— Когда всё это закончится, обещаю, что научусь вкусно готовить, – Т/И закинула ногу на ногу Юнги, приобняла тело мужчины своей рукой, потёрлась лицом о пропахшую духами ткань футболки и вскоре провалилась в сон.

Следующая неделя была полна любви, свежего воздуха, понимающих взглядов и сплетённых рук – а это, если совсем уж округлять, всё, что нужно для спокойной жизни. Подолгу сидя на подоконнике, они рассматривали струящееся дневное солнце на руках и лицах друг друга. Снаружи температура всё опускалась, но внутри виллы всегда стояло знойное лето, пока они оба могли пить крепкий чай с кусочком лимона и любоваться неряшливым очарованием неуложенных волос друг друга. Юнги и Т/И выбирались на недолгие прогулки, сходили в ресторан и уделяли много времени собственным интересам – тогда они вдвоём могли так же удивляться “чудесам современной электроники”, как при первой встрече. Женщина исправно пила те лекарства, которые ей прописали после первого посещения специалиста, и мало-помалу готовилась к следующему сеансу психотерапии. А через день после неё должна была состояться вечеринка в честь новоселья – скромный праздник “только для своих”. Когда Мин раз за разом решал обсуждать детали организации праздника, Т/И только лишь одёргивала рукава кофты дрожащими пальцами рук и кивала на каждое предложение партнёра. Затем он переспрашивал у возлюбленной какую-то деталь об уже, казалось, решенном вопросе, и девушка замолкала и нервно покусывала нижнюю губу. “Может быть, ты чувствуешь себя рассеянной из-за лекарств”, – предполагал Юнги, положив свою руку на едва тёплую руку Т/И. И девушке казалось, будто она могла почувствовать даже физическую заботу через эти “благотворительные” прикосновения. “Ну и зачем ты мне вообще такой хорошенький?” - восклицала женщина, дразнясь и взъерошивая волосы молодого человека. Жизнь понемногу возвращалась.

Спустя неделю сеанс психотерапии повторился. Юнги сидел в машине у здания, в котором находился кабинет врача, и нервно стучал пальцем по рулю. На заднем сиденье лежали свежие пончики с тающей сахарной пудрой, слегка помявшиеся во время доставки. Чуть левее беспорядочно валялась пара бутылочек газировки – Мин никогда не знал, что значит “выбирать с умом”, потому всегда просто покупал кучу вариантов “про запас”. Было бы куда проще взять какое угодно пиво, но Т/И сейчас не могла пить алкоголь вместе с пока что слабыми препаратами. Минута за минутой – и айдол уже кучу раз проверил время и на телефоне, и на наручных часах, но девушка всё не появлялась. Быть может, Т/И испугалась и не пошла к специалисту, а решила прогулять где-то полтора часа. Юнги поправил волосы и облизал губы, затем посмотрел в зеркало заднего вида. Женщина подбежала к машине и одним рывком открыла массивную дверь.

— Мой папочка теперь всегда будет забирать меня с занятий? – было сказано с сарказмом, но сама Т/И лишь слабо приподняла уголки губ. Волосы её были собраны в низкий хвост и всё-равно ужасно спутались.

— Только пока он в отпуске, – ответил Мин, зажимая газ. – Как в этот раз? Лучше? Там сзади я привёз перекусить, – показал он большим пальцем, не отворачиваясь от дороги.

— Раз уж мы говорим об этом… – Т/И потянулась за тёплой коробкой, открыла её и тихонько взвизгнула, – Мои любимые! Спасибо большое, – девушка откусила пышное тесто, – сто лет их не ела.

— И всё-таки?

— А, ну, – женщина заговорила немногим тише и опустила взгляд, – честно говоря, даётся тяжело. В некоторых моментах прямо совсем туго. Я тебе честно говорю, мне иногда кажется, что я сейчас сознание потеряю или совсем с ума сойду. Мне делают больно, а я плачу за это деньги. А когда она начинает писать, мне ещё хуже становится! Мол, то снотворное было слабым, вот это посильнее, но и то надо смотреть на результат через неделю. Плюс, сегодня сказала про антидепрессанты и я так расстроилась: мне-то все эти годы казалось, что все так живут. Если подумать, оказывается, люди такие хрупкие, – Т/И доела пончик, вытерла салфеткой рот и руки, а после потянулась за ярко-зелёной жестяной баночкой, – и сами об этом не догадываются.

— Что-то вроде того, – на секунду Юнги перевёл взгляд на партнёршу. – Когда следующий сеанс?

— Недели через полторы-две, не знаю. Может, отложить это всё дело? Я после этих сеансов хочу только спать и плакать, а сейчас такое чувство, как будто температура поднялась.

— Когда я впервые пошёл на терапию, было так же. Говорил, что денег нет, не приходил на сеанс и всё такое. Мне кажется, я даже был как будто бы обижен на врача. Спустя какое-то время я узнал, что это называется “сопротивлением” и что это впринципе хорошо. Если тебе больно – значит, вы движетесь в правильном направлении.

— Я живу с гением, – раздалось слева усталое восхищение.

— Да, я тоже так считаю. Если устала – вздремни, я разбужу тебя, как будем дома.

За окном проносились многоэтажки. Внутри машины было тепло и уютно, пахло свежей сдобой и сахаром. Во рту у Т/И пересохло от газировки. Юнги переключил радио, и из колонки тихо раздалась “Promise”. Голос Чимина был отчётливо различим среди множества звуков. Кроме того, его звучание на радио ничем толком не отличалось от бессонных ночей в мрачной однокомнатной квартире, когда молодой человек раз за разом напевал одну и ту же мелодию перед тем, как исчезнуть с первыми солнечными лучами. Но всего этого не было больше – и, кажется, не было никогда. Яркое впечатление, обрывок из старых фантазий, дурманящий сон и ничего больше. Куда уходят воспоминания, когда от них отказываются, и что делать с противоречивыми чувствами, которые превращают мозг в сахарную вату?

Юнги мягко разбудил Т/И по приезде домой. Вместе они приняли ванну и поужинали предусмотрительно заказанной едой.

— Послезавтра уже вечеринка. Что думаешь по этому поводу? Если совсем плохо, можем отменить или перенести.

— Нет-нет, – помотала головой девушка и потёрла глаза, – я знаю, что это важно для тебя. К тому же, когда ещё я увижу BTS в полном составе лично? – она слабо улыбнулась. – И всё-таки, что будем делать с едой? Хочешь готовить?

— А ты?

— Я сделаю так, как скажешь.

— Но как хочешь ты?

— Джин придёт с женой?

— Да, и Намджун тоже.

— Тогда я точно не хочу готовить сама для этих невероятных женщин, – поникла Т/И. – Когда я стану лучше готовить, обещаю, что сделаю всё сама. Ты не обижен?

— Я рад, что ближайшие сутки дома будет тихо, – ухмыльнулся Юнги. – Хочешь, посмотрим какой-нибудь из всех твоих невыносимых фильмов? – его волосы были пепельно-белыми, а глаза приобрели оттенок темнее обычного. Ненакрашенное лицо молодого человека немного опухло, но от этого стало ещё милее. Его кожа сверкала жирным блеском. Это был всё тот же Мин Юнги – нескромный гений немного за тридцать. И он никогда не любил японское историческое кино и уборку.

Через сутки праздник, ради которого Т/И весь день старательно убирала каждую комнату, всё же наступил. Каждая поверхность блестела, а в бокалах, казалось, даже при не самом большом желании можно было высмотреть своё отражение. Виллу изнутри заполонил дорогой, почти дневной, свет. Снаружи же стемнело – только дорожные фонари освещали пространство между домами знаменитостей. Трава на земельном участке лежала бархатным ковром и сейчас окрасилась в приятный глазу тёмно-мятный оттенок. Внутри пахло мясом и дымкой, пусть воздух и был свежим из-за многочасового проветривания. Юнги был одет уже давно: чёрные штаны и первая попавшаяся рубашка сидели на артисте превосходно, хотя и были причиной перепалки некоторое время назад. Т/И же бегала по гардеробной вдоль и поперёк в тёмно-фиолетовом недлинном платье с кружевными рукавами и зоной декольте. Девушка перевязала волосы шёлковой лентой, а теперь пыталась найти серьги, когда-то подаренные возлюбленным. Её руки изрядно тряслись уже несколько часов, что становилось причиной то для шуток, то для волнения Юнги. “Если ты умрёшь сейчас, то точно никогда не встретишь Намджуна”, – хмыкнул мужчина, а затем остановил беспорядочный бег Т/И, взял её руку двумя своими и крепко сжал побледневшие пальцы: “Обычные люди, только слегка разбалованные деньгами и вниманием. Нормально быть взволнованной, но не переживай так сильно. Это точно не последний раз, когда ты их встретишь”.