Edric Kennedy-Macfoy

INTO THE FIRE: MY LIFE AS A LONDON FIREFIGHTER

© EdricKennedy-Macfoy, 2018

© И. Д. Голыбина, перевод, 2018

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2020

События, описанные в книге, восстановлены по моим собственным воспоминаниям. Все личные детали изменены. Мои взгляды могут отличаться от официальной позиции лондонской Пожарной службы, которая не несет никакой ответственности за мои высказывания или выводы.

Я тринадцать лет прослужил в Лондоне пожарным и немало повидал за это время. Многие годы я радовался динамизму своей работы, полной адреналина, мечтал о следующем опасном вызове, о сирене, возвещающей, что мы едем на пожар, на крупное дорожно-транспортное происшествие или куда-то еще, где жизнь людей оказалась в опасности. Спешить на помощь, применять все свои знания и опыт, чтобы кого-то спасти, казалось, в этом и было мое призвание. Работа приносила мне подлинное удовлетворение, и я искренне гордился тем, что ношу форму пожарного. Но потом все изменилось.

После Гренфелла у меня начались кошмары. Сначала они возникали только во сне. Потом стали преследовать меня и днем, просачиваясь из подсознания; они переносили меня на место катастроф, в Гренфелл или Кройдон – повсюду, где мне пришлось побывать. Время как будто останавливалось, реальность отступала, и я проваливался в черную дыру у себя в мозгу.

В таком полусознательном состоянии я видел их всех – людей, которых мы не смогли спасти. Лица погибших являлись мне. Иногда они были далекими и размытыми, иногда – ясными и четкими. Мои сны превратились в фильм ужасов. Жертвы манили меня к себе сквозь огонь и дым. Я бросался вперед, тянул к ним руки, но никогда не успевал. Их поглощало пламя, бушевавшее у меня в голове.

Это началось не сразу. Психологическая устойчивость – необходимое качество для нашей работы. Хороший пожарный должен уметь эмоционально дистанцироваться: это не отменяет доброты и сострадания, но, возвращаясь домой, все переживания рабочего дня надо оставлять за порогом. Иначе груз становится слишком тяжелым, а чувства – невыносимыми. Я всегда умел отделять профессиональную жизнь от личной. Но потом все изменилось.

Я немало повидал, работая в лондонской Пожарной службе, и трагедии не были мне в новинку, но все равно оказался не готов к тому, что ждало нас в Гренфелл-Тауэр. Тот пожар стал поворотной точкой. В своей книге я попытался дать читателю представление о нашей работе, о том, чем нам приходится жертвовать и почему мы на это идем. Вместе со мной вы побываете в Гренфелле и на местах других катастроф, определивших мой профессиональный путь. Я старался описать его для вас без прикрас, но прежде чем вы познакомитесь с моим прошлым, мне хотелось бы сказать пару слов о моем настоящем.

Пожарные славятся своим бесстрашием. Мы сломя голову бросаемся туда, куда другие боятся приближаться. Мы тушим огонь. Мы спасаем жизни. Многие из нас становятся героями. Многих эта работа привлекает именно тем, что она опасная. Мы ценим в ней то, что она по-настоящему значима. Мы гордимся тем, что делаем. Но все равно мы просто люди. А значит, тоже уязвимы.

Пожар в Гренфелле серьезно сказался не только на мне, но и на многих моих коллегах, которые в тот ужасный день выполняли гораздо более ответственные задания и спасали людей из огня. То, что началось с грусти, неизбежно последовавшей за катастрофой, со временем переросло в уныние и отчаяние, а потом – в чувство вины. Я пытался понять, почему та трагедия так на меня повлияла, думал, что не имею права реагировать подобным образом – в конце концов, там было столько жертв, чьи жизни пожар исковеркал куда сильней, чем мою.

Но зерно сомнения было посеяно и постепенно стало разрушать панцирь, которым я себя оградил. Не только Гренфелл – все подавленные переживания вырвались наружу. Я ушел в себя, перестал радоваться жизни и даже задумывался о самоубийстве.

После прозрения, случившегося со мной на платформе метро, я обратился за помощью к друзьям и стал посещать штатного психолога Пожарной службы, так что постепенно начал приходить в себя. Мне поставили диагноз посттравматическое стрессовое расстройство и рекомендовали отпуск. Позитивный настрой, который я считал навсегда утраченным, понемногу возвращался. Жизнь заново обретала смысл.

Восстановиться после таких событий нелегко: они навсегда изменили мои взгляды на жизнь и на профессию, отношение к коллегам и друзьям. Написание книги тоже было своего рода терапией. Я надеюсь, что вам будет интересно прочесть мою историю, но еще сильней хочу, чтобы она помогла тем, кто нуждается в поддержке. Все мы люди, и все мы уязвимы.

Я проснулся около пяти утра и сразу схватился за телефон – плохая привычка проверять сообщения по ночам. Ничего важного там не оказалось, так что я перешел в интернет-браузер и открыл новостной сайт. Он весь пестрел сообщениями о пожаре на северо-западе Лондона, в жилом комплексе под названием Гренфелл-Тауэр. Новости сопровождались шокирующими фотографиями: гигантское здание, охваченное пламенем, словно факел полыхало на фоне ночного неба.

В полусне мне и в голову не пришло, что спустя некоторое время я сам окажусь там. Гренфелл-Тауэр не относился к нашему участку – я служил на юге города, в Бэттерси, – и хотя пожарные команды часто выезжают на подмогу в другие районы, я не думал, что мы тоже понадобимся.

Моя смена начиналась только через четыре часа, и я ожидал, что к этому времени пожар уже будет потушен. «Красная» смена нашего отделения в Бэттерси, дежурившая ночью, наверняка выехала туда, но я не предполагал, что и моя ПСК (пожарная спасательная команда) понадобится тоже. Я выкинул из головы тревожные мысли и снова заснул.

Проснувшись во второй раз, как обычно в половине седьмого, я ощутил укол беспокойства, выпрыгнул из постели и поднялся наверх, к соседу, который смотрел по телевизору выпуск новостей. Он был практически полностью посвящен пожару в Гренфелл-Тауэр.

– Ты только взгляни! – сказал сосед с глазами, широко распахнутыми от ужаса. Я взглянул, и мои глаза распахнулись тоже – от потрясения. Не надо было прислушиваться к тому, что говорил диктор, или читать бегущую строку внизу экрана, чтобы понять, что без жертв не обойдется. Мое предчувствие говорило, что оттуда вообще никто не выберется живым. Все выглядело так, словно страшный сон стал явью.

Но и тогда я не думал, что сам там окажусь. Как обычно, совершил 5-километровую пробежку, сытно позавтракал овсянкой с арахисовой пастой и бананом и в 8:30 отправился на работу.

Улица выглядела непривычно. Вокруг царила тишина; обычный лондонский шум и толчея часа пик сменились глухим молчанием, как будто город заранее погрузился в траур.

Такая же тишина встретила меня на работе. Все наши четыре машины были в Гренфелле, и все пожарные тоже.

И все равно я считал, что мою смену в Гренфелл не отправят. Скорее, та, что уже находилась там, могла задержаться на некоторое время. Борьба с пожаром и так затянулась. Он бушевал несколько часов, и, насколько я мог судить, спасательных операций там больше не проводилось – пожарные только тушили огонь.