводу Гейнц Гудериан пишет: «… Утром (27 ноября 1941 года – В.Л.) я прибыл в Епифань, где генерал Лемельзен[13] доложил мне, что ночью 29-я моторизованная дивизия очутилась в критическом положении. Главные силы 239-й сибирской стрелковой дивизии, оставив свою артиллерию и автотранспорт, вырвались из окружения и ушли на восток. Растянутая линия окружения из частей 29-й моторизованной дивизии не смогла сдержать прорвавшихся русских и понесла большие потери. Я направился в штаб дивизии и в 71-й пехотный полк, который пострадал больше всех. Сначала я считал, что причиной несчастья является плохое состояние разведки и охранения. Однако после того, как я на месте заслушал сообщения командира батальона и командиров рот, мне стало ясно, что войска верно выполняли свой долг и что причиной прорыва является превосходство сил противника. О достоверности полученных мной сообщений свидетельствовали многочисленные трупы немецких солдат, которые лежали на поле боя в полной военной форме и с оружием в руках. Я постарался ободрить личный состав полка и заставить его забыть свою неудачу. Сибиряки ускользнули от нас, правда, без своего тяжелого оружия и автотранспорта, а у нас не было сил их задержать. Это было самым печальным событием того дня. Преследование ускользнувшего противника, немедленно предпринятое мотоциклетными подразделениями 29-й моторизованной дивизии, не дало никаких результатов…».
