В холодном сером небе застыла солнца бледность,

А по полям намедни рассыпался снежок.

Едва держась на ветке и проклиная бедность

Воробушек клюёт мороженный дичок.

Раздетые деревья сгорбатились стыдливо

Под тяжестью насмешек царевичей-ветров,

Дороги опустели, их огибая криво

По девственному снегу бегут следы волков.

Бегут и исчезают в глухой глубокой чаще,

Откуда то и дело голодный слышен вой.

А на лесной опушке толпа людей кричащих

Телегу дружно тянет с кобылою худой.

На той телеге ветхой везли они Россию,

И тонкие поводья держал Иван-дурак.

Везли и пели песню о будущем счастливом,

Заехали в ухаб, не выехать никак.

Улицы скрылись во тьме,

Но потихоньку горит,

Стоя на ржавой ноге,

Старый фонарь-инвалид.

Стелется немощный свет

Мимо дворов и дорог.

Сильно, на старости лет,

Этот фонарь занемог.

Лазает ветер в кустах,

Мыслит о чём-то худом,

И на опавших листах

Пляшет чечётку с дождём.

В стоках бушуют ручьи.

В это ненастье и хмарь

Кто-то из мрака ночи

Вышел и встал под фонарь.

Ловит лучей колоски,

Мнётся на голых ногах

Грязный лохмач и куски

Хлеба сжимает в руках.

Кутаясь в мокрую шаль,

Дырам забывшую счёт,

Он, подпирая фонарь,

Корку ржаную грызёт.

Ветер на подлость горазд,

Жалкий слуга октября,

Дунул, и тут же погас

Немощный свет фонаря.

Ночь, словно дёготь густа,

Шепчет бродяга во мгле:

"Отче – родитель Христа,

Слышишь, молюсь я тебе.

Я не прошу серебра,

Полные денег мешки,

Дай лишь немного добра

В пригоршень честной руки,

Лёгкой судьбы для сирот,

Кров для бездомных людей,

Мирных и вольных широт,

Хлебных бескрайних полей.

И помоги одолеть,

Боже, нам всякое зло,

Когда вновь возьмутся за плеть

Сильные мира сего".

Шёпот утих, и резвей

Дождь по листве задробил.

Снова фонарь в темноте

Мутный свой глаз приоткрыл.

Сон ли приснился ему?

Был человек или нет?

Видит – уходит во тьму

Чей-то живой силуэт.

Думает старый фонарь,

И не поймёт отчего

Кто-то в дырявую шаль

Крепко укутал его.

Только теперь ли хворать?

С шалью, ведь, всё нипочём.

Пусть продолжает плясать

Ветер чечётку с дождём.

Сестре Насте

Украдкой выйдя из пригонок,

Виляя беленьким хвостом,

Лизнуть пытается телёнок

Луну лиловым языком.

Она висит над самым ухом,

Не далека и не близка,

Поманит сладкою краюхой

И тут же спрыгнет с языка.

Ох, если б знал глупыш хвостатый,

Что год за годом вопотай,

Его хозяин бородатый

Ловил такой же каравай.

Что он, бродя под звёздным небом,

И забираясь на стога,

Так ничего и не отведал

Вкусней земного пирога.

Густеет тень и ветер дышит,

Поверх небес ночной мираж;

Луна становится чуть ближе,

Чуть дальше мир угрюмый наш.

Уже касаются ресницы

Поющих в небе звёздных стай.

Телёнок спит, телёнку снится

Вкуснейший в мире каравай.

Коркину Игорю Петровичу посвящается

По деревне тихие прогулки

Памяти лишь чудятся едва,

И судьбой развенчанные руки

Не сомкнутся больше никогда.

Загрустит простуженная муза,

Я её покрепче обниму,

Босиком по летним тёплым лужам

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.