– Привет! – по-детски заявила Роззи. Ее красивое личико подарило улыбку.

– Привет, – ответил Мартин исподлобья.

– Ты в порядке? Выглядишь усталым.

– Все хорошо, Роззи, спасибо. А ты как?

– Мартин! Не будь ты кислятиной! – горела румянцем. – Что случилось? Скажи!

– Ничего не случилось. Чего пристала ко мне?

Роззи сбегала за своей порцией и уселась на мягкий стул. Поболтали немного. Мартин был неуловим, а она старалась поймать его глаза. Всё никак не получалось. Потом взяла салфетку с подставки и сложила бумажный самолет. Поинтересовалась у друга о происхождении странной сероватой каши, но тот отмахнулся.

Он какой-то нервный сегодня.

Роззи захохотала: «Слышь, Марти, тут на стакане написано: «Вас заставят любить то, что вы ненавидите!» Кругом реклама! И какого качества».

Мартин чуть не вскипел. Вмиг загорелся ненавистью к своей подруге. Еще словцо – и он бы рванулся прочь из столовой. Не до нее сейчас. К счастью, приступ ярости быстро пошел на убыль. Больше не увлекался возгласами Роззи – попросту игнорировал.

Вообразил себя лошадью. Резвой, свободолюбивой. «Взметнулся в горизонт и, не зная печалей, не зная забот, потерялся в образах дальних широт» – как насочиняла бы Розалита. Романтизм и тому подобное. Это была маленькая «аризонская мечта» Мартина Хилла.

Другой частью мозга силился начать с Роззи одну важную беседу. Почти было отважился заговорить. Сейчас, сейчас. Ищет подходящий момент. Секунду! Прокручивает в голове варианты: «Я хотел спросить…», «Слушай, у меня есть предложение…», «Скоро в школу…» Даст Роззи доесть. Еще чуть-чуть. Пускай Розалита доскажет свою мимолетную басню. А он в любой момент готов поведать ей о переезде в школу имени N в сентябре месяце. Там лучше. Заберем документы, а в августе запишемся в новую – мысль мечется в этом направлении. С языка отстреливают обрывки. Но пока держится. Жалко как-то. Роззи, конечно, сразу даст ответ, а он хочет еще подумать. Великий мыслитель!

Вроде и не был близок со школьными ребятами. А тут вдруг жалел о том, чего не совершил еще. «Грустно как-то убегать от них. От миссис Стронгмэн – учителя геометрии; от красивой хохотушки, к которой не тянет; от говорливого мальчугана, мечтающего учиться в Гарварде…»

Тут резко со стороны подбежал Рассел – парень из комнаты отдыха. Весь взбудораженный, облетел к тому времени полстоловой, извещая «по секрету» о приятнейшей для него новости. Кепка его скрывала истинный возраст, вычитая из настоящего года три-четыре. Улыбался он естественно, а глаза метались от счастья. Огромное удовольствие доставляло ему сообщать эту весть всем, кто ему попадался. Он полагал, что сообщенье его обладает как минимум планетарным значением. Но эта новость ни на кого не производила должного впечатления. Почему-то.

«Привет! Хотите отличную новость?» – пролепетал он парням за столиком.

«Какая новость?» – ответили парни. Им было не больше двенадцати.

«Сегодня в лагерь приезжает… Гордон Фул! Лучший актер нашего времени и, наверное, всех времен! У меня с собой два диска с его альбомами. Хотите посмотреть?»

В ответ звучало что-то невразумительное.

«Да идите вы все!» – гаркнул Рассел и поспешил к другому столику.

«Э, ты че?» – отщелкнуло сзади.

– Бонжур! – ляпнул Рассел. – Мартин и…

– Розалита, – подсказала Роззи.

– Розалита! – повторил Рассел. – Первоклассное имя!

– Ты что-то имеешь против? – спросила Роззи, равнодушно оглядев паренька.

– Серьезно, мне нравится.

– Что тебе надо? – грозно спросила она.

– Вечером сюда приезжает некая личность, – хвастался Рассел. Пухлые щечки горели томатом.

– Кто еще?

– Слышали когда-нибудь о Гордоне Фуле? – чуть не вырвалось «кумир божественной натуры».

– Нет.

(Вероятно, личность в лагерь приезжала не очень известная.)

– Вы многое потеряли! Это самый лучший артист и певец, приезжает в наш лагерь сегодня. Черт, как я рад! Обожаю его цитировать! Он суперфилософ XXI века. Слушайте! «Я счастлив, и мне дела до вас нет», «Лучший человек – мертвый человек» (узнаете? Узнаете?), «Огонь – сын ада». Он говорит, что успеха добьется тот, кто не будет отвлекаться. Он знает, когда надо, а когда нет. Все под него равняются. «Огонь, мой враг треклятый, борюсь с тобой, ругаюсь матом», «Чтобы быть стильным, нужно сначала быть собою», «Философия жизни проста – просто ее мало, кто понимает», «Не получилось со вторым – попробуй с третьим», «Без позитива не будет и креатива», «Нашел – действуй, говори, не бездействуй», «Машина есть и ног не надо», «Если деньги есть, то и голова на месте». Он лучший! Говорю тебе, вам и кому угодно. Нет парня в мире круче!

– Он всегда так орет? – шепнула Роззи Мартину. – Мозги все прожужжал!

– Ага.

– Зачем? – скривилась Розалита. – Не вижу ни малейшего смысла. Бредятина! Бестолковая логика выскочки! Чушь! Вольная интерпретация незнайки! Именно поэтому иногда я мечтаю о перевороте Вселенной… Думаешь, я тебя вообще слушаю? – Роззи изобразила задумчивый вид.

– Не будь наивной, Розалита! Интеллигентная Розалита… Гордон отдыхал тут в детстве, можете представить? Наверное, нет. Умереть можно! Подумать только, что он здесь гулял, здесь стоял, где сейчас я. Я его самый лучший фанат! Адские песни поёт. Я буду зде-е-е-е-е-есь! Сегодня я тебя увижу! Ура! Ага, я встречусь сегодня с самым настоящим мужиком нашей планеты. И попробуйте мне помешать! Ура! Есть! Да! Да! А фильм его видели «Соревнование с огнем»? Жесть!

– Ну, ясно, – вздохнул Мартин.

– Где я вообще была в жизни? – тяжело вздохнув, спросила Роззи.

– Эй! Говорю тебе! Вы что, ни одного фильма не видели? Скоро будет вторая часть «Огня»! Говорят, он набрал форму. Сегодня вечером приезжает в восемь. Сегодня! Да! Будет вечеринка, он обещал анонсы, автографы, песни. Он будет приглашать зрителей в зал, у него много всего нового, вам не понять, он самый лучший, таких нет нигде, его признали лучшим актером года, у него миллионы денег, я… он!..

– Барабанную дробь, пожалуйста! Ведь перед нами великий обожатель фильмов для подростков и актеров третьего сорта. Не думала, что встречу. Поражена наповал! – важничала Роззи. – Я просто-таки уверена, что нашему узколобью сегодня будет шанс расширить горизонты мыслей. Сколько тебе лет, мальчик?

Далее Роззи говорила что-то странное, видимо, совершенно увлекшись эмоциями. Вот отрывок этой речи:

«…Он здесь! Смотрите! Он идет! И ручками мы машем. Трещотка изо рта нам будет издали слышна. Вникать мы будем каждой испеченной фразе. Он скажет нам, как стоит жить, и мы поверим – сами ведь не знаем. Он скажет нам, как лучше полюбить, и мы полюбим – он располагает. Его кружит во звездном мирозданьи, а мы, беспечные созданья, достойны лишь взирать со низших своих мест, как он поставит на науке крест, внушив нам новый образ процветанья в жизни…»

– Ты кто такая вообще? – спросил ошарашенный Рассел. – Мисс Америка?

– Я юная девушка, но только по годам. Заметно ведь, да? А так стараюсь извлекать из своей жизни ребячество и весь этот несусветный бред, который помещается в маленьких котелках глупых мальчиков вроде тебя. Ты уж извини.

– Меня бесят такие, как ты! Эй, Март, она – ботаничка? – прошептал Рассел. – Хотя симпатичная.

– Нет, – ответил Мартин. – Следи за словами.

– Спасибо, Мартин, за честность! Не скромничай! Чего скромничаешь? Мне ведь очень приятно! Правда! Что касается вас, Рассел… Чуть скажешь особое словцо, так сразу и ботаничка… Эх, вы! Рассел! Позор школы! Ненадлежащий пример! Не заметили даже, что я сама себе противоречу, и тем самым исподтишка стремлюсь вам насолить. Ой, сейчас меня, наверное, убьют…

– Что я говорю? Дура! – рассвирепел Рассел. – Наверно, самой умной себя считаешь? Староста класса, да? Круглая отличница?

– Чего ты там лепечешь, непотрепанный? Квадратная, – ехидно улыбнулась Роззи, на щеках появились небольшие ямочки. – Оставь свои доводы в котелке! Заправь кепку свою до подбородка и иди гуляй.