Уверен, что если бы эти бездомные собаки, могли говорить, то обязательно излили благодарность, переполняющую их души, самыми трогательными словами, перед которыми безнадёжно померкла бы песня Булата Окуджавы, посвящённая любимым женщинам, -
Пусть страшат шторма и рифы
Наших жизненных морей,
Всё равно добавьте рифмы
К славе женщины своей!
Всё равно добавьте рифмы
К славе женщины своей!
Вы в глаза её взгляните,
Как в спасение своё,
Вы сравните, вы сравните
С близким берегом её.
Вы сравните, вы сравните
С близким берегом её.
И песня «Мужчины» в исполнении Марии Пахоменко, написанная на слова Владимира Солоухина, тоже не передала бы всей глубины их чувств -
А женщина женщиной будет:
И мать, и сестра, и жена,
Уложит она, и разбудит,
И даст на дорогу вина.
Проводит и мужа и сына,
Обнимет на самом краю…
Мужчины, Мужчины, Мужчины,
Вы слышите песню мою?
Не все мужчины слышали эту песню, и не всех из них можно было бы так назвать. Кто за стакан вонючей самогонки, а кто и вообще только за обещание пойла, принял участие в «охоте» на бездомных собак. Против сердобольных русских баб, которые самозабвенно заботились о собаках, стояли «новые русские». Со своими взглядами на жизнь и со своими отношениями и к собакам и к людям. Перестройка мышления высветила еще одну грань нашей жизни – возник конфликт между сворой новых «хозяев жизни» и собачьим племенем.
И в соответствии с новыми морально-нравственными ценностями и по указанию новых руководителей, территории предприятий надлежало освободить от бродячих собак. Нашлись и такие, которые глагол «удалить» по отношению к собакам заменили глаголом «удавить».
Но были и другие варианты. Для того, что бы сдать собаку в приют нужно платить деньги, а размозжить ей лопатой голову и потом засыпать мусором ничего не стоит. Можно для надёжности засунуть и в мешок из-под цемента. Тоже ничего не стоит. «Экономика должна быть экономной», – говорили в свое время с больших трибун под громкие продолжительные аплодисменты, переходящие в овации. Не зря говорили – люди поняли и прониклись.
Скрытой целью этой акции было разрушение последнего оплота доброты и гуманизма. Кто-то, может быть, скажет, что это не имеет значения, а поэтому и не стоит внимания. Но это не так. Собаки несут в себе главные заповеди природы, которые нельзя уничтожить, как нельзя уничтожить и саму природу. Но, похоже, что многим хотелось бы именно этого. И нормальные собаки очень хорошо чувствуют эту опасность. Чувствуют и пытаются отогнать ее, а если не получается отогнать, то хотя бы предупредить о ней еще «здоровых» людей. Собаки чувствуют, что люди с пустыми, мертвыми душами их смертельные враги.
Провозглашенная Горбачевым, перестройка зажгла зеленый свет для тех, кого еще совсем недавно расстреливали за расхищение социалистической собственности в особо крупных размерах или, как минимум, надолго сажали. «И это правильно, товарищи» – неоднократно повторял «крестный отец» перестройки, только жаль, что он говорил это по другому поводу. Хотя это вполне понятно. Среди олигархов оказалось немало партийных функционеров. И окружали их, так же как и большевиков в семнадцатом году, откровенные бандиты.
Как и кровожадные бойцовские собаки-убийцы, выращенные в «пятизвездочных» питомниках, они пользовались у нуворишей огромной популярностью и ни в чем не знали отказа. Специально для бездушных людей выводят специальные породы собак. Собак с перевернутыми понятиями добра и зла.
Являясь носителями разрушительного мировоззрения и психологии раковой клетки, «новые русские» нанесли могучей стране и всему ее трудовому народу огромный ущерб. По некоторым данным он в два с половиной раза превысил все потери народного хозяйства СССР от великой отечественной войны. И теперь, став владельцами «заводов, газет, пароходов», новые хозяева жизни начали инстинктивно истреблять собак. Причем уничтожать стали только тех собак, которые жили в естественных природных условиях, хоть и не далеко от людей.
Женщины продолжали кормить Собаку, подсознательно видя в ней свое уменьшенное отражение, но Собака в отличие от них предчувствовала и предвидела безрадостное будущее. Старая Собака приняла очень не легкое решение – она добровольно принесла моей жене своего последнего уцелевшего щенка. Случилось это в конце рабочего дня, когда все собрались внизу у входа и ждали автобус. Собака принесла щенка, держа зубами за холку, и положила у её ног.
Видимо Собака посчитала ее наиболее подходящей кандидатурой на роль хозяйки для своего малыша. Ее тоскливый взгляд переполняли тревога и опасение за его будущее. Своими грустными глазами она просила только об одном: «Спаси и сохрани». Жена все поняла и, глотая слезы, взяла щенка на руки, словно маленького последнего особо любимого ребенка, и прижала к себе.
Вот так и появился у нас Джек, а старую мудрую Собаку больше никто и никогда не видел. Не буду сравнивать свою жену с древнегреческими богинями. Уверен, что это сравнение будет не в их пользу. Именно благодаря моей жене в нашей семье всегда царила доброта, преданность и верность, и поэтому наши домашние питомцы изначально были равноправными членами семьи. И в нашей семье ни у кого и ни когда не вызывало сомнения, что доброта, преданность, верность, любовь и неустанная забота друг о друге является для нас главной религией.
Встреча с женой была настоящим фейерверком эмоций. Наша мамка, она же моя жена и хозяйка Джека встретила нас роскошным обедом – мне еще в вертолете дали возможность связаться с ней и предупредить о нашем возвращении. Она нас долго тискала в своих объятиях, как будто нас не было дома со времени появления трех солнц. Джеку даже пришлось вырываться из ее любящих рук.
– А где Зак?– встрепенулась Жена. Я сказал, что он пропал во время боевых действий. Мой краткий ответ не удовлетворил её, и Жена потребовала подробностей. Своими словами она как-будто нажала пусковую кнопку, и у меня перед глазами закружились последние картины, предшествующие исчезновению Зака.
«Неожиданно я ощутил не сильный, но профессиональный удар, и у меня перед глазами все замелькало еще сильней. Я упал и, ударившись головой о палубу, потерял сознание. Сквозь черную пелену забытья, как через толстое ватное одеяло, до меня донеслось сначала злобное рычание Зака, а потом друг за другом два выстрела. Когда Зак заскулил от боли, я заставил себя открыть глаза. Первым, что я увидел, была чья-то фигура в черном гидрокостюме. «Черный человек» умело укладывал на плечо длинный цилиндр, а уложив, стал наводить его на Розу. По всем характерным признакам это был гранатомет или что-то подобное. И предназначался он для уничтожения последнего, но страшного оружия Харалука. Второй, запасной гранатомет висел на плече.
Я дернулся на какой-то непонятный звук, и от увиденного зрелища у меня перехватило дыхание. Зак с окровавленной грудью на разъезжающихся в разные стороны лапах безнадежно пытался изменить ситуацию. «Дурак! Какой же я дурак! Зачем я надел на него ошейник!?» – прострелила меня мысль, на куски разрывая сердце. Но даже самого искреннего раскаяния сейчас было недостаточно. Надо было что-то делать.
Я хотел было встать, но тело меня не слушалось. Тогда я сделал то, на что у меня хватило сил – я согнул ногу и сзади со всей силы пнул в сгиб коленного сустава самое ненавистное мне на всём белом свете существо. Нога у Черного человека подогнулась, он зашатался, потерял равновесие и ткнулся коленом в палубу. Каким-то невероятным усилием воли Зак все-таки добрался до врага и повалил его.
Гранатомёт сработал, и звук выстрела резанул по ушам, но заряд к счастью в цель не попал. Роза и Спаситель продолжали начатое дело. Я услышал топот моряков, бегущих на звук выстрела и, радостно улыбаясь, опять потерял сознание. Резкий запах нашатыря и активные похлопывания по щекам быстро привели меня в чувства. Мне даже удалось сесть. Ощупывая больные места, я стал осматриваться, пытаясь окончательно вернуться к реальности.
